Владимир Кунин - Ночь с ангелом

Как только я появился в дверях купе, он тут же встал и приветливо поклонился.

– Добрый вечер, – мягким, приглушенным голосом сказал он мне и улыбнулся.

– Здравствуйте, здравствуйте! – весело ответил я ему. – Свято был убежден, что моим соседом окажется какой-нибудь генерал штабного разлива. Когда-то в «Стреле» мне очень везло на таких генералов.

Парень ухмыльнулся и пояснил:

– В настоящий момент Министерством обороны планируется большое генеральское увольнение. И все наши доблестные ребята генералы затаились, чтобы не привлекать к себе внимания и не оказаться в Чечне или списках сокращения высшего командного состава.

– Ах вон оно что… – пробормотал я, с трудом нашаривая в дорожной сумке бутылку «Бифитера». – Интересненько.

– Но если вы того желаете, я могу моментально прошвырнуться по вагонам, отыскать вам генерала и тут же поменяться с ним местами. Чтобы, как говорится, не разрушать ваши давние привычки ездить в купе с генералами.

– Ну уж дудки! – возразил я. – Максимум, что вы можете себе позволить, – это прошвырнуться к проводнику и попросить у него два стакана. Как говорится, «а у нас с собой было…».

И я торжественно водрузил на столик бутылку с джином.

Парень внимательно посмотрел на меня, снова улыбнулся и как-то пугающе грациозно, я бы даже сказал излишне женственно, проскользнул мимо меня в вагонный коридор.

Мне тут же вспомнилась смешная дурацкая фраза из какого-то газетного объявления: «Интим не предлагать!»

О черт! Неужели голубой?! Жаль. Очень жаль. Уж больно хороший образец настоящего мужика – сильные мускулистые руки, могучая шея, большие ладони с широкими запястьями. В нем просто угадывалась поразительная телесная мощь! Вот только эти светленькие вьющиеся волосики, чуть длиннее, чем следовало бы для такого спортивного парня… Да широко расставленные голубые девичьи глаза с детскими длинными ресницами… И голос с удивительно странными модуляциями… Мягкими, обволакивающими… Даже тогда, когда в нем слышались откровенно ироничные интонации.

Я посмотрел на часы. Было ровно одиннадцать пятьдесят пять. Без единого рывка, без малейшего перелязга буферных сцепок опустевший перрон с редкими провожающими и осиротевшими носильщиками тихо поплыл назад к Москве…

И тут же в дверях купе возник мой сосед в модных шмоточках. В одной руке он держал железный подстаканник, знакомый мне еще со времен Народного Комиссариата путей сообщения. В него был вставлен тонкий стакан с горячим чаем. В другой руке парень держал второй стакан, без чая и без подстаканника.

– Как понимаете, ни льда, ни тоника достать не удалось, – сказал он.

Я вопросительно посмотрел на пустой стакан, выразительно перевел взгляд на стакан с чаем и поднял глаза на парня.

– Не пью-с, – ответил парень на мою пантомиму. – Я, с вашего разрешения, чайку. Не возражаете?

– Сейчас вы скажете, что еще и не курите, – убежденно произнес я и налил себе полстакана джина.

– Не курю, – ответил парень и очень по-женски откинул волосы со лба.

«Точно! Голубенький… Такой превосходный образец молодого самца и… педик!… Ну надо же!»

Парень весело рассмеялся:

– Да нет же. Я совершенно нормальной ориентации. Не пугайтесь.

Для того чтобы прийти в себя, мне пришлось одним глотком махануть все содержимое стакана и тут же налить себе еще столько же. Я перевел дух и ошарашенно уставился на своего соседа:

– Батюшки светы!… Что творится?! Чтение мыслей на расстоянии?! Это у вас наследственное или благоприобретенное?

– Понятия не имею.

– Вы из цирка?

– Нет.

– Эстрада?

– Ни к тому, ни к другому я не имею никакого отношения.

– О черт… – Я попытался поднести стакан ко рту. Но парень, как мне показалось, поморщился с сожалением и своей огромной лапой удержал мою руку:

– Да погодите вы. Что же вы так глушите джин? Ни бутербродика, ни фруктинки… Ну разве можно так? Сейчас, сейчас…

Он вытащил из-под столика красивый кожаный портфель и достал оттуда неправдоподобно большое и румяное яблоко.

– Закусывайте. Мытое.

Я шлепнул еще полстакана и захрустел яблоком. Как ни странно, именно яблоко, с его удивительным тончайшим ароматом и божественным вкусом, привело меня в себя:

– Тогда вы врач-психиатр. Такой омоложенный и улучшенный вариант Кашпировского. Да?

– Нет.

– Кто же вы, елки-палки, чтоб не сказать хуже?!

Парень задумчиво посмотрел в черное окно, как-то странно пожал плечами, будто и сам не ведал – кто он, негромко проговорил своим дивным голосом:

– Как вам сказать? Я… я в меру своих сил и возможностей охраняю людей.

– То есть вы руководите некой, как теперь говорят, «охранной структурой»?

То, что он «руководитель», у меня не было никаких сомнений. Я просто не мог себе представить этого парня в чьем-то подчинении!

– Как вы сказали? – переспросил парень.

– Я предположил, что вы возглавляете какое-то охранное бюро.

Мой сосед слегка задумался и потом глянул на меня своими девичьими голубыми глазами с длинными ресницами:

– Да, что-то в этом роде…

– Слушайте! – спохватился я. – Я вам совсем заморочил голову. Мы же даже не представились друг другу. Я…

– Вы – Владимир Владимирович, – весело прервал меня парень. – Я только сейчас понял, с кем разговариваю. Я недавно купил одну вашу книжку про говорящего кота, и там на обложке сзади была ваша фотография! Верно?

– Да, – сказал я и плеснул себе еще немного джина в стакан. – А как зовут вас?

– Ангел.

– Как?! – Мне показалось, что я ослышался.

– Ангел, – повторил парень. – В Болгарии очень распространенное имя.

– Так вы – болгарин?

– Нет.

– Ага… – тупо проговорил я и выпил. – А как вас мама называла? Я имею в виду ласкательную форму этого имени.

– У меня нет матери.

– Но ведь была когда-то?

– Наверное. Честно говоря, я не очень хорошо ее помню… Вы закусывайте, Владим Владимыч. – Он пододвинул мне недоеденное яблоко.

– Хорошо, хорошо. – Я снова взялся за яблоко.

Ну не мог я к нему обратиться по имени – Ангел! Язык не поворачивался. Как только я хотел произнести это слово, оно буквально застревало у меня в глотке. Поэтому я продолжал свое хмельное наступление:

– Слушайте! Старики моего возраста – когда за семьдесят – обычно чудовищно бестактны. Особенно – под банкой. Им всегда кажется, будто им в жизни что-то недодано, и поэтому они позволяют себе… Короче, я не являюсь интеллигентным исключением. Как называют вас барышни в минуты близости? Ну, не говорят же они вам «Ангел мой!»… Наверное, существует какая-то уменьшительная форма…

– Да нет, – тихо проговорил Ангел. – Так и говорят.

– Как?!

Ангел смутился и покраснел: