Юрий Калмыков - Самопознание шута

Однажды я наблюдала, как она стоит на кухне и на массивной чугунной сковороде жарит массивные толстые котлеты, и сама она в велюровом халате до самого пола, такая же, как и её котлеты, массивная и толстая. И вся такая всем недовольная! И у меня вдруг мелькнула мысль: «А зачем она живёт? Зачем же жить, если всё не нравится?» И тогда я подумала: «Вот такой я не буду никогда!»

Я почему-то долго помнила эту сцену, как я стою с портфелем у дверей, а она у плиты жарит свои котлеты. Почему я её так помнила? Не только потому, что она умерла через несколько дней!

– Чудесная у вас способность – отправлять старушек на тот свет! – заметил Антонио.

– И вот стою я перед зеркалом, смотрю на себя и вдруг вижу то же самое! Я вспомнила её! Я такая же, как она! И мне себя ничуть не жаль, и выхода не вижу никакого! Такое отчаяние я пережила! Такую безысходность! Как будто кто-то подшутил над моей самоуверенностью! Я незаметно для себя стала такой, какой мне меньше всего хотелось бы быть. Многие люди со старостью начинают больше беречь себя, лелеять свою слабость, ни в чём не упускают своей выгоды. Моя подруга говорила, что это люди, умудрённые жизненным опытом, но сейчас я понимаю – никакой мудрости здесь нет. Это наш разум заводит нас в тупик. Только скажи своему разуму: «Я хочу, чтобы у меня всё было благополучно!», и он приведёт тебя в самый ад!

– Интересно! – сказал Константин. – А если мы захотим «жизни вечной», где мы окажемся?

– Ты действительно это хотеть знать? – спросила Людвика.

– Нет-нет! Это я так! Размышляю! – спохватился Константин.

– Когда умерла моя подруга, – продолжала Людмила Петровна, – я решила, что настало время вернуться в свою квартиру, где каждая вещь что-то мне напоминает о моей жизни. Вошла и подумала: «Вынести все вещи из квартиры, и от моей жизни не останется ничего! И нет ничего, что не умерло бы вместе со мной!»

– Но вы умерли как-то удачно! – сказал Антонио. – От вас кое-что осталось!

– Я кое-что нашла. Когда я была молодой и смотрела, как некоторые люди прозябают, влачат жалкое существование, я думала: почему? Я решила: значит, это их устраивает! У каждого человека в любой ситуации есть выбор: вверх или вниз! Всегда человек может этот шаг сделать. Если человек вообще может что-то сделать – это именно такой шаг!

– Но не всегда понятно, какой это шаг, – возразил Константин. – Какой ведёт вверх, а какой куда-нибудь в сторону. Иногда не знаешь, где верх, где низ!

– Это всегда понятно! Можно сказать по-другому – это шаг к духу! А это понятно всегда! Наш разум слишком старательно выполняет своё предназначение, даёт нам возможность существовать, осуществлять наши стремления, создаёт условия для чего-то, а для чего – этого он постичь уже не может. «Для чего» – это уже внутри нас. Разум не знает, что существование – это ещё не всё.

– И какой же шаг вы сделали? – спросил Константин.

– Я видела, что превратилась в какую-то дрянь и что скоро умру. И ничего в жизни больше не будет. Я решила хотя бы умереть по-своему, а не так, как мне предназначено судьбой, высшим разумом или кем-то ещё. Я вернулась в свой внутренний мир, а у него совсем другая логика. И вся моя никчёмная жизнь приобрела смысл.

– Не понимаю, – возразил Константин, – какая же здесь логика? Ваш последний шаг имеет смысл, а предыдущая жизнь – она и осталась такой, какой она была! Как можно задним числом внести смысл в свою прошедшую жизнь?

– Здесь есть одна тонкость! Сейчас я вижу, что вся моя жизнь вела меня к этому шагу, но если бы я этот шаг не сделала, то оказалась бы, что моя жизнь вела меня куда-то ещё.

– Где здесь логика? – недоумевал Константин. – Человек, допустим, делает какой-то случайный шаг в своей жизни, а потом ему кажется, что к этому шагу его подвела вся предшествующая жизнь. Это всего лишь его интерпретация! Он, конечно, может всё что угодно думать о своей прошедшей жизни, но она от этого не изменится!

Он посмотрел на Людвику и понял, что всё может быть не обязательно так – может быть как-то ещё.

Если человек сбился со своего жизненного ритма – он представляет собой весьма жалкое зрелище: и в жизни ему не живётся, и всё-то ему не так. Но пока много раз не собьешься с ритма и не найдёшь его снова, никогда не задумаешься ни о каких ритмах. Найти подходящий ритм – дело не простое, но чаще всё происходит само собой, какие-то события вовлекают человека в свои ритмы. Подхватит такой ритм человека, а человеку кажется, что это его ритм, это он такой и жизнь у него такая. А бывает, что не втягивает человека в водоворот нужных событий, обошёл его стороной «Его Величество Случай», и прозябает человек на задворках жизни. Такой ритм Антонио называл «никакой».

Человек с «никаким» ритмом чего-то ждёт в жизни, сам не знает чего, будто что-то изменится и всё будет по-другому, а сам продолжает жить в случайных ритмах, которые преподносят ему ничтожные обстоятельства.

Антонио менял свои ритмы сам, в отличие от тех, кто эксплуатирует свои удачные ритмы до конца, а потом, волею случая, они в один миг становятся «никакими».

Чтобы нужные обстоятельства возникали, считал Антонио, нужно, ни с чем не считаясь, поддерживать нужный ритм, быть слегка сумасшедшим.

И это у него получалось. Он всегда был в каком-то своём ритме.

Приглашенный оркестр ожидал репетиций, но их не было. Все были на взводе, никто не знал, что нужно будет играть и как. Но пришли и заняли указанные места, чтобы не сорвать мероприятие. В последние минуты дирижёр поймал за руку помощницу Антонио, неадекватно спокойную и какую-то расслабленную, и взволнованно объяснил ей ситуацию.

– Да? Оркестр? – сонно переспросила она.

– Что нам делать???

– Смотрите на него: покажет на вас пальцем – играйте; поднимет ладонь – остановитесь.

– Что мы должны играть?

– Ну, «Калинку-малинку» какую-нибудь! Я сейчас пойду, всё выясню и вам скажу!

И ничего она не выяснила! Мероприятие началось!

– Что будем играть?

– «Калинку-малинку»!!! – раздражённо ответил дирижёр. – Принципиально!

И когда в момент напряженной тишины Антонио торжественно указал пальцем на оркестр, оркестр вразнобой заиграл «Калинку-малинку».

– «Мы играем на свадьбах и похоронах!» – гнусаво прокомментировал Антонио и сделал из своего лица нечто невероятно кислое.

Зал лопался от смеха!

– Какой позор! – прошептал дирижёр.

Антонио издалека махал руками, скакал, кривлялся и гримасничал, изображая нужную мелодию. Всякий раз оказывалось не то! Антонио сокрушался, народ хохотал до слёз, в оркестре никто не смеялся.

– Он из нас идиотов делает! Я отказываюсь играть!!! – воскликнул пожилой саксофонист, дрожа от негодования.