Вадим Давыдов - Год Дракона

– Не расставайся с ним, Еленушка. Что-то будет. Не знаю, что. Как-то повернется… Должно повернуться как-то. Потому что… вы это заслужили. И ты, и он. А любовь на такие чудеса способна, какие и не снились нам, дорогая…

– Делай, что можешь, и да случится, что должно, – Елена усмехнулась. – Тебе не кажется, что это непристойно, – так растаскивать человека на цитаты? Ведь он же человек, правда? Всего лишь человек… И он ни разу этого не сказал вслух, – вдруг простонала Елена. – Ни разу, ты можешь представить себе это?! Все остальное – пожалуйста, сколько угодно, – я хочу тебя, я жить без тебя не могу, я дышу тобой, ты жизнь моя, ты моя сказка, – все, что угодно, только «люблю» не сказал ни разу… Почему, Марина?!

– А ты?

– Я?!

– Ты сказала?

– Нет…

– Так и будете бороться, да? Уступи, Елена. Ты женщина. Скажи первой. Увидишь, что будет…

И этот разговор они не успели завершить, – не очень-то и хотелось, но это другое дело, – Майзель вернулся, сгреб Елену в охапку, и, едва попрощавшись с Мариной, утащил в «логово»…

Они набросились друг на друга так, словно с момента их расставания прошло не три дня, а сто лет. Потом Елена уснула, а когда проснулась, была уже ночь. И он стоял у ее изголовья, – опять, как всегда, собранный, до блеска выбритый, снова готовый к бою… Он снова не спал. Елену выматывало это. Она хотела, чтобы он спал с ней рядом. Ничего другого, – просто спал, просто рядом, как все нормальные люди… Елена схватила его изо всех сил, прижалась к нему, прокричала шепотом ему в лицо:

– Иди ко мне сейчас же… Не смей уходить на свою дурацкую охоту, пока я не отпущу тебя… Я сама тебя отпущу, я все знаю… Люби меня скорей, я не могу без тебя, скорей, скорей…

Елена любила лежать у него на груди, не выпуская его из себя, чувствуя, как его плоть наполняет ее изнутри до краев, и тихонько сжимать его сильными маленькими мускулами своего лона… Она любила смотреть, как меняется в этот миг его лицо, словно тает, как утихает пожар, полыхающий в его глазах, как начинают они блестеть нежностью к ней и желанием.

– Мой мальчик, – прошептала Елена, погладила его по бедрам, поцеловала длинно горячими мягкими губами в плечо. – Мой маленький…

Майзель вздрогнул. Никогда еще не слышал он от нее таких слов. Почувствовал, что это, – быть может, первая в жизни Елены попытка найти замену… А ей и в самом деле хотелось сейчас, чтобы он стал маленьким-маленьким, как мальчик-с-пальчик, чтобы можно было всегда, не выпуская, держать его в ладонях… Он погладил ее по волосам, и Елене показалась, что рука его дрожит.

– Сними эту дурацкую фотографию. Я уже с тобой.

– Мне нравится. Пусть еще повисит.

– Данек.

– Завтра.

– Данек.

– Хорошо. Сегодня.

– Я не должна этого говорить, но я скажу.

– Что?

– Мне это очень понравилось. Очень, очень, ужасно понравилось. Я раскисла. Я ревела, как… Я просто никак не могу разрешить себе поверить, что это про меня и со мной…

– Про нас, Елена. Про тебя, про меня… Про нас. Вместе.

– Ты понимаешь, что происходит? – шепнула Елена, улыбаясь ему в лицо.

– Да.

– Неужели? А ты знаешь, что с женщинами не бывает такого?

– Какого?

– Как со мной… Когда… Стоит тебе лишь прикоснуться ко мне…

– Правда?

– Так не бывает, Данек. Ты просто взрываешь меня, и все… И уже…

– Тебе хорошо?

– Боже, какое глупое слово… Просто вот так, как сейчас, я хотела бы умереть… Молчи! Если умирать, то вот так… По-другому мне будет страшно, а вот так – нет… Понимаешь ты это, мой мальчик, мой малыш…

Он и в самом деле не пытался уйти, пока Елена не отпустила его сама. И когда отпустила, сказал:

– Собирайся.

– Куда?

– Со мной.

– Куда?!

– Просто со мной, Елена. Ты нужна мне сейчас рядом.

– Мы куда-нибудь едем?

– Да. В Рим.

– Зачем?

– Увидишь. Плохо, Елена. Мы можем не успеть.

– Господи. Что-то с понтификом?

– С ним все в порядке. Пока, слава Богу. Ты едешь со мной?

– Конечно…

В военной зоне аэропорта их встречал целый выводок одинаковых, как близнецы, автомобилей без номеров, в один из которых сели они с Еленой, причем Майзель – за баранку, а в остальные – офицеры контрразведки в штатском. Машины разъехались в разные стороны, несколько человек остались возле самолета, готовя его к обратному полету. Елена ни о чем не спрашивала, – когда мужчины воюют, им лучше не надоедать вопросами. Бой все покажет сам… Важно было только одно – она была рядом.

Дорогой Елена еще раз убедилась, что в соревнованиях по ралли в городе Майзель даст сто очков вперед команде чемпионов мира. Остановился он только перед ватиканским шлагбаумом – на секунду, пока швейцарский гвардеец поднимал его.

Они стремительно прошли анфиладой дворцовых покоев, – их только провожали растерянными взглядами. Здесь нечасто бывали женщины, особенно в таком виде – в экзоскафандре и со сферой в руках. Понтифик был у себя в кабинете. Майзель легонько подтолкнул вперед Елену, следом вошел сам, шагнул к удивленно начавшему подниматься им навстречу из-за стола Урбану ХХ, проговорил по-чешски, несказанно удивив тем Елену:

– Салют, дружище. Елена, это Его Святейшество. Рикардо, – это Елена… Дальше будете знакомиться в Праге. Собирайся, друг мой…

– Что-нибудь объяснишь? – на хорошем чешском спросил понтифик. Елена едва успела, что называется, поймать свою нижнюю челюсть в полете.

– Дорогой.

– Что-то действительно серьезное? Ты так никогда…

– Обязательно, – оскалился Майзель.

Они еще отдавали какие-то отрывистые распоряжения, и Урбан ХХ, накинув длинный темный плащ прямо поверх сутаны, уже в дверях, что-то говорил стоящему навытяжку капитану гвардейцев… Потом они снова стремительно пронеслись по дворцовым покоям к машине. Майзель усадил Елену на заднее сиденье, понтифика – рядом с собой, и опять – сумасшедшая гонка по Вечному городу, под гудки автомобилей и свистки карабинеров…

Едва они поднялись на борт, как «Сирокко» тотчас же начал рулежку на взлет, и буквально через три минуты они были в воздухе. И только увидев в иллюминатор приветственное покачивание крыльев взявших их под охрану – со всех сторон, сверху и снизу – «Фалконов» Королевского воздушного флота, Майзель перевел дух:

– Ну, так. Ориентирую. Зверьки затащили в катакомбы под Римом полдюжины портативных атомных фугасов, которые купили в бывшем Союзе. Один из них – прямо под Святым Петром. Наши люди уже работают, позвони премьеру, Рикардо, скажи, что будет немножко жарко…

Понтифик осенил себя крестным знамением:

– Надо эвакуировать город…

– Нельзя эвакуировать трехмиллионный город, – рявкнул Майзель. – Они рванут свое дерьмо, как только объявят эвакуацию. Нельзя мешать нашим ребятам. Все будет сделано как надо, Рикардо. Просто позвони и скажи, что ты в безопасности.