Элена Ферранте - История нового имени

Мне никогда не нравилось с головой нырять в холодную воду, которая попадала в глаза и заливала уши. Я побыстрее вынырнула, отплевываясь, но тут же увидела, что Нино и Лила уже плывут на глубину, и поплыла за ними. Это было не так-то просто: я не умела дышать в воду. Правая рука была у меня сильнее левой, и я постоянно сбивалась с ритма, следя в основном за тем, чтобы не наглотаться соленой воды. Хоть без очков я почти ничего не видела, но старалась не выпускать их из виду. Рано или поздно они остановятся, думала я. Сердце у меня колотилось; я замедлила продвижение вперед и в конце концов остановилась, издалека наблюдая, как они бок о бок уверенно удаляются к горизонту.

На мой взгляд, они уже заплыли слишком далеко. Да и я в погоне за ними очутилась гораздо дальше от берега, чем привыкла. Лила тоже раньше никогда не заплывала в такую даль. Но сейчас она соревновалась с Нино и, несмотря на отсутствие опыта, не желала сдаваться и отставать от него.

Мне стало страшно. А вдруг ей не хватит сил вернуться? Или она почувствует себя плохо? Но Нино прекрасно плавает, он ей поможет. А что, если у него сведет ногу? Или он тоже устанет? Я огляделась. Течение увлекало меня влево. Нет, я не буду ждать их здесь, вернусь на берег. Я опустила глаза вниз, но лучше бы я этого не делала. Голубизна подо мной переходила в синеву, а синева — в черноту. В небе сияло солнце, и в его лучах поверхность воды светилась и искрила. Я вдруг осознала, что вишу над бездной и у меня нет ни одной точки опоры; мне почудилось, что снизу, из этого смертоносного колодца, сейчас появится зубастое чудовище, которое схватит меня и утянет за собой на дно.

Я приказала себе успокоиться и крикнула: «Лила!» Без очков я не видела почти ничего, да еще солнце слепило глаза. Я стала думать о том, что завтра буду целый день гулять с Нино. Я медленно развернулась, легла на спину и, подгребая руками, поплыла к берегу.

Я остановилась, когда почувствовала под ногами дно, и обернулась. Мне не без труда удалось различить вдали две черные точки — их головы. Страх отпустил. Лила была жива-здорова и плыла рядом с Нино. Какая она все-таки упрямая, какая смелая! Я выбралась из воды и подошла к Бруно, который сидел возле наших вещей.

— А где Пинучча?

Он робко улыбнулся, словно не хотел показывать, что огорчен.

— Она ушла.

— Куда?

— Домой. Сказала, что ей надо собираться.

— Собираться?

— Она хочет вернуться в город. Говорит, что не может надолго оставлять мужа одного.

Я взяла свою сумку, попросила его проследить за Нино и Лилой и побежала к дому. Надо было выяснить, что творится с Пиной.

Этот странный день перешел в еще более странный вечер. Пинучча и правда собирала чемодан, а Нунция ее увещевала.

— Что так нервничаешь? — убеждала ее она. — Рино прекрасно со всем справится. Стирать он умеет, готовить тоже, с ним отец, братья. Он же понимает, что ты не развлекаться сюда приехала. Ты должна набраться сил, чтобы родить здорового ребенка. Ну-ка, давай разберем твой чемодан, я тебе помогу. Я вот вообще никогда не отдыхала, но теперь, слава богу, у нас есть деньги. Я не говорю, что их надо проматывать, но немножко себя побаловать не грех, и вы можете это себе позволить. Пина, деточка, послушай меня: Рино всю неделю работает, он устает. Вот он сейчас приедет, и что? Ты же не хочешь, чтобы он увидел тебя такой. Он начнет волноваться, а когда он волнуется, он злится, и что в том хорошего? Вот ты хочешь уехать, чтобы быть рядом с ним, но он ведь приезжает сюда, чтобы тоже быть с тобой. Скоро вы увидитесь, и все наладится, так зачем напрасно мучить друг друга? Разве это дело?

Но Пинучча не слушала мудрых советов Нунции. Тогда я присоединилась к ней, и в конце концов нам удалось вытащить из чемодана большую часть вещей Пинуччи, хотя она то и дело пыталась запихнуть их назад. Она то успокаивалась, то снова впадала в раж, и это продолжалось бесконечно.

Вскоре вернулась Лила. Она прислонилась к дверному косяку и хмуро посмотрела на растрепанную Пинуччу. Ее лоб перерезала длинная глубокая морщина.

— С тобой все в порядке? — спросила я.

Она кивнула.

— Здорово ты плаваешь!

Лила молчала.

У нее был такой вид, словно она подавляла в себе одновременно и чувство радости, и чувство страха. Истерика Пинуччи явно выводила ее из себя. Та снова запричитала, что уедет, начала метаться, как бы что-нибудь не забыть, жаловаться, что жить не может без своего ненаглядного Ринуччо, и, демонстрируя яркий пример женской логики, сокрушаться, что расстается с морем, пляжем и цветущими садами… Лила продолжала молчать, вопреки обыкновению не отпустив ни одного издевательского замечания. Наконец она разжала губы, но не для того чтобы призвать Пинуччу к порядку, а для того чтобы сообщить нам то, что мы и так знали и чего боялись: «Они уже подъезжают».

Пинучча упала на кровать, рядом с которой стоял уже закрытый чемодан. Лила хмыкнула и пошла переодеваться. Через некоторое время она вышла в облегающем красном платье, аккуратно причесанная. Она первая расслышала треск мотороллеров, высунулась из окна и принялась махать руками. Затем обернулась к Пинучче и, не скрывая презрения, кинула: «Иди умойся. И сними уже мокрый купальник».

Пинучча посмотрела на нее, но не пошевелилась. И тут между ними пробежала какая-то мгновенная невидимая искра, как будто у каждой поднялись из глубин души микроскопические частицы и столкнулись одна с другой, заставив задрожать воздух. Это длилось не более секунды, но я уловила этот миг, хотя не поняла, что он означает. Зато они прекрасно поняли друг друга. Пинучча убедилась, что Лиле все известно и она готова ей помочь, пусть даже жесткими словами. Поэтому она встала и побрела в ванную.

Приехали Рино и Стефано. Лила вела себя еще более приветливо, чем в прошлые выходные. Она обняла мужа, позволила ему себя поцеловать, а когда он достал из кармана бархатный футляр, завизжала от радости. Внутри была золотая цепочка с кулоном в виде сердечка.

Рино тоже привез Пинучче подарок, и она, копируя Лилу, старательно изображала восторг, но ее взгляд выдавал скрытую боль. Поцелуи и объятия мужа, привезенный им подарок сорвали с нее маску счастливой жены, за которой она безуспешно пыталась прятаться. Губы у нее задрожали, а из глаз хлынули слезы.

— Я собрала вещи. Я больше не останусь здесь ни минуты. Я хочу быть с тобой и только с тобой, — с рыданием в голосе проговорила она.

Рино улыбнулся, тронутый столь пылким проявлением чувств.

— Я тоже хочу всегда быть с тобой, — весело сказал он.

Но понемногу до него дошло, что жена не просто жалуется на то, что скучает и всегда будет по нему скучать, а что она в самом деле собралась уезжать и даже упаковала вещи, о чем с настойчивостью ему и твердила.