Дженнифер Доннелли - Чайная роза

Джо прислонился спиной к каменной стене здания пристани Оливера, примыкавшего к Старой лестнице, покачал головой и засмеялся.

— Что тебя насмешило? — спросила Фиона, вгрызаясь в соленый, пропитанный уксусом чипс. Она сидела рядом и ела новую порцию рыбы с картошкой, которую Джо принес из паба.

— Ты. И этот вечер. Удивительно.

Она стыдливо улыбнулась:

— Это сон.

— От которого не хочется просыпаться.

— И мне тоже.

Он отвел взгляд, посмотрел на облупившуюся стену, потом привлек Фиону к себе и поцеловал. Она хихикнула, потому что не смогла ответить; рот был забит чипсами. Он тоже засмеялся, а потом опять отвел взгляд. Они вели себя странно. То брались за руки и смотрели друг другу в лицо как завороженные, то смущенно отворачивались. Близкие и далекие одновременно.

Они сидели на Старой лестнице уже почти час. Подумать только, он был в Нью-Йорке! Все эти годы они могли прожить вместе. При одной мысли об этом у Фионы ныло сердце, но что было, то прошло. Уплыло, как листья по воде. И ничто не вернет его назад. Теперь они здесь. Вместе. Снова сидят на реке.

Она рассказала ему все. С того момента, как он оставил ее, и до того, что случилось несколько часов назад, когда она навестила могилы родных и пришла на реку. И он тоже рассказал ей все. О крахе своего брака. О жизни на ковент-гарденской конюшне. О том, как он гадал, куда она исчезла. Как начал свой бизнес. Как ездил в Нью-Йорк искать ее. И о том, какими пустыми и одинокими были последующие годы. Сказал, что никогда не переставал думать о ней, никогда не переставал любить, и она сказала ему то же самое. Были слезы, было неловкое молчание. Трудно говорить о таких вещах. В их сердцах еще жили гнев и печаль.

Но и радость тоже. Фиона до сих пор не могла поверить, что Джо действительно сидит рядом. Человек, которого она любит, желает, и в то же время старый друг. Мальчик, с которым она вместе росла, человек, который знал ее лучше всех на свете.

Сейчас Джо смотрел на воду. Его глаза потемнели и потеряли свет, который горел в них еще секунду назад.

— Что с тобой? — спросила Фиона, испугавшись, что он жалеет о том, что произошло между ними. Что он не хочет ее. Что слова, сказанные им под причалом, были всего лишь плодом ее фантазии. — Что случилось?

Он взял ее за руку:

— Ничего. И все.

— Жалеешь о случившемся, да?

— Жалею? О том, что мы любили друг друга? Нет, Фиона, не жалею. Я боюсь. Боюсь, что ты не хочешь меня. Боюсь, что мы уйдем отсюда и я больше никогда тебя не увижу. И всю оставшуюся жизнь буду жалеть о том, что случилось десять лет назад.

— Джо, ты не должен…

— Должен. Прости меня. За все. За боль, которую я тебе причинил.

— Все в порядке…

— Нет, не в порядке. И никогда не было в порядке. С того дня, когда я поднялся по этим ступенькам и ушел от тебя. Я знаю, что тогда причинил тебе боль, но ты потеряла только меня. Моя боль была в сто раз сильнее, потому что я потерял тебя. С тех пор я тосковал по тебе каждый день. Жить без тебя все эти годы… — Джо проглотил комок в горле, и Фиона заметила, что в его глазах блеснули слезы. — Это все равно что жить в темнице без тепла, без света и надежды. — Он снова взял ее руки. — Я отдал бы все на свете, чтобы вернуться в прошлое и все сделать по-другому. Увы, это невозможно, но я изо всех сил постараюсь сделать тебя счастливой. Я говорил правду. Я люблю тебя, Фиона. Всем сердцем. Как ты думаешь, мы сможем начать жизнь сначала? Ты сможешь простить меня?

Фиона смотрела в глаза, которые она так хорошо знала и любила. Они были полны тоски и боли. Ей очень хотелось унять эту боль.

— Уже простила, — сказала она.

Джо обнял ее и прижал к себе. Они долго не размыкали объятий, а потом Бристоу сказал:

— Поедем ко мне.

Она уже была готова согласиться, когда кто-то остановился на верхней площадке Старой лестницы и прорычал:

— Черт побери, так вот ты где, глупая девчонка!

Родди был вне себя.

— Фиона, ты что, с ума сошла? Где тебя черти носили? Уже почти десять! Эндрю приехал на участок несколько часов назад и сказал, что ты удрала от него. Я искал тебя в Мэйфере. И чуть не умер со страху! Думал, что до тебя добрался Уильям Бертон. Где ты была?

— Здесь… э-э… я… гуляла по берегу. Искала камни.

— А нашла себе пару, — негромко пробормотал Джо.

Фиона ахнула и закашлялась. Она совсем забыла про его ехидство. И про грубоватый юмор. Когда кашель прошел, она истерически расхохоталась.

— Проклятье, не вижу в этом ничего смешного! — крикнул Родди. — Я пять тысяч раз говорил тебе, что одной ходить опасно!

— Ты прав. Действительно, ничего смешного нет, — пытаясь сдержаться, ответила Фиона. — Извини, дядя Родди, я не хотела тебя пугать. Но все обошлось. Никто не сделал мне ничего плохого. Я прогулялась по Уайтчеплу, пришла сюда, встретила Джо и забыла про время.

— Да уж вижу… — проворчал О’Меара.

— Посиди с нами, — сказала она, похлопав по ступеньке. — Я весь вечер была в безопасности. Честное слово.

— Смотря что считать опасностью, — ответил Родди, покосившись на Джо. Потом он сбежал по ступенькам и сел с ними. Фиона отдала ему остатки своего ужина. Он съел сначала один чипс, за ним второй, а потом доел треску.

— Проклятие, оказывается, я умираю с голоду. Даже не поужинал. Весь вечер искал тебя. Собирался вызывать в Уайтчепл половину лондонской полиции.

— Я принесу тебе ужин. Посиди минутку, ладно? Я сейчас. — Фиона вскочила и побежала в пивную, спасаясь от гнева Родди и надеясь, что к ее возвращению он немного остынет.

Джо и Родди смотрели ей вслед. Когда Фиона скрылась из виду, они поглядели друг на друга и уставились на темную воду.

— Значит, Фиона в Нью-Йорке, да? — усмехнулся Джо.

— Если я увижу на ее лице хоть одну слезинку, клянусь Богом…

— Не увидите.

С минуту оба молчали, а потом Родди сказал:

— Ей надо проверить мозги. И тебе тоже. Зачем двум миллионерам сидеть у этой поганой реки и есть всякую дрянь, если они могут пообедать в лучшем ресторане города?

Родди перевернул ногой окровавленный труп Котелка Шихана, лежавший во дворе для прогулок Ньюгейтской тюрьмы. Рядом валялась раскрытая опасная бритва.

— Сомневаюсь, что кто-то признался, — сказал он тюремщику.

Тот фыркнул:

— Сэр, они все говорят, что он сделал это сам.

Родди поднял бровь:

— Выходит, Котелок взял бритву, которой при поступлении сюда у него наверняка не было, и перерезал себе горло. Прямо в середине двора.

Тюремщик почувствовал себя неуютно.

— Мы знаем, что это сделал один из них, но все молчат.

— А что говорят другие охранники?

— Никто из них тоже ничего не видел.

— Потрясающе! — вспыхнул Родди. — Мало мне других забот… — Он опустился на колени и придирчиво осмотрел шрам на шее Шихана. Почему? Почему его убили? Конечно, у других заключенных мог быть на него зуб, но до кровавых разборок в Ньюгейте обычно не доходило. Даже самый тупой головорез не стал бы ради этого рисковать собственной шеей. Заставить человека пойти на такой риск могло только одно — очень большие деньги. Кто-то подкупил одного из заключенных. Или одного из охранников.