Виктор Ерофеев - Бог X.

Несмотря на договор 1989 года, Патрик не виделся со своей семьей на Чукотке много лет.

– Ваш губернатор Назаров забаррикадировался! – сердился он. – Люди на таможне в Провидении – как звери. Недавно зубные врачи из Канады привезли на Чукотку оборудование, чтобы бесплатно лечить. От них потоебовали такую пошлину, что они вылетели, как пробки. У нас есть история о великане, который двигал горы, а потом лег отдыхать. Всю зиму проспал. Занесло его снегом. Весной пришли звери, а любопытный медвежонок, даже в ноздрю к великану забрался. Чихнул великан – звери разлетелись в стороны. Проснулся великан, встал, побрел. Долго смотрели ему вслед удивленные звери… Это о вашей стране. Не надо туда ехать.

Я не послушался мудрого человека и поплыл в «завтра». Мертвый остров проснулся. Лодка юных солдат с чумными физиономиями:

– Разрешение на въезд есть?

– Я только на несколько часов. Вот мой российский паспорт.

Они взяли паспорт и заставили пересесть в их лодку. Подплыв к берегу, мы стали карабкаться в гору. Запыхавшись, я увидел гарнизон: несколько низких построек. Издали – гостиница, вблизи – скотный двор.

– Нарушаете? – спросил капитан, не здороваясь. – Это зона с особым режимом.

– Я не знал, – соврал я.

Как только попадаешь в Россию, невольно начинаешь врать, чтобы легче жилось. Вранье – русский жизненный баланс, как шест акробата.

Капитан пошел звонить по инстанции о «происшествии», оставив меня под охраной двух солдат. Я достал американские сигареты, предложил им – они покачали головами. По двору их голые по пояс товарищи гоняли футбольный мяч под лай двух собак. Их всего-то на острове 15 человек и две собаки.

– Где у вас туалет?

Они отвели меня в уборную на дворе: дощатый сарай: шесть «очков» в один ряд, свисавший над пропастью. Вонь была сильной, но имелась туалетная бумага, жесткая, как наждак.

– Как же вы зимой? Небось, моча замерзает.

Солдаты застенчиво улыбнулись.

Девочка лет шести в вязаной шапке и зимних коричневых колготках, похожая на капитана, как два острова Диомеда, играла в песок и камни. Русские всегда кутают своих детей – это зовется «заботой о детях».

– Ты откуда? – спросила она меня.

– Из Москвы.

– А я думала, из Америки.

– В каком-то смысле, из Америки, – согласился я.

– Ну, и как Америка?

– Америка? Я не знал, что ты здесь. Я бы привез тебе «барби».

– В следующий раз привезешь?

– Хорошо. А ты что делаешь?

– Рою туннель.

– Куда?

– В Америку.

– Катя! – на пороге стояла мать. – Иди сюда.

– Здравствуйте, – сказал я.

Она не ответила. Подошел капитан.

– С Петропавловском-Камчатским нет связи. Ждите.

Я вынул книгу из куртки. Он сравнил фотографию на задней обложке с моим лицом. Он меня и хотел, и боялся, и ненавидел – во всем этом был какой-то бюрократический гомосексуализм.

– Пошли, – сказал он.

Мы вошли в его кабинет с большой картой мертвого СССР, криво висящей на стене.

– Ну, что мне с вами делать?

– Я хотел бы посмотреть остров.

– Нечего тут смотреть. Есть хотите?

Мы оказались в пустой столовке с киноэкраном на стене.

– Фильмы у нас только старые, про войну с Гитлером, – пожаловался капитан. – По сто раз крутим. Но солдатам нравится.

– Откройте книгу.

В книге лежали сто долларов.

– Подпишите, – неожиданно попросил капитан.

– Часто к вам летает вертолет?

– Военная тайна, – усмехнулся он. – Хотите водки?

Солдат принес чай в подстаканнике, черный хлеб и тарелку пельменей. Мы выпили водки.

– Тут есть эскимосское кладбище. И поселок, который вымер от голода в 1910 году, – сказал я.

– Зворыкин! – крикнул капитан.

Вошел лейтенант, похожий на молодого Фиделя Кастро.

– Покажи ему кладбище.

Мы пошли с «Фиделем» по тропинке, проваливаясь в снег. Кладбище – с расшатанными деревянными крестами – как это бывает в вечной мерзлоте. Туманно, тоскливо.

– Не говорите, что были здесь у меня, – сказал хозяин острова, возвращая паспорт. – Мало ли что.

– Будем считать, вы мне приснились. А чего не откроете остров? Американские эскимосы просили передать, что им негде собирать зеленые листочки.

– Обойдутся! Пусть лучше не рубят моржам головы на продажу клыков. Варварство! Плавают тут в проливе на красных от крови льдинах безголовые туши.

На берегу меня ждала лодка. Я вернулся в теплую реальность Америки.

Русский переход от коммунизма к капитализму плодит монстров. Встретиться с губернатором Чукотки оказалось сложнее, чем прилететь из Москвы на Малый Диамед. Я ловил его несколько месяцев, по телефону, через помощников, и никогда бы не встретился, если бы не случай. Я оказался с ним соседом по передаче на «Эхо Москвы». Коренастый, он был надменным и неуверенным одновременно. Молодые дикторы за глаза звали его «бронетранспортером».

Мы сели в баре. Что же вы забаррикадировались, Александр Викторович? Почему свирепствует таможня?

– Так американцы под видом туристов и врачей ездят к нам скупать кровь местного населения. Мы их ловим на границе со шприцами и пробирками! А теперь они стали проповедовать новую секту, засылают миссионеров, отбирают у населения деньги и перекачивают в Америку. Он напустил на себя свирепый вид. Я вспомнил, как русская эскимоска Роза из поселка Чаплипо, живущая теперь в Номе, рассказала мне, что на Чукотке жизнь прекратилась: «Цены на вертолет стали астрономическими. Школу закрыли. Потом – поликлинику». Но Назаров упрямо выгораживает себя: – Я хотел построить в Анадыре международный аэропорт – чтобы качать деньги! Военные не разрешили, по стратегическим соображениям. Откроем границу – все сбегут в Америку. Помнишь, в 1989 году натерпелись позора. Организовали пробег «Дружба» на собачьих упряжках с Чукотки на Аляску. Между островами начертили желтую полосу границы по льду. Горбачев с Бушем прислали приветственные телеграммы. Мы прилетели на четырех вертолетах. Откупорили бутылки шампанского – за свободное передвижение! Мы верили и не верили, но ладно – вдруг получится. И что получилось? – двое желторотых журналистов сразу сбежали. Мы думали – они куда-то пропали, замерзли, провалились под лед. Стали искать – вместе с американцами. Не нашли. Окоченевшие, злые, улетели домой – на следующее утро выяснилось: американцы с самого начала знали, что они сбежали, но молчали. Беглецы находились под защитой США всю ночь без света в поликлинике! Сорвали праздник! К черту нам эти унижения! У нас слишком большой экономический перепад, чтобы сотрудничать на равных. У них на Аляске автострады, а у нас царь и бог – вездеход. Открывать границу, чтобы плодить новых беглецов, контрабандистов, бандитов, чтобы те начали терроризировать жителей Аляски. Спасибо большое! Не при мне! Им подавай обмен людьми – а мне не нужны лишние трупы. Местных трупов хватает.