Гектор Тобар - 33. В плену темноты

Нотариус прибыл на шахту 2 октября. Шахтеры обсудили с ним свой план, и он ответил, что должен проконсультироваться с юристом, после чего сможет набросать черновик документа, но юридически ничего засвидетельствовать по-прежнему будет нельзя до тех пор, пока они не поднимутся на поверхность, поскольку нотариус должен присутствовать при подписании любого документа, а не наблюдать за этим с расстояния в 600 метров по видео.

Когда нотариус покинул территорию шахты, бур Т130 достиг глубины в 528 метров, находясь, таким образом, менее чем в 100 метрах от запертых в подземном горизонте людей. До того, чтобы пробиться к ним и освободить, оставалось совсем немного.

Но, прежде чем капсула достигла места их пребывания, шахтерам предстояло выполнить последнее профессиональное задание. Им нужно было совершить подрыв в самом низу шахты, которую бурили по «плану Б». Даже когда скважина будет полностью готова, спасательная капсула не сможет опуститься до тех пор, пока шахтеры не уберут часть породы рядом с ее устьем. Собственно, в этой операции не было ничего сложного, но для ее реализации требовалось отбойным молотком пробить шурф в каменной стене, чтобы заложить в него взрывчатку. Для отбойных молотков нужен сжатый воздух, который раньше подавали по шлангам с поверхности, пока их не перерезало обвалом. И вот теперь Хорхе Галлегильос, в чьи обязанности и входила подача воздуха, пытался срастить обрезки резиновых шлангов, которые ему передали с поверхности, чтобы получить оттуда же сжатый воздух. Подлечив свои распухшие ноги, он протянул шланги на отметку 135, где Виктор Сеговия и Пабло Рохас наконец-то получили достаточно давления, чтобы отбойные молотки заработали, и пробили восемь шурфов в каменной стене.

Работа была в самом разгаре, когда Хорхе, проходя по коридору на отметке 105, столкнулся с Йонни Барриосом. Тот как раз спешил закончить свою медицинскую работу, которая изрядно ему надоела. Он нес несколько пластиковых бутылочек с лекарствами, полученными с поверхности, – и почему-то счел, что Хорхе просто прогуливается в свое удовольствие по руднику.

– Привет, засранец, – обратился к нему Йонни. – Прохлаждаешься, значит?

Хорхе и сам пребывал в не самом благостном расположении духа, он устал и потому взял да и вытер ладони, перепачканные после сращивания и перетаскивания шлангов, о белый халат Йонни.

– Вот, смотри, как я прохлаждаюсь, – проворчал он, после чего размахнулся и ударил Йонни по лицу.

От неожиданности Йонни выронил бутылочки на землю, но быстро пришел в себя и пнул старого Хорхе в больное колено. На протяжении более чем восьми недель, которые они провели в подземном заточении, шахтеры смены А обменивались оскорблениями и вступали в жаркие перепалки, но только сейчас дело дошло до физического столкновения. Свидетелем драки стал Луис Урсуа, но, прежде чем он успел вмешаться, потасовка уже закончилась.

Девятого октября Джеффу Харту и бригаде, обслуживающей установку Т130, оставалось менее трехсот четырех миллиметров до кровли мастерской на отметке 105, когда буровая машина издала громкий хлопок и скрежет. «Он напугал нас до полусмерти», – признавался позже Харт. На несколько страшных мгновений буровики представили себе, что им придется остановить бурение и бросить уже почти законченную скважину, но, к их невероятному удивлению, бур продолжил вращение без каких-либо видимых изменений в давлении или крутящем моменте. Кстати, причину этого скрежета Харт впоследствии установить так и не смог.

Министр Голборн сообщил родственникам, что, когда бур пробьется к шахтерам, на буровой включат сирену. И вот в 8:02 утра надрывный вой покатился над склонами горы: скважина достигла точки назначения. В лагере «Эсперанса» родственники встретили его криками «К флагам!» и устремились к коллекции флажков, тридцати двум чилийским и одну боливийскому, воткнутыми в землю неподалеку от каменной осыпи, в том месте, где родные и близкие собирались, чтобы вместе отпраздновать радостные известия или встретить дурные новости. «Радость наша не будет знать границ, когда все они окажутся на свободе», – заявила Мария Сеговия одному из репортеров. Теперь два или три дня должно было уйти на то, чтобы вынуть из скважины головку бура, а саму скважину проверить на устойчивость и безопасность. Немного погодя, во время пресс-конференции, Голборн обратит внимание на совпадение – бурение скважины для спасения тридцати трех человек заняло тридцать три дня. Согласно плану, последний из шахтеров должен войти в капсулу и покинуть рудник 13 октября: если сложить день, месяц и год, то, по словам Голборна, вновь получится цифра тридцать три.

А на отметке 105 шахтеры собрались, чтобы взглянуть на скважину, которая поможет им вернуться на поверхность, и радостно обнимались и делали снимки на память фотоаппаратами, которые прислали им родные. Они на шаг стали ближе к свободе. А вот Виктора Сеговию мучили дурные предчувствия: скважина представлялась ему слишком узкой, и он уже страдал клаустрофобией, воображая, как поднимается по ней. Немного погодя шахтеры заложили взрывчатку в пробитые ими неподалеку шурфы и произвели последние взрывы в истории шахты «Сан-Хосе», насчитывающей 121 год, взрывы, которые должны вернуть им свободу.

На следующее утро шахтеров разбудил далекий грохот докатившегося до них сотрясения каменных сводов. Глухие взрывы доносились, кажется, со стороны каверны, которую мельком видел Флоренсио Авалос. Гром живо напомнил многим обвал, который и запер их внутри горы еще 5 августа. Самуэль Авалос, он же Си-Ди, умудрялся спать как ни в чем не бывало, пока Карлос Барриос не пнул его ногой и не разбудил.

– Эй, Си-Ди, вставай, huevòn! Рудник сердится. Быстренько надевай каску. И что нам теперь делать?

Еще один ветеран, Пабло Рохас, разбудил совсем еще молоденького шахтера Педро Кортеса, того самого, что мечтал купить «камаро».

– Гора снова начала трескаться, – сообщил ему Пабло.

– Да, похоже на то, – согласился Педро.

Сон его прервала целая серия гулких раскатов, pencazos fuertes . Теперь они раздавались с интервалом в несколько секунд и будут продолжаться еще несколько часов кряду. Но с этим ничего нельзя было поделать, посему Педро вновь улегся на свою надувную кровать и попытался заснуть. Это привело в бешенство Пабло, который никак не желал понять, как можно спать, когда рудник в любую минуту может вновь обрушиться. «Смешно, но в новостях рассказывали об этих старых волках рудников, которые, будучи настоящими знатоками, якобы помогали нам, молодым, – рассказывал впоследствии Педро. – Но теперь эти старики в панике кинулись к нам, ища защиты».

Вскоре все шахтеры, ночевавшие в Убежище, были на ногах и собрались подле скважины, из которой получали посылки. Работяги постарше явно пребывали в угнетенном состоянии, едва ли не в отчаянии, а Йонни Барриос плакал навзрыд. Мы должны поговорить с Сугарретом и Голборном, заявили они. Мы должны сказать им, что не можем ждать еще двое или трое суток. Они должны спасать нас прямо сейчас. «Существует поверье, будто дьявол обитает на золотом руднике», – вспомнил один из молодых горняков. Кое-кто из них считал, что раздающийся грохот как раз и издавал сам дьявол, потому что сердился из-за скорого освобождения пленников. Было воскресенье, и шахтеры собрались, чтобы поговорить с поверхностью, и в разговорах несколько горняков умоляли своих родных просить Сугаррета и Голборна, ради всего святого, ускорить спасательную операцию, поскольку дьявол злится и не хочет отпускать их. Но руководители спасательной операции решили в точности придерживаться плана: в воскресенье и следующий понедельник они продолжили испытывать скважину на стабильность и устойчивость вкупе с капсулой «Феникс», которую нагружали мешками с песком и гоняли по стендовой трубе.