Дмитрий Сазанский - Предел тщетности

— А как ты об этом узнала?

— Так Мишка мне сам сказал, лично, — Наталья немного замялась, — я приезжала к нему после того, как вы уже рассорились вдрызг в надежде попробовать помирить вас. Вот тогда-то он и признался, что давно спит с Танькой, да еще набрался наглости предложить мне занять ее место.

— А ты?

— А что я? — она улыбнулась, — Мое место всегда было рядом с тобой — в печали и в радости, в болезни и в здравии.

— Ты забыла добавить — в богатстве и в бедности.

— Болтун.

Я поднялся с кровати, подошел к Наталье, обнял ее и поцеловал в висок.

— Спасибо тебе, мать.

— За что? — удивилась Наташка.

— За то, что никогда не пыталась сделать меня лучше.

— Скажешь тоже. Ты мне в своем первозданном виде нравишься, — она не удержалась от шпильки. — Временами. И потом, что за радость ломать близкого через колено? Да и колени у меня не железные.

Наталья, будто очнувшись, глянула на часы.

— Мне пора, дела, будь они неладны. Тебе денег оставить? А, что я как дура, ты ж теперь миллионэр — Наталья вспомнила пачки на столе.

Когда за женой закрылась дверь, первое, что я сделал — позвонил Петруччо.

Петька, как всегда, балагурил, мне пришлось выдержать пять минут пустопорожнего разговора, прежде чем я подобрался к вопросу, из-за которого звонил. Сапог, как и обещал накануне, связался с Бессоновым и пригласил следователя в ресторан. Самым удивительным было, что Бессонов с радостью согласился, он буквально ухватился за предложение поужинать вместе, хотя по всем раскладам, кабак — не самое подходящее место для беседы со свидетелем по делу об убийстве. С другой стороны, со Славкой Бессонов тоже вел себя, выходя за рамки должностных инструкций — подъехал к дому, взял пакет, непонятно с чем. Учитывая, что Славка имел за плечами срок, то есть в глазах правоохранительной системы, оставался хоть отбывшим наказание и вступившим на путь исправления, но все равно судимым за тяжкое преступление уголовником. Как ни крути, следователь Бессонов, от которого я сейчас скрывался, вел себя достаточно нетривиально — это еще мягко сказано.

В конце разговора Петька сообщил название кабака и время встречи, шутейно пригласил присоединиться к пирушке, но я по голосу понял, что высказанное предложение не более чем дань вежливости. Положив трубку, я стал размышлять, в каком месте мне лучше перехватить Бессонова, застав врасплох, чтобы он не успел вызвать подмогу.

Было уже темно, когда я подъехал к дому, где должен был сиять огнями ресторан — адрес глянул в интернете. Припарковав машину метрах в пятидесяти вниз по переулку с односторонним движением — как ни крути, сотрапезники, отужинав, проедут мимо меня, я вышел на разведку, чтобы осмотреться и размять ноги. После небольшой рекогносцировки мне удалось разглядеть за деревьями еле различимую вывеску. Увиденное слегка озадачило — зная тягу Петруччо пускать пыль в глаза, он должен был пригласить следователя в шикарное заведение. Это никак не вязалось с тем, что я наблюдал перед собой — даже намеком на пафос тут не пахло. Пришлось еще раз укорить себя за глупую самонадеянность — вместо того, чтобы прочитать внимательно про ресторан, посмотреть цены, полистать отзывы, я мазнул взглядом страницу и понадеялся на авось, решив разобраться на месте. Если бы не переливающаяся лиловым светом фонарей парковка рядом с домом, явно для гостей — там стоял охранник — я бы еще долго плутал по переулку, всматриваясь в циферки домов и не веря собственным глазам.

Оглянувшись по сторонам в поисках места для наблюдения, я пересек узкую мостовую, отделявшую цепочку домов от бульвара и приземлился на скамейку, чувствуя себя разведчиком в тылу врага. Недоставало только газеты, чтобы уткнувшись в разворот, одним глазом поглядывать на неприметную дверь, напротив которой я занял скрытый пост. Хотя какие газеты в такую темень, только бы выдал себя, идиот!

Не успел я вдоволь отхлестать себя ушами по щекам за незнание специфики шпионажа, как на парковку вырулил черный мерин, открылась задняя дверь и из нее в лиловом свете прожекторов вышел блистательный Петруччо, одетый с иголочки. Он что-то пробурчал шоферу и направился прямиком к невзрачному входу. Петька позвонил, дверь открылась, мне удалось разглядеть длинный узкий коридор, заканчивающийся лифтом. Я поднял вверх глаза и увидел горящие огни последнего этажа, немудренно, что я не заметил их, находясь непосредственно перед домом.

Ошметками разбитого баркаса всплыли события недавнего прошлого — я вспомнил, что был в этом заведении, кажется, года два назад. Нас с Мишкой тогда пригласил поужинать важный клиент, чтобы отметить завершение одного деликатного дела. В действительности, ничего деликатного там не наблюдалось, история простая, как три копейки — одна финская фирма подрядилась сделать ему ремонт в только что купленной квартире за сумму сопоставимую со стоимостью новоприобретенного жилья. Когда ремонт был закончен — хозяин в это время болтался где-то за бугром, поэтому не мог контролировать процесс — оказалось, что итог отличался от задуманного в худшую сторону не только в мелочах. Хозяин, назовем его для простоты Абдурахман Завалкин, почему-то не хотел обострять, то есть, ни подавать в суд, ни устраивать скандал не входило в его планы. Он намеревался уладить дело без лишнего шума, полюбовно, но разницу между задуманным и воплощенным в жизнь обязательно получить, желательно в валюте и непременно наличными. Кто-то дал ему наш телефон и он обратился за помощью, нет, не в выбивании денег путем неджентльменского наезда, а только для составления реальной сметы ремонта.

Мы быстро выяснили, что контракт хоть и был подписан финской фирмой, его тут же отфутболили российской дочке скандинавской мамаши, пройдя по всей цепочке футболистов мы добрались до бригады гастарбайтеров из Белоруссии, которую нанял чуть ли не за еду и проживание бригадир-фрилансер, человек без чести, совести и юридического адреса. Короче, ничего нового, а про жадность капиталистов еще Маркс предупреждал.

Мы славно поработали, Завалкин получил отступные, ему еще в качестве жеста доброй воли что-то переделали и где-то подлатали, поэтому к приглашению обмыть удачный конец отнеслись с пониманием.

В ресторан можно было попасть только по предварительной записи, русская кухня, все дела, то есть много лепнины, сусального золота, в центре зала переливался фонтан с подсветкой. Что ели-пили толком не помню, одним из блюд проплыли камчатские крабы, вроде бы подавали яйца пашот, но скатерти в красных узорах под хохлому врезались в память намертво. Дунька пришла бы в восторг, заплакав от счастья.

Желтым китайским фонариком притормозило такси, из него вышел Бессонов и застыл в недоумении, точь в точь как я полчаса назад. То ли следователь получил подробные инструкции, то ли котелок у него варил не чета моему, но, потоптавшись с минутку на месте, он уверенной походкой двинул к заветной двери.