Сергей Парфёнов - Виа Долороза

– Никак нет!

Взгляд Плешакова остановился на экране монитора, соединенной с видеокамерами, установленными в квартире президента – экран был темен, монитор был выключен.

– А когда последний раз проверялся на предмет прослушивания объект номер 16? – спросил Плешаков, сохраняя на лице безучастное выражение. (Объектом номер 16 именовались апартаменты Президента СССР).

– Сегодня в одиннадцать тридцать… Всё чисто, товарищ генерал-лейтенант…

– Кто после этого заходил в помещение?

– Домработница, и президент с супругой. Больше никого…

– А когда домработница находилась в помещении видеосъемка велась?

– Так точно!

– Хорошо… Сделайте сейчас для меня контрольную запись и закодируете моим ключом…

Плешаков неторопливо вытащил из нагрудного кармана плексигласовую коробочку с гибкой дискетой и протянул ее майору. Затем он вышел из дежурного помещения и спустился по лестнице вниз к квартире президента. Дверь ему открыл Михайлов. Он был одет в легкий пуловер и голубую домашнюю рубашку, зачем-то застегнутую на верхнюю пуговицу (получилось некрасиво, совсем по-стариковски).

– Проходите, проходите, Юрий Алексеевич, – радушно улыбаясь, сказал он, пропуская Плешакова в просторную прихожую. – Мы с Ниной Михайловной посоветовались и решили, что прежде, чем вы уедете в Волгоград, нам надо кое-что с вами обсудить…

Дождавшись, пока Плешаков тщательно вытрет туфли, он провел его в комнату и подведя к широкому креслу, произнес:

– Присаживайтесь, Юрий Алексеевич… Кофе будете?

Плешаков сдержанно кивнул.

Вскоре в комнату вошла Нина Максимовна. Она катила перед собой декоративный сервировочный столик – ножки столика были оформлены в виде длинных худосочных сфинксов. На столик были выставлены тонюсенькие фарфоровые чашечки (французский сервиз – эксклюзивная работа, презент от парижской мэрии!), а рядом стояли большой баварский чайник и перламутровая сахарница. Тут же, среди этой фарфоровой мелочи, величественно возвышалась хрустальная ваза в виде египетской ладьи с золоченными, закрученными вверх носами, в которой горкой были насыпаны шоколадные трюфели в серебристой полосатой обертке, а около вазы на цветастом блюдце были выложены тонкие, прозрачные ломтики лимона. Хорошо запахло свежеприготовленным кофе.

– Добрый вечер, Нина Максимовна! – увидев хозяйку, Плешаков вежливо приподнялся.

– Добрый вечер, Юрий Алексеевич, – совсем по-домашнему улыбнулась Нина Максимовна. Подкатила столик поближе. – Угощайтесь! Или быть может хотите чего-нибудь посущественнее?

– Нет, нет… – покачал головой Плешаков.

Нина Максимовна не стала его упрашивать и принялась разливать густой черный кофе по миниатюрным чашечкам. Кофе был хорош. Цвета темного шоколада, он обладал изумительно приятным горьковатым ароматом. Даже у себя в "девятке" Плешаков давно уже не помнил такого запаха. Тот кофе, что ему обычно готовила секретарша был совсем другим. Вкусный, ничего не скажешь, – с пышной, взбитой пенкой, но… Другой… Одно слово, – "растворимый".

– Угощайтесь, Юрий Алексеевич, – произнесла Нина Максимовна. Она отошла и села в кресло. Плешаков взял серебряной ложечкой лимон, сыпанул себе ложечку сахара и стал, не торопясь, помешивать. Михайлов, севший напротив него, произнес:

– Юрий Алексеевич… Я, конечно же, позвал вас не для того, чтобы обсуждать вопрос о персонале… Я думал над тем, что вы мне сказали и согласен – ситуация сложилась нехорошая… Скажу откровенно… Вы сейчас единственный кандидат на пост Председателя КГБ и я хотел бы услышать от вас, какие на необходимо предпринять меры, чтобы нормализовать положение?

Плешаков, совсем не удивился такому началу, – (в душе он даже обрадовался, что Михайлов не стал тянуть резину и сразу перешел к делу). Изобразив на лице задумчивость, он взял чашечку и сделал маленький глоточек.

"Хороший кофе", – подумал он. Отхлебнув ещё раз, он поставил чашку на столик.

– Думаю, прежде всего нужно с помощью моих сотрудников арестовать заговорщиков, – сказал он как можно тверже. – Это перво-наперво… Потом необходимо выступить по телевидению и объявить, что в стране готовился государственный переворот и до выяснения всех лиц, причастных к заговору, в стране вводится чрезвычайное положение! Это второе! И, третье… На основании твердой дисциплины и верховенства закона необходимо начинать строить жесткую вертикаль власти с приоритетом Союзной Конституции… Причем, всех несогласных объявлять сторонниками переворота и безжалостно с ними расправляться… Это третье!

Михайлов во время этого короткого, но страстного монолога начальника Службы охраны смотрел на его властное, в суровых складках лицо и думал:

"Права, права была Нина! Всё он знал и всё он просчитал!"

Но в слух сказал спокойно и размеренно:

– Безусловно, вы правы, Юрий Алексеевич… Но давайте подумаем, что мы можем предъявить в качестве доказательств подготовки заговора?

Плешаков, снова было потянувшись к чашечке, удивленно замер и уставился на президента.

– Пленку! – растерянно сказал он.

– Пленку? – переспросил Михайлов. – А можно ли её считать доказательством готовящегося переворота, Юрий Алексеевич? Там ведь не идёт речь о каких-то насильственных действиях… Нет слов о применении антиконституционных мер и не предлагается свергать государственный строй… Сказано лишь, что надо заставить президента навести в стране порядок… Но против порядка, как вы понимаете, никто возражать не будет! Согласны? Кроме того… Подумаете… Как воспримут наши действия в республиках, на уровне руководителей и какова будет их реакция на введение чрезвычайного положения? И кто, по вашему, будет основным противником введения чрезвычайного положения в стране?

Плешаков после короткого молчания широкими пожал плечами.

– Думаю… Сейчас многие из руководства республик захотят урвать себе побольше самостоятельности… Это и Прибалтийские республики… И, Россия, конечно…

– Россия… Опять Россия… Снова этот Бельцин! – воскликнула со своего места Нина Максимовна, трагично всплеснув при этом руками. – Почему, как только речь заходит о наведении порядка в стране мы постоянно натыкаемся на этого Бельцина?

– Да… Россия! – кивнул Михайлов. – Тут вы абсолютно правы, Юрий Алексеевич! Кстати, а что по поводу Бельцина думают Тугго и Крюков? Они-то понимают, что Бельцин и для них камень преткновения? Бельцин ведь никогда не согласится их поддержать… Как вы думаете?

Плешаков заколебался.

– Таких сведений у меня нет, Алексей Сергеевич, – признался он.

– Да? – Михайлов, казалось, был несколько расстроен таким ответом. – Ну, хорошо… Тогда давайте посмотрим, что мы имеем… На мой взгляд, сейчас существуют две проблемы… Первая… Мы не знаем планов заговорщиков и у нас нет веских доказательств заговора… Без них, как вы понимаете, любые наши действия рассыпятся, как карточный домик. И вторая… Необходимо срочно вывести вас из-под удара… Понятно, что основная цель заговорщиков – это я! Им нужно влиять на президента, необходимо подчинить меня своей воле… Но добровольно я на это никогда не пойду и они это понимают… И вот тут … (Михайлов внимательно посмотрел на сидевшего напротив Плешакова.) Тут у них остается только одна возможность… Сделать это через вас, Юрий Алексеевич…. Здесь у них лишь два пути… Либо сделать вас своим союзником… Либо, – Михайлов выдержал короткую паузу, – вас устранить …