Вольфрам Флейшгауэр - Три минуты с реальностью

Джульетта нервничала все сильнее.

— Как ты борешься со сценической лихорадкой? — спросила она. — Перед выходом на сцену?

— Кричу, — ответил он.

— Каждый раз?

Он кивнул.

— За полчаса до выхода. Громко. Резко. И все опять приходит в норму.

Она посмотрела на свою чашку кофе и отодвинула ее. Лутц взял ее правую руку в свою и дружески пожал.

— Это тоже помогает, — сказал он. — Все будет великолепно, я точно знаю.

— Спасибо. — Ей были приятны его пожатие и слова. — Кстати, и за то, что на прошлой неделе ты съездил со мной.

— Нет проблем. Мне даже понравилось. Я всегда хотел побывать в Ростоке.

Она скорчила гримасу.

— Ты знаешь, что в тебе особенного? — спросил он. Джульетта покачала головой.

— Веки. Нижние. Они совершенно горизонтальны. А это, да будет тебе известно, встречается крайне редко. Ты выглядишь волшебно, Джульетта. Мне даже жаль немного, что ты женщина.

Она отняла руку, ощутив укол в сердце.

— Льстец!.. Но все равно здорово, что ты пришел, — тихо сказала она. — А то мне было так неуютно, так одиноко…

Он склонил голову набок и ободряюще посмотрел ей в глаза. Она не могла не улыбнуться.

— Скажи, как ты танцевал с Дамианом? Ты был влюблен в него?

— Разве что самую малость. Он не любил мужчин.

— Тебе его не хватает?

Лутц отвел глаза и ничего не ответил.

— Знаешь, о чем я часто думаю? — спросила она.

Он поднял голову и очень серьезно на нее посмотрел.

— Об этих матерях и бабушках, которые ищут детей и внуков. Ну, ты же был в Буэнос-Айресе? Видел их? Матери, которые кружат по площади вот уже больше двадцати лет. Знаешь, как их называют?

Он кивнул.

— Las locas.

— Las locas… Потому что они хотят справедливости. — Она ненадолго замолчала, а потом продолжила: — И знаешь, о чем я себя все время спрашиваю? Там есть матери… бабушки… но где же, черт побери, отцы?

Возвращаясь в гримерную, она пошла через двор между столовой и главным корпусом, где сидела администрация. И слишком поздно заметила две фигуры у ворот.

— Джульетта, дорогая моя!

Услышав этот голос, она едва не задохнулась. Не успела опомниться, как отец уже стоял рядом с ней, обнимая за плечи и мягко подталкивая туда, куда она сама направлялась. Мать все еще болтала с привратником. До ее слуха долетали обрывки разговора, а отец уже надавил на ручку двери, чтобы пропустить Джульетту внутрь, не прекращая при этом осыпать ее вопросами. Она не замерзла? Почему в такой холод она идет через двор, а не по крытому переходу? Наконец, он властным голосом окликнул жену. Мать ненадолго скрылась из виду, оказавшись за пределами светового конуса возле ворот, но вскоре появилась рядом с ними.

— Анита, где ты застряла? Джульетте нужно переодеваться.

Они вместе вошли в вестибюль. Родители были разряжены, словно пришли на прием. Рядом с ними она в своем трико и тапочках чувствовала себя неловко. На какой-то миг ей почудилось, что все может быть как прежде. Отец говорил без остановки. Его нервозность оказывала на нее парадоксальное воздействие: она чувствовала себя спокойнее. Мать вытащила из сумочки программку, стала расспрашивать, в каких номерах она танцует.

— Боже мой, Анита, мы сидим в третьем ряду партера! Неужели с такого расстояния ты не узнаешь собственную дочь?

— Сначала «Вариации» Стравинского, — сказала Джульетта. — В этом балете я не участвую. Потом антракт. После него «Танго-сюита». Она состоит из четырех частей. Я танцую соло во второй части, а в четвертой сначала танцую вместе со всеми, а потом, ближе к концу, опять одна.

Мать с раздражением вертела в руках листок.

— Но где это написано? Я вообще не вижу твоей фамилии!

Сверху донесся первый звонок.

— Мне нужно идти.

Отец снова повернул ее к себе, пока мать продолжала сосредоточенно изучать программку. Джульетта, зажмурившись, вытерпела его объятия и быстро пошла к лестнице.

— Маркус, не могу найти ее! — снова сказала мать. — Джульетта, где же твое имя?

— В «Либертанго», мама. Над теми, кто танцует в группе.

Отец обернулся и попытался взять у нее из рук программку. Джульетта поднялась еще на одну ступеньку.

— Но здесь напечатана совсем другая фамилия, Джульетта! Они ошиблись. Твоего имени нигде нет. Здесь написано «Джулиана Эчевери».

Отец замер, не закончив движения.

Но не взглянул на нее.

Джульетта внимательно смотрела на мать.

— Но это и есть мое имя, мама.

Отец медленно поднял голову и смерил ее уничтожающим взглядом. Потом взял под руку мать и потащил к двери.

— Это псевдоним, Анита. Пойдем, Джульетте нужно готовиться.

Он попытался было увести ее, но Анита не двигалась с места.

— Что это значит? — спросила она. — Что за глупость. Как теперь наши друзья поймут, где именно она танцует? С чего это тебе вдруг понадобилось другое имя, Джульетта?

Джульетта смерила взглядом отца. Но тот по-прежнему не смотрел на нее.

Она прямо-таки ощущала, как судорожно мечутся мысли у него в голове.

— Но ведь у папы тоже несколько имен, да, папа?

Теперь он не выдержал:

— Джульетта, придержи язык!

Его тон ужаснул Аниту даже сильнее, чем Джульетту, смотревшую на них с лестницы сверху вниз. Анита переводила взгляд с него на нее и обратно.

— Может, кто-нибудь объяснит мне, что происходит? — удивленно спросила она.

— Папа может все тебе объяснить, мама. Спроси его, где сейчас его сын.

В воцарившейся тишине было что-то необратимое.

Отец громко дышал и качал головой, Анита, в свою очередь, пристально разглядывала Джульетту, словно та потеряла рассудок. Потом перевела глаза на мужа:

— Маркус, о чем она говорит?

Тот не ответил, мгновенно перемахнул через две ступеньки и оказался рядом с Джульеттой. Внезапная близость сперва ужаснула ее, но она тут же поняла, что больше его не боится.

И все это происходило на самом деле. Он совершенно чужой для нее человек.

— Что… что ты выдумала! — зашипел он на Джульетту. Она поднялась еще на одну ступеньку и снова оказалась выше его. Хотела было что-то ответить, но тут раздался гневный голос Аниты:

— Маркус! Что, черт возьми, происходит?

Тут раздался второй звонок.

Джульетта, пятясь, поднялась еще на пару ступенек, продолжая молча смотреть на своих родителей.

Потом развернулась и побежала вверх по лестнице.

Джульетта не сводила взгляда с монитора, показывавшего публику. Она отлично видела, где они сидят. Третий ряд. Середина. По их виду ничего не заметно. Поздоровались с Хольрихами — те как раз подошли к ним. Вот еще одна пара протиснулась в середину ряда и заняла свои места. Скорее всего кто-то из коллег отца. По его виду невозможно догадаться о только что произошедшем. Мать спокойно объясняет что-то госпоже Хольрих с программкой в руках. Вот она ткнула пальцем куда-то в список исполнителей и подкрепила свои пояснения кивком и пожатием плеч. Госпожа Хольрих в ответ только махнула рукой. Отец тем временем достал видеокамеру и несколько секунд смотрел в глазок без всякого выражения.