Дин Кунц - Эшли Белл

В стенном шкафу, стоящем в спальне, Биби нашла обувную коробку, открыла ее и вытащила кобуру с «Зиг-Зауэром П226».

– Я оставлю здесь массажный столик, – заявила Калида. – Он мне будет мешать. Заберу позже… на следующей неделе или еще когда… Быстрее , девочка! Можешь поторопиться ?

Биби нацепила на себя подплечную кобуру, закрепила ее, стянула висевший на вешалке блейзер и накинула его на плечи. В пистолет уже была вставлена полная обойма. Девушка взглянула на свое отражение в зеркальной двери шкафа. Пистолет не выглядывал из-под куртки. В зеркале она совсем не походила на ту Биби, которую помнила. Волосы ее были спутаны, словно она стояла на ветру, хотя ночь выдалась безветренной. Неведомое выражение застыло в темных озерах ее глаз. Лицо окаменело в твердых складках. Такого Биби за собой не замечала. Девушка подумала, что напоминает сейчас отчаявшегося человека или полную идиотку.

В гостиной, пока Калида возилась со своим чемоданчиком, Биби схватила свои сумочку и лэптоп.

– Блин! Какого черта мама и папа навязали тебя на мою голову?

– Не их вина. Они не знали. Ничего похожего прежде со мной не случалось.

– Вообще ничего?

– Ну, я имею в виду эту вонь гниения, холод из ниоткуда, странное пощелкивание свечей и еще часы… А теперь за нами идут плохие люди .

Неотступно следуя за женщиной к входной двери, Биби сказала:

– Я думала, такое всегда происходит.

– Никогда со мной прежде такого не было.

– Совсем никогда? – Биби захлопнула за собой дверь. Она неуклюже возилась с ключом, пытаясь закрыть ее на массивный замок. – Но ты же гадалка, великая пророчица…

Торопливо следуя вдоль балкона к лестнице, Калида ответила ей:

– Такое иногда случалось с моей мамой. Она меня предупреждала, но я, возможно, недостаточно серьезно внимала ее предостережениям.

– Подожди! – торопясь вслед за блондинкой, воскликнула Биби. – Ты серьезно ее не воспринимала? Это правда? Твою мать пытали и расчленили, а ты серьезно ее не воспринимала?

– Попридержи язычок, детка! Иногда ты позволяешь себе язвить там, где не следует.

Длинноногая словоделоманка бежала вниз, перепрыгивая через ступеньки. Удары ее ног гулко отдавались в металле лестницы. Одетая в ванильно-белые слаксы, яркий кушак и шарфик, с серьгами из нескольких колец в ушах и выставкой перстней на пальцах, Калида вполне могла сойти за очаровательную беглянку из комедии пятидесятых годов прошлого века, танцовщицу из Лас-Вегаса, которая спасается от гангстеров.

Проворная и подвижная, Биби бросилась вслед за гадалкой. Она рисковала упасть и серьезно травмироваться, но вместо этого доказала, хотя в том и не было никакой надобности: все симптомы глиоматоза исчезли, не оставив после себя никаких последствий.

– Знаешь, иногда ты ведешь себя чертовски несносно.

– Лучше быть несносной, чем язвой.

– Я не язва.

– Ты считаешь себя ухом Создателя, – отрезала Калида.

Соскочив с последней ступеньки, она побежала между шезлонгами и краем поблескивающего бассейна, где прежде плавал молодой, прыткий, как лосось, человек.

Быстро несясь слишком близко к краю, Биби левой рукой ухватилась за кончик дорогого на вид, украшенного золотыми звездами голубого шарфика, развевающегося позади Калиды. Она надеялась заставить запаниковавшую гадалку ответить на несколько ее вопросов. Щегольской шарфик, как оказалось, был не просто обернут вокруг шеи женщины, но завязан на свободный узел, что дало толчок к осуществлению законов физики, особенно тех, которые имеют дело с движением, действием и противодействием. Выпустив из руки чемоданчик, Калида издала сдавленный возглас, схватилась за душивший ее шелк и, отшатнувшись на пару шагов назад, столкнулась с Биби, которая на всех парах мчалась вперед. Секунду они качались на месте подобно карданному подвесу гироскопа, но, в отличие от этого прибора, одной из особенностей которого является сохранение равновесия, им было совсем непросто балансировать на облицовочной плитке бассейна, рискуя оступиться и с головой рухнуть в воду. Когда Биби наконец поняла, что следует отпустить удушающий женщину шарф, силы природы, что нередко просто обожают разыгрывать дурацкие шутки с человеческими телами, тотчас же поспешили сделать так, чтобы обе женщины утратили равновесие. Калида упала на колени на плитку, а Биби, отшатнувшись назад, больно плюхнулась попой на один из шезлонгов.

Амазонка от страха и гнева быстро перешла к ужасу и ярости. Вскочив на ноги, гадалка принялась проклинать последними словами Биби и пока еще не рожденных ею от Торпа детей.

– Отстань от меня! Убирайся прочь, сумасшедшая сука!

Когда Калида повернулась к своему уроненному чемоданчику, Биби сказала ей в спину:

– Это я-то сумасшедшая сука? Я? У меня сегодня выдался самый лучший день в жизни! Я излечилась от рака, а потом являешься ты…

Но девушка оборвала себя на полуслове, заслышав в своем голосе жалобные нотки. Биби не хотела выставлять себя жертвой. Храбрые женщины не хнычут. Они не исполняют роль жертвы даже тогда, когда могут извлечь выгоду из подобного разыгрывания. В нашем мире прикидываться жертвой – весьма прибыльно, поэтому каждый стремится нынче поиграть в нее.

Одно из отделений сделанного на заказ чемоданчика при падении раскрылось. Оттуда выпали серебряная мисочка и еще несколько вещиц, которыми Калида пользовалась во время сеансов гадания. Женщина, ссутулившись, в спешке собирала рассыпанные предметы.

Биби поднялась с шезлонга, на который упала.

– Послушай. Возможно, я на самом деле сумасшедшая. Я убегаю из своей квартиры только потому, что ты сказала мне, будто бы кто-то или что-то собирается на меня напасть. Я даже не знаю, кто, что и почему. Полное безумие верить во все это гадание с Эшли Белл, но я послушалась тебя и теперь хочу знать, как ее найти. Скажи, кто такие эти плохие люди .

Зажав чемоданчик в руке, Калида обернулась и мрачно промолвила:

– Ты сама узнаешь, кто они.

Жилищный комплекс, в котором находилась квартира Биби, служил пристанищем многим молодым высококвалифицированным профессионалам, большинство из которых не были связаны узами брака, поэтому строители подумали даже об освещении внутреннего двора. Ради романтичности обстановки (или как там это сейчас называется в среде продвинутых профи?) высокие бронзовые фонари и прочие приспособления, установленные среди травы, яркие и раскаленные добела, освещали каждое лицо в самом выгодном свете, придавая коже мнимый вид здоровья и нивелируя любые изъяны.

В этом выверенном, искусственном свете лицо Калиды казалось таким же бледным, как отбеленная мука. Охваченное страхом, застывшее, словно ломоть хлеба, оно, казалось, уже не могло ничего выражать кроме ужаса.