Джон О'Хара - Жажда жить

Тем не менее до Роджера доходили слухи, что тот или иной господин, та или иная дама были гостями Рок-Фарм, и таких набралось немало, потому что Майлз любил разнообразие. Каждое новое имя весьма болезненно задевало Роджера, не говоря уж о том, насколько его смущало и даже давило отсутствие места, куда бы он сам мог пригласить даму: если у нее не было своей квартиры (что чаще всего и случалось), приходилось везти ее в какую-нибудь сельскую гостиницу, если она не предпочтет перепихнуться по-быстрому у него в кабинете, где стоял кожаный диван, но помимо того, мелкое строительное оборудование — штоки и дверные ручки, топоры, железные цепочки, а также дождевики, резиновые сапоги и разнообразные канцелярские принадлежности. О коммерческом клубе, покуда распоряжаться там продолжал Берт Ботли, не могло быть и речи, а купить себе квартирку Роджер боялся, ибо для матери — а она наверняка узнает — это будет смертельным ударом. Таким образом, хотя бы в одном отношении ему было проще поддерживать состояние боеготовности, чем если бы он по-прежнему общался с Майлзом.

Но однажды, размышляя о том, как благоприятно все складывается (получение чина в гвардии, правительственный заказ), он вдруг сообразил, что во взаимоотношениях с Майлзом изменилось положение величин. И изменила его сама история. Сделав это открытие, он немедленно снял трубку, набрал номер Майлза и предложил встретиться в библиотеке спортивного клуба, где им никто не помешает.

Роджер пришел первым и, когда появился Майлз, просто излучал добросердечие:

— Майлз, старина, присаживайся.

— Смотрю, ты сегодня в хорошем настроении, а то уж я боялся, что снова в какой переплет угодил.

— Никак нет, старина, никак нет, — успокоил его Роджер. — Но коли думал, что я в беде, тем более спасибо, что пришел. Очень мило с твоей стороны. Но повторяю, Майлз, это не тот случай. Скорее наоборот. Тем не менее, старина, все это время я переживаю ту ужасную осеннюю историю.

— Вот как?

— Именно так. Да, и дня не проходит, чтобы я не испытал угрызений совести за то, что едва не стал причиной твоих неприятностей.

— Едва?

— Ну да, Майлз, ведь, если не говорить о деньгах, ты никак не пострадал.

— Что ж, наверное, можно и так посмотреть на это дело.

— Со всех сторон идут слухи, — продолжал Роджер, — что со дня на день будет объявлен призыв, и я, как военнослужащий, должен прибыть в расположение части сразу по уведомлении. На тот случай, если начнутся военные действия, будь то день или ночь, там уже все готово: обмундирование, табельное оружие, а меня, как офицера, призовут одним из первых. Я должен прибыть в свой взвод еще до рядовых.

— Гм, естественно.

— Дела у меня идут неплохо. Наверное, ты слышал, что строительный бизнес разворачивается.

— Слышал, рад за тебя.

— Спасибо. Но гнетет меня одна вещь, Майлз. Деньги, расходы, которые ты понес после той, как бы это сказать, несчастной ночи.

— Да?

— Сколько, Майлз? Скажи сколько, и я прямо сейчас выпишу тебе чек на всю сумму.

— Что?

— Да, да, ты не ослышался. Если страна вступит в военные действия, кому-то надо отправляться в Европу. Не думаю, что у меня возникнут проблемы, если дело дойдет до рукопашной, однако существуют такие вещи, как артиллерийский огонь, ядовитые газы, мины, подводные лодки и так далее. Следует ко всему быть готовым и не отправляться в путь…

— Ты что же, хочешь сказать, что отправляешься?

— Как только поступит приказ, но даже если его не будет, есть военная тайна, и я не вправе ею ни с кем делиться. Ни с родителями, ни с близким другом. Ни с кем.

— Ясно.

— В общем, если, как говорится, снаряд с моим именем уже отлит, мне не хотелось бы, чтобы Майлз Бринкерхофф считал меня человеком, который не отдает долги. Назови сумму, старина.

— Зеро, — сказал Майлз.

— Зеро? Да брось ты, Майлз. Ты же сам говорил мне, что хорошо, если уложишься в пять кусков. Так что, пять?

— Ну, если ты помнишь сумму, то должен помнить и то, что я собирался все оплатить сам. Так что, Роджер, благодарю за предложение, но этот инцидент… эта вечеринка уже оплачена. Счет закрыт.

— Нет, так не пойдет.

— Забудь, говорю. Страница перевернута, — повторил Майлз.

— Пусть так, но я готов. И ты это знаешь. Я сделал предложение. И пусть никто потом не говорит, что этого не было.

— Ладно, давай о чем-нибудь другом. Полагаю, что, если ты со дня на день отправляешься на войну, я должен устроить прием в твою честь.

— Ни на что подобное я не намекал, Майлз.

— А кто говорит о намеках? Мне просто хочется устроить для тебя прием. Что бы ты предпочел?

— Честно говоря, даже не задумывался. И вообще, как это понять — «что бы предпочел»?

— Ну, много гостей или что-нибудь поинтимнее? Как у нас раньше обычно бывало или что-то торжественное с приглашением супружеских пар, твоей матери?

— Каких пар? — осведомился Роджер.

— Наших знакомых. Ребят из клуба с женами.

— A-а, ну да, — протянул Роджер. — Право, не знаю, Майлз. Эта маленькая матрона ложится не позже девяти. Да никогда особо и не любила такие посиделки.

— Ты о матери? Ясно. А вот как понять твое «ну да»? Ты спросил насчет супружеских пар, я ответил, и ты вздохнул, вроде как разочарованно, — «а-а, ну да»? Кого я, собственно, мог иметь в виду, кроме ребят из клуба с женами?

— Ладно, не буду лукавить с тобой, Майлз, — усмехнулся Роджер. — На днях я проезжал мимо фермы Колдуэллов…

— …в четверг я как раз разговаривал с Грейс Тейт и ее мужем у дверей в контору.

— Вот-вот, — подтвердил Роджер. — Вы там болтали и смеялись, как закадычные друзья.

— Знаешь, о чем шла речь? Кое-кто из соседей-фермеров хотел бы установить дополнительные телефонные линии, об этом мы и толковали. А то ведь сейчас как получается? Одна линия на восемь номеров, и любой может слушать соседа. А кому хочется, чтобы о тебе все знали?

— Ну да, ну да. По-соседски, верно? Ты теперь как, Майлз, каждый день к ним на чашку чаю ходишь? И что же дальше — клуб?

— Нет, у меня всегда хватало мозгов не соваться туда, где меня не ждут, — покачал головой Майлз.

— То есть носи обувь по размеру, так?

— Вот-вот. Теперь я понимаю, почему ты так заинтересовался супружескими парами. Я ведь помню, с чего началась вся эта история прошлой осенью. Ты запал на Грейс Тейт, а она поставила тебя на место, ты напился и выместил злость на бедной, ни в чем не повинной шлюшке. Ты едва не убил ее, а может, и убил, ведь никто не знает, вдруг у нее на самом деле будет рак. Слушай, малыш, есть люди…

— Не надо, Майлз, я знаю, что ты хочешь сказать. А я в ответ могу лишь спросить: есть у нее трое детей или нет? Ветром, что ли, надуло? Она знает, что к чему, и уж, поверь мне, любит это дело. Любит не меньше меня или тебя. Я по глазам увидел. Всегда можно понять, когда им нравится с тобой и или даже понравится. В первый раз я просто плохо распорядился картами, но я ни за что в жизни не повторю совершенной ошибки. Знаешь что, давай вместо вечеринки я просто поживу у тебя на ферме дней пять.