Иржи Грошек - Реставрация обеда

– Тогда выйдем в сад, – предложил писатель, но потом передумал подниматься с дивана. – Или вынесите меня, – уточнил он.

Янка молча соизмеряла – насколько Густав Шкрета лучше в кустах шиповника, чем в постели. У Ирэны – имелись другие ландшафты для сравнения. А сам Густав Шкрета пересматривал «семейный альбом» Йиржи Геллера и рассуждал вслух:

– Дядя, тетя, брат, племянница…

– Нужны мне были такие родственники! – ляпнула вдруг Вендулка.

От неожиданности Янка решила, что Ирэна в постели предпочтительнее Густава Шкреты. А сама Ирэна переместила Густава Шкрету на лунный пейзаж , где тот моментально задохнулся…

– А что вас конкретно не устраивает? – спросил Густав Шкрета. – Я в качестве родственника из Тюрингии или Ирэна Фогель в форме сестры милосердия?

– Всё, – обобщила Вендулка. – Но особенно фотография графа Дракулы..

– Это я, – повинился писатель, – после двух рюмок «Кровавой Мэри»…

– Неужели? – удивилась Вендулка.

– Ну после трех, – сознался писатель – Спиртные напитки поддерживают и стимулируют мое творчество, но несколько замедляют. Поэтому я с опозданием проявляюсь на фотографиях. Когда уже ничего невозможно изменить во внешности…

– А вы не пробовали сниматься в кино? – спросила Вендулка…

«Все разговоры писатель сводит к литературе. И это сводит литературу с ума… „Здравствуйте, – говорит литература, – и до свидания!" Ее помещают в частную психиатрическую клинику, где со вкусом подобрана библиотека…»

– Обычно мне лучше всего пишется перед дождем, похмельем и между стульями… – заметил писатель. – Демонстрирую образцы, – предупредил он и для начала откашлялся…

Вендулка изобразила на своем лице людоедскую заинтересованность.

продекламировал писатель, с обычными по такому случаю придыханиями, подвываниями. – Написано июньским вечером, при температуре воздуха восемнадцать градусов по Цельсию, – сообщил он.

– Эти стихи – о чем? – уточнила Вендулка.

– О моем трудном материальном положении, – пояснил писатель.

– То есть я опрометчиво стала на что-то рассчитывать, – псевдопечально констатировала Вендулка. – Любовь скончалась раньше суммы, отпущенной на этот случай!..

– Да вы – поэт! – удивился писатель.

– А вы – экономист! – огрызнулась Вендулка.

– Что вы делаете?! – обеспокоился Густав Шкрета.

– Мы обменивается мнениями! – пояснила Вендулка.

– Диалог стимулирует выделение желудочного сока, – свернул на свою любимую тему писатель. – Дикий Единорог выходит из леса, поводя хоботом, и…

– И тут девственница бьет ему по яйцам! – всерьез разозлилась Вендулка.

«Пора бы появиться Йиржи Геллеру», – подумал я, поскольку обмен мнениями грозил перейти в потасовку…

«Автор припоминает цитату и употребляет ее не к месту: „Я приеду к тебе на обед, но вот мои условия: обед должен быть прост, дешев и изобиловать только беседами в сократовском духе. Но и тут – в меру…"»

– Благодарю, – сказал Йиржи Геллер, появляясь на пороге гостиной, – что вы приняли мое приглашение отобедать. Правда, беседа, которую вы тут поддерживаете, – он обернулся к Вендулке, – вряд ли в сократовском духе…

Выступление Йиржи Геллера потрясло всех, даже такого отчаянного нигилиста, как писатель. Он снова попытался «встать в строй», но только вытянулся на диване – солдатиком…

Йиржи Геллер был в маске.

– А вот и «хэллоуин»! – ляпнул писатель, который на самом деле не знал, как правильно пишется и произносится этот праздник. – В смысле, тыква вам на голову! – пояснил он.

Но маска Йиржи Геллера скорее напоминала о венецианском карнавале, чем о торжестве американских призраков.

– Извините за странный вид, – сказал Йиржи Геллер, – но мне захотелось придать нашей встрече побольше артистизма.

– Это удалось, – подтвердил писатель, устраиваясь поудобнее.

– Ваш дальний родственник, – представил его Густав Шкрета.

Он пролистал «семейный альбом» до нужной страницы и указал Йиржи Геллеру на фотографии писателя:

– Вот, вот и вот…

Предупрежденные о предстоящем фарсе гости старалась вести себя непринужденно. Как на биеннале, в духе заявленного в меню авантюризма.

– Симпатично получилось, – оценил фотографии писателя Йиржи Геллер. – Надеюсь, вы понимаете, что данная мистификация не имеет под собой дурных намерений?

– Если вам хочется повалять дурака, то – пожалуйста, – отвечал писатель. – История видела обеды и посмешнее…

– Все писатели – педерасты! – вдруг заявила Вендулка.

– Почему? – опешил писатель.

– Потому что у них в голове совокупляются однообразные мысли, – пояснила сна.

Писатель слегка задумался, чем адекватно ответить Вендулке, но ему не пришло в голову ничего оригинального, кроме как – подпоить Вендулку и ее же трахнуть. «Может быть, это однообразно, – подумал писатель, – зато полезно для всякой критики", – и стал методично предполагать – где бы он мог подпоить Вендулку.

«Астара! Астара! – требуют зрители в самый разгар пьесы. Они желают познакомится с этим монстром от литературы. В конце концов амбиции льются через край, на сцене появляется неосмотрительный автор, и его забрасывают несвежими помидорами „Вот вам и пообедали…» – решает автор.. »

– «Дважды сосчитано, взвешено и поделено", – сказал Йиржи Геллер. – Вы знаете, откуда сие изречение?

Густав Шкрета расценил это замечание не иначе как в свой адрес, потому что – в данную минуту накладывал себе на тарелку еду с фуршетного стола. И в нерешительности! замер с вилкой наперевес.

– Боюсь ошибиться, – ответил писатель, подтягивая к дивану «перекати-бар», – но на иврите это звучит как: «мене, мене, текел, супинатор…»

– Упарсин, – поправил его Йиржи Геллер.

– Точно! – воскликнул писатель. – У меня незаконченное высшее образование, поэтому на завершающей стадии возможны ошибки, – пояснил он.

– А сейчас вы на каком этапе? – поинтересовалась Вендулка, наблюдая, как писатель разухабисто расправляется со спиртными напитками.

– Спасибо, – поблагодарил писатель за ехидную заботу о своем здоровье, – все более-менее хорошо… А с чего это вы вспомнили про пир Валтасара? – обратился он к Йиржи Геллеру.

– Валтасар олицетворяет в христианском искусстве тип Антихриста, – заявил Йиржи Геллер. – О чем же еще говорить за обедом, как не об искусстве?

Янка выразительно посмотрела на Ирэну, та переадресовала этот взгляд Вендулке, Вендулка пожала плечами и презрительно фыркнула, суммируя женское отношение к теме разговора. То есть, по их убеждению, – беседа «откинула первую ступень» и устремилась к орбите, когда пирующие не слушают друг друга и каждый гнет свою линию для демонстрации ума и эрудиции.