Александр Русов - Самолеты на земле — самолеты в небе (Повести и рассказы)

Постараемся быть еще более точными. В каждом работнике Каминска живет одновременно каминчанин и коловертец. В зависимости от того, какое начало преобладает, человек может быть условно отнесен к той или иной этнической группе.

Мы намеренно ограничиваем себя в детализации различных типов характеров сотрудников института Крюкова: флегматичных и темпераментных, прагматичных и экзальтированных, — ибо все они по опыту каминских бесед так или иначе подходят под одно из двух определений, обязанных своим происхождением этому поселку.

Хорошо известны и широко распространены в Каминске случаи служебных передвижений сотрудников, когда каминчанина переводят с работы на работу, перемещают с должности на должность, из корпуса А в корпус Б. Когда тот, кто еще вчера поднимал дело воспитания и подбора кадров, сегодня трудится на ниве информационной службы. Недавний конструктор становится начальником отдела стандартов, подчиненный — начальником. Как не без сарказма замечают коловертцы: «Иному каминчанину все равно начальником чего быть — лишь бы начальником. Не в генералы, так в капралы». Таким образом, каминчанином называют также специалиста самого широкого профиля, человека большого диапазона действий.

Коловертец устроен иначе: он долго вынашивает некую идею, осуществлению которой в конце концов отдается сполна. Этот рыцарь, свято хранящий верность призванию, кажется сегодня несколько старомодным, хотя, как и каминчанин, являет собой продукт нового времени и тот новый, несколько обобщенный в нашем изложении тип характера, который, возможно, еще займет подобающее место в классификационном списке психологов. Поручить коловертцу иную работу, чем та, которой он занят, — это все равно что поручить живописцу написать роман, поэту — концерт для скрипки с оркестром, а музыканту — годовой отчет по одной из тем института Крюкова.

Могут подумать, что коловертец — это знающий человек, а каминчанин — незнающий. На самом деле все совсем не так просто. Живет в Каминске целый отряд каминчан, которые знают очень много. («Утомительно много», — язвят коловертцы.) Они знают едва ли не все, что можно знать о своей специальности. И даже о смежных специальностях. Все о науке и технике, о политике и о футболе, о съедобных и ядовитых грибах. Все обо всем. Они знают, чего хотят сами, чего хотят от них другие и чего они хотят от других. Они верят в информацию, как в бога, и готовы свести к ней и объяснить ею науку, искусство, жизнь, даже самого человека. Они щедро делятся своими знаниями на работе, дома, с друзьями, знакомыми и незнакомыми. Рассыпают знания окрест пригоршнями, точно сеятель зерна по полю. Только зерна эти никогда не прорастут свежим взглядом на мир, открытием, новым узнаванием. Иной разговорчивый каминчанин подобен невыключенному радиоприемнику, по которому вроде бы передают что-то интересное, но который мешает сосредоточиться. Или автоматическому запоминающему устройству, содержащему в беспорядке полезные справки, накопленные человечеством за тысячи лет. В сравнении с ним обыкновенный коловертец выглядит робким провинциалом, бережно, как родительский чемодан, хранящим допотопный загадочный механизм, который до сих пор никому не удалось разобрать, чтобы установить, как он устроен.

Принцип «подобное растворяется в подобном» действует лишь до определенной степени насыщения. Что и говорить, каминчан тянет к каминчанам, а коловертцев — к коловертцам. Но если каминчанское воинство может сплошь состоять из каминчан, то коловертческому без каминчан обойтись трудно. Легкокрылая идея коловертца требует для своего осуществления трудолюбивых рук каминчанина. А каминчанскому командованию требуются порой рекруты из коловертцев.

Всякое начальство вполне справедливо считает, что тот работник хорош, который хорошо работает. Но что это значит?

Хорошо работать — значит выполнять план, считает каминчанское начальство. Хорошо работать — значит получать премию и занимать первые места в соревновании. Хорошо работать — это когда буква к букве, пункт к пункту и все сделано так, как надо. То, что должно летать, летает — и слава богу. Для каминчанского руководства хорош тот работник, который не оторвет глаз от чертежной доски и рук от прибора в течение всего рабочего дня. «Ни минуты простоя», — требует каминчанский начальник и выражает недовольство по поводу работы подчиненных ему коловертцев, которые часто отвлекаются, задумываются о чем-то.

«Будто нельзя одновременно думать и дело делать», — ворчит про себя недовольный начальник, ибо для него думать и дело делать суть вещи разные, и первая должна находиться в безусловном подчинении у второй. «Да разве это работа — думать, есть, спать?» — удивляется начальник. Ему трудно договориться с подчиненными, ибо под словами «работать» и «думать» один понимает одно, а другой — совсем другое. О таком подчиненном говорят: «коловертец в каминчанстве». Однако постоянное общение с коловертцами нередко приводит к заимствованию и обогащению каминчанина-начальника чисто коловертческими привычками. В Каминске-1 можно встретить начальников, которые, наморщив лоб и обхватив голову руками, погружаются в мучительное для посетителя ничто, называемое «обдумыванием вопроса».

Теперь обратимся к руководителю-коловертцу, который считает, что хорошо работает тот, кто успешно развивает и воплощает его идеи. Хорошо, если подчиненный имеет собственные идеи, которые не противоречат идеям руководителя. Иногда даже хорошо, когда эти идеи расходятся с идеями шефа, поскольку исключения лишь подтверждают правило. Шеф-коловертец любит поставить себя в коллективе так, будто он никакой не начальник, а товарищ своих подчиненных — равный среди равных. Он любит сидеть на подоконнике, болтать ногами и запросто обсуждать со своими сотрудниками нечто важное и ответственное.

Подчиненного-каминчанина коловертец упрекает обычно в отсутствии творческой фантазии, в том, что тот делает все лишь от «а» до «я». Формулируя задание, он излагает общие соображения, говорит образно, а его подчиненный понимает все буквально — тупица эдакий. Словом, не так уж редки случаи, когда коловертец-начальник, вместо того чтобы упрекнуть себя за нечеткую постановку задачи, распекает каминчанина-подчиненного лишь за то, что тот каминчанин, а не коловертец. Хотя, будучи каминчанином, подчиненный способен сделать многие из тех работ, к которым плохо приспособлены коловертцы.

Естественно, основной наградой каждому труженику института Крюкова является сознание того, что его труд необходим обществу. Но, помимо основной награды, существуют награды более мелкие.