Михаил Орловский - Нескорая помощь или Как победить маразм

Мужик успокоился, порозовел и передумал помирать столь же резко, как и собирался. Всё-таки слово лучше любого укола.

Ну а следующему нашему товарищу, Лёлику, везение улыбалось ещё шире, чем первому и второму вместе взятым. Он попал в ПНД — психоневрологический диспансер. И занял пост дежуранта. Если бы после увольнения мы знали как прикольно в психушке, то все просились бы туда, и в обычных специальностях никого бы не осталось.

Лёлик. Из нормальной семьи: ни одного психиатра. Даже в седьмом колене его родословной медицинский дух не присутствовал. Однако в детстве характеризовался как хороший ребёнок. Во время учёбы искусству врачевания, чуть не подвёл начальника факультета к лечению в любимой клинике. Легко находит общий язык с пациентами и их ближайшими родственниками. Ввиду своей гуманной натуры является закоренелым холостяком.

Он, аналогично Славику, не стал открывать дверь к начмеду ногой. Да и вряд ли он мог это сделать, поскольку это же психушка, а следовательно, и кабинетов у них нет. А если нет кабинетов, то и каюты начмеда этого несуществующего кабинета тоже нет. А если нет каюты, то, соответственно, и двери, которую можно было бы толкнуть или хотя бы психиатрическим ключом открыть, тоже нет. И совсем мне непонятно, где же тогда отдыхать? Ну а как обедать или историю болезни заполнять — остаётся только догадываться.

Разговор Лёлика с начмедом даже приводить страшно. Это напоминало беседу шизофреника с параноиком, дворника с электриком, психиатра с психиатром:

— Здравия желаю, товарищ командир. Разрешите представиться (широкая улыбочка)? — обозначил своё появление Лёлик, положив на стол документы о высшем образовании.

— А вы кто? — вопросом на вопрос ответил начмед. — Чьих, иными словами, будешь?

— Я — Алексей, ваш новый сотрудник, — нижняя губа, обгоняя верхнюю, поползла по щекам.

Начмед тяжело вздохнул всем своим широким животом:

— А ну-ка, Павел, скажите, на каком основании у вас клятва Врача Царства не дана? — спросил он (вы заметили, где-то мы это уже слышали).

— Вы знаете, тогда клятву давали всем строем, под диктовку. А я стадо не люблю. Тем более многие ребята просто молчали, хор за них сделал дело, — пытался разъяснить мой товарищ.

— Ну можно же было просто в дипломе расписаться? — допытывался начмед.

— Гражданин начальник, я больше чем уверен, что чаще всего клятву нарушают те, кто её даёт, — невероятная правда, многим доступная лишь в конце жизни, сопровождаемая превосходной обезоруживающей улыбкой.

— Да и бог с ней! — вдруг неожиданно унялся молодцовый начмед.

В эту секунду у обоих нарисовалась такая композиция рта, когда стали видны боковые клыки, а носогубная складка сложилась впятеро.

Лёлик был стопроцентно уверен, что они нашли общий язык, и начмед всё-таки толковый психиатр. Последний в этом не сомневался.

Стал Лёлик дежурить в психбольнице. Описывать его пациентов я не буду. Нет. В последнее время встречаются доктора-психиатры, издающие смешные книги про своих пациентов. Скажу честно, оное неэтично. Я же не обсуждаю патологию своих больных. А у психиатрических пациентов основное заболевание как раз странности в поведении. И это ожидаемо. Вот когда клиент с бронхитом что-нибудь выкинет, тогда забавно. Так что в психиатрии, действительно как в классике: «Грешно смеяться над больными людьми». Единственное, что могу себе позволить, это написать про опасности той области профессии, куда занесло нашего Лёлика.

Как вы уже догадались, совершенно разные доктора дежурят в наши дни на службе «Скорой Помощи». И инвалиды по зрению, и инвалиды по слуху, и просто инвалиды. По уму. Точнее, без ума. В общем, кадров не хватает. Слава богу, пенсионеры у нас стойкие и нет-нет да возьмут подработку, пока ноги носят. А если уже не носят, тогда все вокруг плачут, что вновь грядут невосполнимые потери.

Так и у нас в своё время дежурила на станции акушерка. Тетёнька опытная и приятная, хоть уже и приближалась к семидесяти. Звали её Антонина Ивановна. Опыта родовспоможений в машине, дома, на улице и на лестнице у неё было не занимать. Подобный специалист в медицине буквально нарасхват, поскольку таскали нашу «девушку» всюду: начиная с родов и кончая послеродовыми осложнениями. Поскольку детских бригад по аналогии катастрофически не хватало, то и педиатрические вызовы иногда ей перепадали. А иногда и не совсем педиатрические. Как сейчас помню: буквально перед самой отправкой на пенсию произошёл с Антониной Ивановной увлекательный случай, чуть было не отправивший её на покой раньше запланированного времени.

Вызовов в тот день поступило немного. Станция «03» дремала в полузабытьи, и лишь звук отъезжающих и прибывающих «газелей» доказывал, что медики ещё продолжают трудиться. Антонина Ивановна потягивала вечерний чай, когда вошла диспетчер с бланком вызова в руках:

— Тонечка, — устало произнесла она. — Здесь женщина на Дундича вроде рожает.

— А сколько женщине лет? — оторвалась от чая Тонечка.

— Лет? Сейчас посмотрю, — диспетчер внимательно изучила детали обращения. — Ага. Шестьдесят.

— Шестьдесят? А вызывала она? — уточняюще спросила акушерка.

— Да нет. Мужской голос звучал, — отрицательно покачала головой вошедшая коллега.

Антонина Ивановна призадумалась. Мужик. Шестьдесят лет. Может шестидесятого года, всё же? Или в родовой горячке напутал. У мужей-то она тоже присутствует, эта горячка. Порою ещё сильнее, чем у рожениц. Так что наверняка муженёк. Сам в панике, вот со спеху и оговорился. Хотя за столько лет подобного никогда не случалось. Даже адрес, как молитву, выдавали, а тут возраст. Странновато, если не сказать больше.

Одеваясь, Антонина Ивановна всё-таки надумала прихватить с собой психиатров. «На всякий пожарный», — пояснила она сама себе.

Приехав по адресу и поднявшись на нужный этаж, бригада постучала в дверь. С открытием последней акушерка всем сердцем порадовалась, что захватила с собой экстренную психиатрическую помощь. На пороге, закрывая собой проём, стоял совершенно добрый мужчина, с топором в руках.

А что же стало с нашим третьим товарищем, истинным балтийцем, горцем и просто славным хлопцем — Большим Эдом?

Эд. Несмотря на флот, по-прежнему оптимистичный академик, производитель тех фраз, которые при жизни становятся бессмертными. Организатор массового обращения в прокуратуру матросов Балтсрийского флота. Характер отличный. Отважен. Деятелен. Дураков не любит. Уже женат.