Лутц Зайлер - Крузо

Адрес места нашей встречи – площадь Полиситорвет, 14, 1780, Копенгаген V, главное здание Rigspolitiet, Полиции Королевства Дания, в просторечии Полицейское управление, к юго-западу от центра. Я вышел на площадь с противоположного конца, поэтому пришлось обойти вокруг всего здания.

Полицейское управление было крепостью, четырехэтажной цитаделью, сооруженной в форме тупого клина, старинный комплекс, поражающий своими размерами и обилием света. Никогда я не видел ничего подобного и прежде всего подумал: почему именно здесь? Почти одновременно на меня нахлынуло что-то вроде смирения и торжественности; ноги подкашивались.

Словно из самозащиты, я перешел на другую сторону улицы. Над проезжей частью висело несколько ржавых фонарей, вокруг ни одного дерева и странным образом почти никакого движения транспорта, совершенно непостижимо, что они лежат там, на дне, в каком-то подвале, у фундаментов власти, на которых воздвигнуто это здание, этот космический корабль из бетона, ясное дело, способный при желании поглотить все земное, и умерших, и саму смерть… Так или примерно так я размышлял.

«У меня есть его номер», – написал мне Еспер в последнем мейле. Источником Еспера был сотрудник криминально-технического центра датской Государственной полиции, «один из троих занимавшихся этими документами», как он подчеркнул, «один из троих», которые наверняка должны знать и наверняка знают об этих вещах, «один из троих» сотрудников «отдела исчезнувших». Есперов перевод названия «отдел пропавших без вести» казался мне во всех отношениях подходящим. То, что искать надо в отделе исчезнувших, явилось после всех перипетий решающей информацией.

Еще по телефону Еспер объяснил мне принцип организации архива: к отделу исчезнувших относились не только пропавшие без вести лица, но и все анонимные покойники. Даже если ты знал или, как мёнский смотритель порта, мог, учитывая течения и обстоятельства, с большой долей вероятности принять, что человеческие останки на берегу или в рыбачьих сетях принадлежали беглецам из Восточной Германии, никогда не существовало ни отдельного списка, ни дополнительных уточнений, ни специальной рубрики – ГДР никогда не существовала в разделах этого архива, в его перечнях единиц хранения, в вещественных доказательствах и списках умерших. Дата и место обнаружения на территории Королевства – вот отправные точки классификации материалов. Некоторым образом они, эти умершие, вновь тонули в пучине, на сей раз в океане безымянных, пропавших без вести, неизвестных, – в отделе исчезнувших.

Согласно тому, что я узнал и зафиксировал в своих копенгагенских заметках (после недолгих поисков записная книжка из первой поездки нашлась, и сейчас я ее продолжаю, несколько добросовестнее и, как бы это сказать, в известном смысле ответственнее, чем тогда, двадцать лет назад), исчезновение было тройное.

Первое: отъезд. Из осторожности беглец никому ничего не говорит. И ничего не оставляет, ни прощального письма, ни знака, не берет с собой ни удостоверения, ни бумажника, делает все, чтобы защитить своих близких, то есть избавить их от упрека в соучастии, а то и помощи беглецу. Главное – оградить мать, отца, сестру и брата от бесконечных допросов, унижений и тюремных сроков. При первом исчезновении беглец также срезает со своей одежды фабричные метки касательно стирки и чистки всяких там малимо и проч., все, что может выдать его восточную принадлежность, если «серые волки» (пограничные катера военно-морского флота ГДР) выловят его, в открытом море. По прошествии нескольких часов этот беглец становится пропавшим без вести. Нередко он умело заметает свои следы – никаких подозрений, возможно до сегодняшнего дня. Так называемая скрытая цифра – никто никогда не установит, сколько таких «пропавших без вести» были беглецами.

Потом второе исчезновение. Погружение в море, попытка к бегству. Открытое море, холод, судорога, только вода и волны, а он никому ничего не сказал. То есть никакого утешения и никого рядом, лишь абсолютное одиночество, «какая обида, какая все это чертовская обида!». Затем этапы утопления (удушения), их пять. Этап 1: борьба беглеца перед погружением на дно, панические реакции, неистовое движение, голова еще над водой (этап вдоха). Этап 2: этап апноэ. Беглец уходит под воду и задерживает дыхание. Этап 3: кровь насыщается двуокисью углерода, что заставляет его снова хватать ртом воздух, ведь органы дыхания раздражены до предела. Этап 4: он глотает воду, которая в дыхательных путях смешивается с воздухом и слизью бронхов в белую, густую, мелкопузырчатую кашицу (этап диспноэ). Закупоривание голосовых связок, слабая подвижность, относительный покой. Только тогда, в силу недостаточного снабжения мозга кислородом, начинаются судороги удушья, то есть вновь неистовые движения, разрывы дыхательной мускулатуры, борьба за выживание – беглец теряет сознание. Этап 5: смерть. Умерший на морском дне. Обмен веществ сбился, кровообращение нарушилось, сердце остановилось.

Ко второму исчезновению относится и подводное расстояние, которое беглец сперва проделывает на четвереньках. Его труп, как усталый, сопящий пес, дрейфует по морскому дну, уткнувшись головой в грунт – ползущий лоб, ползущие колени, ползущие руки, ссадины до кости, стертые кости. Конечности обвисают и действуют как корабельный киль. Некоторое время он странствует там, внизу, вместе с холодными течениями. Затем гниение, гнилостные газы, всплытие, распад: туннели, проеденные угрями, грызущие твари, большие и мельчайшие существа, непрерывное разрушение. Немало трупов остаются в море, становятся частью приливов и отливов, частью Балтики, «моря мира», конечной станцией. Некоторые прибивает к берегу. Либо к ненавистному, либо к желанному.

А дальше – третье исчезновение.

Еспер ждал меня под аркадами, в вестибюле на южной стороне крепости. Мы едва успели поздороваться, как появился его источник и провел нас на второй этаж, к вахтеру. Источник был стройный, на удивление молодой и чем-то походил на мальчишку-курьера, хотя наверняка принадлежал к более высокому рангу. Пока я записывал в журнал имя и адрес и получал взамен пластиковую карточку, Еспер расспрашивал свой источник. Они шутили, но скорее смущенно, насколько я мог судить, не понимая ни слова. Вахтер в своей будке из коричневого непробиваемого стекла что-то сказал, я не понял, а Еспер подошел ко мне и прицепил карточку к нагрудному карману моей рубашки. Только теперь я по-настоящему его увидел; голова тщательно выбрита, и что-то тронуло меня в этом зрелище – неприкрашенность его черепа, отвечающая неприкрашенности его существа (словно волосы предназначены лишь для маскировки или обмана), во всяком случае, так показалось мне тогда. Свою куртку, армейски защитного цвета, он застегнул до горла, капюшон дыбом стоял на затылке, будто высокий воротник дворянина давних времен. Я представил себе, как протягиваю руку и глажу его по голове: спасибо, Еспер.