Франсиско Эррера Луке - Луна доктора Фауста

– Клянусь вам, дон Хуан, – твердо ответил побледневший Филипп, – клянусь вам честью своей и Пресвятой Девой Зодденхеймской, что последую вашему совету. Я не хочу во второй раз видеть это лицо.

Уведомив о своем отъезде Вильегаса и оставив на его попечение карликов, Филипп на небольшой каравелле отплыл в Санто-Доминго. Вместе с ним отправился и Андреас Гольденфинген.

– Вернусь в Германию, как ни огорчает меня разлука с вами, – с глубокой печалью говорил моряк, между тем как берег скрывался из виду. – Ах, ваша милость, сколько испытаний выпало нам на долю, скольких товарищей пришлось нам потерять, сколько бедствий пережить! Как прав был доктор Фауст и как нагло врал Камерариус! По приезде в Германию я ославлю этого шарлатана на весь свет. Нельзя допустить, чтобы невежда процветал, тогда как истинный мудрец и ясновидящий бедствует и терпит унижения! Но что это? Глядите, ваша милость: по правому борту три парусника! Они плывут в Коро. Неужели еще одна экспедиция? Здешний край не прокормит столько народа.

Гуттен тоже заметил корабли, но ничем не смог удовлетворить любопытство Гольденфингена.

В эту минуту безрукий человек с манерами дворянина обратился к нему:

– Приветствую вас, господа, на борту нашего судна. Минуло больше трех лет с тех пор, как мы виделись в последний раз.

Гуттен старался припомнить, кто этот человек, и тот пришел к нему на помощь:

– Я присоединился к вашей экспедиции на Канарах, чтобы здесь, в Новом Свете, отомстить за поруганную честь.

Теперь Филипп узнал юного дворянина из Тенерифе, разыскивавшего в Америке Янычара.

– Как постигло вас это несчастье? – спросил он, не в силах отвести глаза от обрубков его рук.

– Рожденному под несчастливой звездой уповать не на что. Добравшись до Картахены, я вскорости нашел негодяя, погубившего мою сестру, и вызвал его на поединок. Но собака обрезанец владел оружием лучше, чем я, и, лишь только мы сошлись, он двумя ударами своего ятагана отсек мне обе кисти. И вот теперь ни на что не годным калекой возвращаюсь я на Канары.

«Где-то сейчас мой Янычар?» – думал Филипп, вспоминая своего давнего знакомца с теплым чувством приязни, несмотря на то что он оставлял повсюду страшные следы своего пребывания.

Первым, кто встретил его в гавани Санто-Доминго, был писец Хуан де Карвахаль.

– Добро пожаловать, дон Филипп! – приветствовал его тот. – Наш общий друг сеньор Хорхе Спира не смог встретить вас из-за своего недомогания.

Писец, занимавший теперь новый и довольно видный пост в Королевском суде, был в черном, наглухо застегнутом колете черного бархата и в широкополом, бархатном же берете. Четверо солдат, стоя чуть поодаль, держали под уздцы горячих коней.

Санто-Доминго разительно отличался от Коро: мощеные улицы, по которым важно прогуливались горожане, нарядные дома, тенистые площади, могучие стены фортов. Крепость Диего Колона больше походила на дворец.

Облик Спиры поразил Филиппа: он постарел за это время лет на десять. Щеки его ввалились, отчего явственнее обозначились скулы, кожа истончилась и приобрела желтоватый оттенок, борода стала совсем седой, под лихорадочно блестящими глазами залегли лиловатые тени.

– Ваша милость! – с прорвавшимися в голосе рыданиями воскликнул Филипп, опускаясь на колени у его изголовья и целуя ему руку.

– Успокойтесь, мой верный друг. Сегодня меня свалил один из приступов горячки, которым я все еще подвержен. Если бы не они, я мог бы хоть завтра пуститься на поиски Дома Солнца. У меня для вас добрая весть: благодаря тщанию Королевского суда истина восторжествовала, и не последнюю роль в этом сыграл Хуан Карвахаль. Его величество утвердил решение суда, поддержанное просьбами наших с вами хозяев Вельзеров, и восстановил меня в должности губернатора и капитан-генерала Венесуэлы…

– Слава богу!

– При одном условии…

– Каково же это условие?

– Я соглашусь принять этот пост, если только вы будете моим первым заместителем.

– О, ваша милость! – растроганно вскричал Филипп. – Есть ли честь выше, чем служить вам?

– Так я могу рассчитывать на вашу поддержку?

– О, разумеется! Мне радостно служить под началом человека столь высокоумного и великодушного!

Целую неделю, пока не унялась лихорадка Спиры, провел Филипп в гостях у Карвахаля. Но губернатор наконец оправился.

– Я должен принести присягу в Королевском суде. Если бы не эта процедура, мы могли бы немедля отплыть в Венесуэлу. Надеюсь, сегодня в полдень с формальностями будет покончено и завтра мы снимемся с якоря.

– Подчинимся, сударь, не нами установлен этот порядок, – весело отвечал Филипп.

В сопровождении Карвахаля они отправились в здание суда, где принесли присягу, а потом в сознании торжественности этой минуты пошли по улице.

– А кстати, – сказал вдруг Спира, испытующе поглядев на Филиппа. – Не знаю, известно ли вам, что епископ Родриго де Бастидас уже дней десять назад отплыл в Коро с отрядом из ста пятидесяти латников при сотне кавалеристов?

– Ах, так вот чьи корабли видел я у входа в гавань Коро!

На лице Спиры появилось испуганное выражение, и Филипп спросил:

– А как намеревается его преосвященство распорядиться этим войском?

– Он отправится искать Дом Солнца.

– Но ведь губернатор и наместник – вы, ваша милость!

– В том-то и загвоздка, – раскатился Спира своим каркающим смехом. – К тому времени, когда пришло известие о моем назначении, епископ уже сколотил свой отряд. Погодите минутку… я должен облегчиться…

Он засеменил на ближайший пустырь, а Карвахаль, едва лишь оставшись наедине с Филиппом, торопливо пробормотал:

– Наместник и епископ смертельно враждуют. Бастидас клянется, что ляжет костьми, но добьется новой отставки сеньора Спиры, а войско свое отдаст под ваше начало, ибо никто лучше вас не проведет экспедицию по всем этим кручам и ущельям.

– А из-за чего же…– начал Филипп.

– Спира заявил в Королевском суде, что именно вас он и хочет назначить своим заместителем. Судьи же, приняв во внимание то, как лестно отзывались о вас обе стороны, постановили, что Спира может отправиться к Дому Солнца лишь в том случае, если вы будете его заместителем.

– Теперь понимаю, – упавшим голосом произнес Филипп.

– Не передавайте моих слов дону Хорхе, он может превратно истолковать их. Вы пришлись мне по сердцу, дон Филипп, я вам всецело доверяю. Итак, вы сохраните все это в тайне?

– Обещаю вам.

– Ну, епископу ничего не оставалось, как подчиниться решению суда, хоть он и понимал, что войском его командовать буду я, – заговорил догнавший их Спира. – Я еще не успел рассказать вам о высокой порядочности Лопе де Монтальво: благоприятным решением моего дела я во многом обязан ему и найду случай отблагодарить его.