William Burroughs - Джанки. Исповедь неисправимого наркомана

Однако, сложная совокупность всех стрессов, словно электрошок, придуманный психологами для расстройства нервной системы подопытных белых крыс и морских свинок, держит всех этих несчастных любителей удовольствий в состоянии неусыпной бдительности. Для начала, здесь просто невероятно шумно. Водители ориентируются, главным образом, по своим гудкам, как летучие мыши. Аборигены грубы, а заезжая публика настолько пестра и разобщенна, что так никогда и не поймешь, от кого и чего ожидать.

Для меня Новый Орлеан был городом-загадкой, естественно, что я и понятия не имел, как выйти на поставщиков продукта. Бродя по городу я заприметил несколько джанк-ареалов: Сент Чарльз и Пойдрас, район около Площади Ли, Канал и Биржа. Вычислялись они не по внешнему виду, просто каким-то внутренним чутьем, вроде того, как лозоискатель находит подземные воды. Иду себе спокойно, и, вдруг, джанк в моих серых клеточках начинает дергаться как ивовый прутик: «Это здесь!»

Я ни с кем не встречался, кроме того, действительно хотел слезть, по крайней мере думал, что хочу.

Как-то ночью я сидел в баре Фрэнка, неподалеку от Биржи, попивая ром с колой. Местечко сомнительное: матросня, портовые грузчики, педики, в соседней комнате любители еженощного покера и прочие, классификации не поддающиеся. Рядом со мной стоял средних лет мужчина с мрачным, худым лицом, сединой в волосах. Я спросил, не присоединиться ли он ко мне по пиву.

– Я бы с радостью, – протянул он, – но только вот к несчастью… к сожалению… не в состоянии угостить вас взаимно.

На вид явно работяга-самоучка, который становится смертельно скучным, как только распознает в тебе «интеллигента».

Я заказал два пива, а этот тип всё твердил про то, как привык отвечать людям взаимностью. Когда подогнали пиво, он сказал:

– Давайте только найдём столик, где спокойно посидим и побеседуем тет-а-тет об устройстве мира и о смысле жизни.

Мы перекочевали со стаканами к столику. Я уже терпеливо ждал предлога, чтобы смыться, как вдруг мужик неожиданно заявил: «Кстати, я, например, знаю, что вы интересуетесь наркотиками».

– С чего это вы взяли?

– Да знаю вот, – прогнусавил он, мерзко улыбаясь. – Знаю, что вы пасете здесь наркотики. Я и сам по этой линии много сделал. Раз пятьдесят обращался в ФБР, хотел рассказать, что раскопал. Вы-то в курсе, конечно, как наркотики тесно связаны с Коммунизмом? Плавал вот я в прошлом по линиям «Си» и «Ай». Там всё под контролем коммунистов. Одним из них был старший механик. Я сразу его раскусил. Он трубку курил, прикуривая от зажигалки. Зажигалка – сигнал, понимаете? Продемонстрировал мне, как механик всё это проделывал, долго щелкая у меня под носом зажигалкой.

– Да-а, ну и жук был.

– А сигнал-то кому? – обалдело спросил я.

– Точно не знаю. Самолет там был, летел некоторое время за нами. И каждый раз я слышал, что он летит, когда этот проходимец вылазил на палубу и раскуривал свою трубку. А сейчас я вам такое расскажу, уйму времени сэкономите. Чтобы получить интересующую вас информацию, займитесь отелем «Фронтье». Люди, которые там заправляют, контролируют ещё отель «Стэндиш» в Филадельфии. Они по уши в наркоте и все связаны с коммунистами.

– А вы не боитесь так говорить? Откуда вы знаете, кто я. Может я на другой стороне.

– Я-то знаю, с кем говорю. Иначе бы тут не сидел. Меня б сто раз успели угробить. Ведь из всех людей в баре я выбрал именно вас, не так ли?

– Да, но почему?

– Есть нечто, что подсказывает мне, как поступать, – он показал висевший у него на шее образок. – Если бы не носил это, меня давно бы заткнули, ножем или пулей.

– А чего вас наркотики то так резко обеспокоили?

– Да не нравится мне, что они с людьми вытворяют. У меня приятель был на корабле из этих.

– Но объясните, наконец, какая связь между наркотиками и Коммунизмом?

– Вы гораздо лучше меня знаете ответ на этот вопрос… Вижу, вы пытаетесь прощупать уровень моей информированности. Отлично. Одни и те же люди завязаны на наркотиках и исповедуют коммунизм. Уже сейчас почти вся Америка в их руках. Я – моряк, двадцать лет проплавал. Кто, думаете, получает работу в «Эн-Эм-Ю»? Белые американцы, как мы с вами? Нет. Макаронники, жиды и ниггеры. А почему спрашивается? Да потому, что союз контролирует судоходство, а коммунисты контролируют союз.

– Найдете меня здесь или поблизости, если понадоблюсь, – сказал он, когда я поднялся, собираясь уходить.

Во Французском квартале было несколько голубых баров, битком набитых каждый вечер так, что завсегдатаи высыпали на тротуар. Мысль о комнате, полной педиков, внушала мне ужас. Они дергались кругом, как марионетки на невидимых ниточках, источая жуткую энергию, само отрицание всего живущего и непосредственного. Давным-давно живое человеческое бытие улетучилось из этих тел… Но что-то вошло в них, когда первородный жилец удалился. Геи – куклы чревовещателей, они включаются в игру перенимая чревовещательские повадки. И вот такая кукла сидит в голубом баре, потягивая пиво, и непроизвольная блевотина стекает по его застывшему лицу манекена.

Иногда тут можно найти незахватанный человеческий экземпляр, но, безусловно, пидоры играют первую скрипку в этих притонах и меня всегда ломало заходить в голубой салун. Облом всё накапливался и накапливался. После недельного пребывания в новом городе я смог получить полный букет впечатлений от этих злачных мест и алкогольный труд нес меня дальше, как правило, в бары «Скид Роу».

Но изредка и я сбивался с пути истинного. Как-то ночью у Фрэнка, я напился в полное говно и отправился к голубым. Должно быть там я ещё что-то пил, хотя в памяти, во времени и пространстве, образовалась куча чёрных дыр. На улице начало светать, момент, когда в баре наступает внезапный приступ тишины, что не часто встречается в голубых кабаках. Видимо, почти все педики расползлись по койкам. Привалившись к стойке я с неприязью рассматривал кружку пива, которое уже просто не шло. Шум рассеялся, словно дым… В трех шагах от себя я узрел рыжего юнца, уставившегося прямо на меня.

Приставать он не начинал, и я счел возможным спросить что-то вроде: «Ну, как делишки?» А он и говорит:

– Что, хочешь переспать со мной?

– О'кей, – сказал я, – пошли.

Когда мы уходили, он сцапал мою бутылку с пивом и сунул её под куртку. Снаружи было совсем светло, только что взошло солнце. Передавая друг другу бутылку мы побрели по Французскому кварталу. Этот тип тащил меня в свой отель, так он, во всяком случае, сказал. Я почувствовал, что у меня засосало под ложечкой, словно собрался ширнуться после долгого перерыва. Конечно, мне следовало быть более осторожным, хотя, никогда как-то не получалось сочетать секс с шпионской осторожностью. Всё это время парень болтал без умолку, голос довольно сексуальный, выговор южный, но не новоорлеанский. Вылезши на свет божий, он, как и в баре, выглядел очень мило.