Дин Кунц - Эшли Белл

– Человечество способно на ужасные жестокости, – сказала старушка. – Эта жестокость покажется вам демонической, когда вы постигнете все ее пределы и беспрецедентную порочность, огромный ужас, который не в состоянии понять обычные люди.

Женщина умолкла, и Биби сама вызвалась принести на стол чайничек и налить из него в чашки чай. Стоя с чайником в руке, она не могла избавиться от ощущения, что с ней уже случалось подобное прежде: она не только наливала чай из того же чайника, но делала это в той же самой кухне. Дежавю как пришло, так и ушло. Биби не знала, как на него реагировать, поэтому отмела прочь такую мысль, решив подумать на сей счет, когда выпадет подходящая минута.

Девушка вновь уселась на стул, теперь ей уже было известно, что именно доктор Сейнт-Круа намеревалась разузнавать у этой старухи. Возможно, ей так же, как профессорше, надо знать, какими сверхъестественными знаниями владеет человек, называющий себя Терезином.

– Я слышала, Гитлер интересовался оккультизмом, – сказала Биби. – Учитывая весь опыт , все, что вы прочли, поделитесь, пожалуйста, своим мнением на сей счет. Есть ли книга в вашем собрании, которую вы хотели бы показать мне…

Миссис Берг махнула рукой, давая тем самым понять, что не имеет смысла лазить по дальним полкам.

– Не знаю, благословение это или проклятие, но у меня эйдетическая память. Что бы я ни узнала, сведения прочно остаются в моей голове. Я идеальная запоминательница. Со стороны может показаться, что все безупречно упорядочено и разложено у меня на полочках, но в реальности мой мозг напичкан знаниями как попало. Иногда мне приходится ждать с минуту, пока я все не рассортирую…

Биби ждала, наблюдая за тем, как старушка неторопливо прихлебывает свой чай.

Наконец Галина Берг нарушила тишину:

– Гитлер был немного язычником, но не вполне… Вегетарианец. Когда его дом заполонили мыши, он не позволил, чтобы их убивали. Он верил в то, что его родина, его Германия обладает мистической силой, которая распространяется на немецкий народ, только на тех, кто не утратил чистоту крови. Он не был христианином, просто не мог им быть потому, что христианство имеет иудейские корни. Гитлеру была не интересна сложная оккультная система, произрастающая из христианства, все эти ангелы, демоны, ведьмы, спиритические сеансы и прочее. Однако мысль, что немецкая земля обладает сверхъестественной силой, а народ с чистой кровью может, воспользовавшись ею, стать сверхнародом, сама по себе является оккультной концепцией.

– Ему это не особенно помогло, – сказала Биби.

– Я в целом отношусь к оккультизму со скептицизмом, – заявила Галина, – но считаю, что мир намного более таинственное место, чем мы признаём или отваживаемся признать. Если существует странная природная сила, имеющая власть над нами, некое магическое течение, пока не открытое наукой, и коль люди способны впитывать его в себя, то они становятся теми, кто обладает харизмой. Эта сила помогает заразить своими эгоистическими фантазиями людские массы. Вспомним хотя бы Гитлера, Сталина и Мао.

Несмотря на то что Биби подсластила себе чай, наслаждаться его вкусом она не смогла. Девушка отодвинула от себя чашку.

– Индуистский святой Рамакришна [59]говорил: когда человек становится святым, люди слетаются к нему как осы на мед. Чтобы обрести харизму, надо стать святым, а святой человек не использует свою власть над другими во вред. Если же обычный человек, ничего общего не имеющий со святостью, человек с завышенной самооценкой, страдающий нарциссизмом, получит доступ к этому магическому течению, он сможет привлечь к себе легионы и привести мир к разрухе.

Биби испытала разочарование.

– Значит, в этом выражались его оккультные пристрастия? В мистической силе немецкой земли? Вы не читали о том, что Гитлер, возможно, занимался гаданием?

– Нет.

– Он никогда не интересовался спиритическими сеансами, медиумами, гаданием на растопленном воске, галомантией, некромантией и прочим в том же духе?

– Мне не доводилось о таком читать, но я не самый главный эксперт в мире по Адольфу Гитлеру.

Биби вытащила из сумочки электронный ключ с люцитовым брелоком.

– А это имеет какое-нибудь оккультное значение? – показывая старушке осу в люците, спросила девушка.

Глаза Галины Берг округлились. Она сжала ладони своих рук в кулаки так, словно хотела помешать им потянуться за экзотической вещицей.

– Жалящая оса, – промолвила старушка, – была официальной эмблемой как раз того самого подразделения Schutzstaffel, что охраняло Терезиенштадт.

– Schutzstaffel? Вы имеете в виду СС?

– Да, СС являлись преторианской гвардией Гитлера, ударными войсками, основным инструментом террора диктатора. Главной эмблемой СС была мертвая голова, но подразделение, заправлявшее в Терезиенштадте, называло себя Der Fёhrer ’ s Wespe , осой фюрера. Они являлись жалом, проводящим в жизнь его политику и решения. На двери коменданта лагеря было похожее изображение.

Засунув ключ с осой обратно в сумочку, Биби сказала:

– Извините, если я вас расстроила.

Галина разжала руки и обхватила ими чашку с остывающим чаем.

– Это всего лишь насекомое в пластике. Мне не стоило так огорчаться… Это всего лишь совпадение… обычный брелок для ключей. Он не имеет никакого отношения к Терезиенштадту, – сказала старушка, отпивая из чашки горький чай. – Дураки, кажется, не понимали, что низводят себя до уровня насекомых .

– А оса имела какое-то оккультное значение для тех эсэсовцев, что охраняли гетто?

– Нет… насколько я знаю, нет… Хотя…

Миссис Берг задумалась. Она смотрела в свою чашку с таким видом, словно хотела разглядеть что-то в темной жидкости.

– Несколько месяцев в гетто жил один цыган. Его к нам направили по ошибке. Евреев и людей цыганской народности содержали отдельно и убивали тоже отдельно друг от друга. Коменданту следовало отослать цыгана из лагеря, но он тянул время в течение двух-трех месяцев, возможно, даже дольше. Ходили слухи, что некоторые офицеры из СС живо интересуются тем, что цыган умеет читать будущее по руке, в расплавленном воске, кажется, в хрустальном шаре тоже. Я не знаю, насколько эти слухи соответствовали правде. Эмблема осы появилась до цыгана и оставалась после его исчезновения.

Они еще посидели за столом на кухне, но больше ни слова не было сказано ни о Гитлере, ни об оккультизме, ни о харизме. Обе женщины чувствовали, что слишком близко подошли к опасной черте. Если продолжат говорить на эти темы, то рискуют накликать на себя беду. Они беседовали на отвлеченные темы. К роману Биби их разговор так и не вернулся. Когда лицо Галины помолодело лет на десять, музыка вернулась в ее голос, а на губах вновь заиграла улыбка, которую Биби впервые увидела при встрече со старушкой, стоящей на веранде, она почувствовала, что пора уезжать, хотя на прощание пообещала вернуться.