Ирина Горюнова - Странная женщина (сборник)

– Его звали Джек, – негромко сказал Виталий, неслышно появившись у Лиды за спиной. – Мы с ребятами сшили ему тельняшку. Он вместе с нами прибегал на построение и по команде «смирно» вставал на задние лапы. Очень умный и верный был пёс.

– Был?

– Однажды он не вернулся из разведки, – коротко бросил Виталий. – Но это… давно было. Пойдём пить кофе.

– Подожди. – Лида удержала его за плечи. – Ты всегда уходишь от этих разговоров. Почему? Почему ты никогда не рассказываешь мне про Афганистан? Это часть твоей жизни, о которой я ничего не знаю.

– А что про него рассказывать? Афганистан – страна чудес, зашёл в кишлак и там исчез, – мрачно пошутил Виталий. – Пойдём. Кофе остынет.

– Порой ты так со мной разговариваешь, – вспыхнула Лида, – будто я ребёнок или недоумок какой-то. Неужели я не заслуживаю ни доверия, ни откровенности? И со мной нельзя говорить на серьёзные темы?

– А что ты хочешь услышать? – сухо спросил Виталий. – Рассказ о подвигах? Так их не было. Ничего не было такого, что могло бы тебе понравиться. Пыль, вши, мат, жара под пятьдесят, туалет – просто яма и две жердочки посередине, без всяких стен и тем более дверей – вот вся романтика. Дальше продолжать?

В глазах Виталия появился тот самый, уже знакомый Лиде, жёсткий стальной блеск, сразу делавший его чужим, отстранённым и неприступным.

– Не нужно, – холодно ответила Лида. – В таком тоне и с таким настроем не нужно. Я думала, что гораздо больше значу для тебя. Но теперь вижу, что ошибалась. Близких людей не унижают недоверием. И почему ты решил, что мне требовались какие-то подвиги? Были они, не были – что это меняет? Хотя, похоже, ты лучше меня знаешь, какая я. Восторженная дурочка, которой нужен стопроцентный герой. А ты ведь не герой? Жаль. Ну тогда пока.

Виталий хотел что-то сказать и попытался было взять Лиду за руку, но она резко дёрнула плечом и почти бегом, на ходу сунув ноги в туфли, выскочила в подъезд.

Быстрым шагом идя по улице, Лида продолжала злиться, и солнечный яркий день теперь уже казался не радостным, а утомительно знойным, пропитанным назойливым запахом сирени, от которого у неё почти сразу начала болеть голова. Только очутившись рядом с метро, Лида вдруг поняла, что её сумочка, в которой были и документы, и деньги, осталась в квартире Виталия. Назад она шла медленно, ругая себя и растяпой, и недотепой, и всякими другими словами, какие только приходили на ум. Ей совсем не хотелось сейчас встречаться с Виталием.

В квартире было тихо. Лида открыла дверь в комнату Виталия и… Да, она не готова была увидеть то, что предстало её глазам. Виталий с искажённым от боли лицом сидел в инвалидной коляске, обнаженные культи его ног пузырились кровавыми мозолями. Он не сразу увидел Лиду, а когда поднял голову и встретился с её взглядом, судорога болезненного отчаяния пробежала по его лицу.

– Подожди, я сейчас, – едва слышно проговорила она и бросилась на кухню. Подавив рвущийся из груди всхлип и вытерев глаза тыльной стороной ладони, она торопливо принялась одну за другой открывать дверцы шкафчиков. К счастью, то, что она искала, нашлось быстро: перекись водорода, вата, бинт. Подхватив всё это и наполнив водой маленький тазик, Лида снова вернулась в комнату.

Виталий сидел, откинувшись на спинку кресла, и выражение отрешённости на его лице испугало Лиду больше, чем всё остальное. Она не знала, что сказать, и промолчала, опустившись рядом с ним на колени и поставив таз на пол.

– Не смей. Лида, не смей! Ты не должна делать этого, – глухим сдавленным голосом произнёс Виталий, чуть наклонившись к ней.

Лида мягко толкнула его рукой в грудь и почти шёпотом сказала:

– Сиди спокойно.

Виталий даже не вздрогнул, когда смоченный в перекиси бинт коснулся пораненной кожи, но Лида всё равно несколько раз с силой подула на это место, как когда-то делала мама, обрабатывая ей ссадины. И вот тогда Виталий вдруг зажмурил глаза и закусил губу.

– Очень больно? – испугалась Лида. – Я быстро, мой родной, потерпи ещё чуть-чуть.

Через пару минут она поднялась с колен и улыбнулась, вернее, постаралась улыбнуться:

– Ну вот, всё в порядке.

– Спасибо, – негромко отозвался Виталий. – Послушай, я должен сказать тебе… должен сказать, что не имел права взваливать на тебя груз своей жизни. Это было бы нечестно. И… да, мне не хватило мужества отказаться от тебя, от возможности стать счастливым. То, что было сегодня, – тебе это всё ни к чему. Поэтому давай…

– Ну нет, – перебила его Лида, – я больше даже слушать это не стану. Ты снова всё решил за меня! Да откуда ты знаешь, что мне нужно? И кто? Мужество? Да, порой тебе его очень не хватает. Ты, такой сильный и практически совершенный, боишься показаться слабым, боишься, что тебя пожалеют. Ты со всеми трудностями хочешь справляться в одиночку, но ведь так не бывает. И можешь что угодно думать обо мне, только я всё равно не уйду: ни сейчас, ни потом – никогда. Ты в ответе за меня, я уже приручилась накрепко. Поэтому… пойду варить новый кофе, тот-то уже давно остыл.

Когда Лида вернулась из кухни, Виталий сидел у раскрытого окна и курил. Она подошла ближе и, робко заглянув в его лицо, проговорила:

– Я, может быть, что-то обидное сказала. Сгоряча. Ты ведь не сердишься? Нет?

Виталий взял её за руку и, немного помолчав, произнёс:

– Знаешь, я ведь тогда тебе не всю правду сказал. Не проходило и дня, чтобы я не вспоминал службу в Афгане. Это в самом деле очень трудное было время, но и счастливое тоже. Причём, странно, вспоминаются сейчас какие-то, казалось бы, незначительные, бытовые моменты, но теперь я понимаю: это и было настоящей жизнью. Вот мы спускаемся с гор, на этот раз без потерь, а ребята уже ждут нас с праздничным ужином: жареная картошка и торт. Мы торты делали из раскрошенного печенья и сгущёнки. Вкуснота необыкновенная. А однажды Серёга поймал варана около метра длиной. Он жил у нас целый месяц, мы для него жуков и скорпионов ловили, а потом отпустили – загрустил он, есть перестал… Я когда-нибудь всё тебе расскажу. Когда буду готов вспомнить это.

– Да, – благодарно улыбнулась Лида. – Я и не тороплю. А сейчас можешь спеть мне ту, свою любимую? Про дождь и расставанье, которое ради встречи? Ведь эта песня про нас, ты не догадался?

«Финансовый мониторинг – это комплекс мер, направленных на борьбу с отмыванием грязных денег…» Всё, больше не могу, через три дня зачёт, а у меня в голове каша. Откладываю инструкции, иду на кухню, включаю чайник и прислушиваюсь. У Нинки тихо. Обычно у неё на кухне работает радио.

Нинка – это моя соседка снизу. Она профессиональный журналист, но вот уже четвёртый год сидит без работы и без денег. Как ей удаётся выживать да ещё сохранять аппетитные формы – для меня загадка. Считает себя совестью города, большим поэтом и говорит, что работает над венком сонетов. Обычно, когда я прихожу с работы и сажусь ужинать, приходит Нина и начинает возмущаться новым указом президента или несанкционированными действиями местных властей. И, конечно же, посматривает на стол. Ну а я, конечно же, приглашаю присоединиться. Нина никогда не отказывается. В общем, она мне нравится.