Даня Шеповалов - Таба Циклон

- Он на нее хуй клал!

Рита демонстративно заткнула уши средними пальчиками и укоризненно посмотрела на Тиму.

- Как это? - удивился профессор.

- Очень просто. Без всяких интерпретаций, а по-настоящему, совершенно буквально - взял и положил на нее свой авторский хуй! Причем не очень чистый, потому что воду горячую отключили.

- У меня тоже отключили, - растерянно произнес философ, - а с чего вдруг, осень ведь уже… Наверное, авария…

- Неважно, - отмахнулся Тима. - Главное, что автор, о смерти которого ты написал, и сейчас кладет на все это хуй. Вот, сам посмотри! - мальчик показал пальцем на монографию, которую Рита держала в руках. Вернее, на сиротливое пустое пространство, которое девушка все еще обнимала пальцами. «СМЕРТЬ АВТОРА» куда-то исчезла. На пианино ее не было, на полу тоже. Куда могла за одно мгновение испариться объемная монография, Быданов решительно не понимал.

- В общем, так… - Рита ласково положила руку философу на плечо. - Вы же теперь сами знаете, что делать?

- Что? Делать? - потерянно спросил профессор.

- Как это что? - Рита искренне удивилась непониманию философа. - Застрелиться, конечно же! Вот вам пистолет, - девушка расстегнула молнию на рюкзаке и достала оттуда оружие. Следом из рюкзака высыпалось на пол несколько бумажек: какие-то иностранные деньги, на каждой купюре был изображен портрет приятной пожилой женщины в короне.

- Застрелиться? - тихо переспросил профессор, ощутив в руке холодную, емкую, зовущую тяжесть.

- Ну, разумеется! Что же вы все вопросы задаете, вы же ученый, вы ответы должны давать! А у вас там в обойме девять замечательных ответов!

- Восемь, - почему-то смутившись, поправил ее Тима.

- А, ну да, восемь… Восемь замечательных ответов. Себе на все вопросы ответите и коллегам своим заодно. Я думаю, вы сами знаете, кому нужно.

- Да. Знаю! - неожиданно обрадовался профессор.

- Отлично! - подбодрила его Рита. - Тогда вперед! А то нам ночевать негде. Мы тут у вас остановимся пока, вы же не возражаете?

- Нет! Конечно же, нет! - в глазах профессора начали разгораться угольки фанатизма. - Располагайтесь. Будьте как дома… Только подумать - восемь ответов. Уж будьте спокойны, я им всем… - профессор восторженно потряс пистолетом перед лицом Риты. - Я им всем отвечу! Всем этим дармоедам! Всей этой кафедре методологии.Быданов в необычайном возбуждении выбежал на лестничную площадку, но затем впопыхах вернулся назад, держась рукой за левый бок и тяжело дыша.

- Совсем забыл, - отрывисто сказал профессор. - Если со мной что-нибудь случится… То вы уж сделайте одолжение… Тут у меня… Я сейчас… - он подошел к стоящему в коридоре холодильнику и после долгих манипуляций извлек из него закрытую трехлитровую банку. Внутри банки из полузамерзшей зеленой жижи торчали останки сетчатых крыльев и членистых ног, по которым ползал одинокий темный кузнечик невероятных размеров.

- Вы это едите? - спросил Тима, который вдруг проникся к профессору уважением и оттого даже перешел на «вы».

- Нет, это, наверное, какой-то философский эксперимент, - предположила Рита. - Тут, похоже, целая банка саранчи была, но самая большая всех съела.

- Это изоляция! - строго сказал профессор. - Защита, чтобы не размагнитили, - он выразительно покосился на телевизор. Затем осторожно открыл банку и, засунув в жижу руку, извлек оттуда видеокассету, упакованную в герметичный полиэтиленовый пакет.

- Это вам! - сказал он, протягивая кассету Рите.На пол при этом тягостно шлепнулась большая зеленая сопля, ощетинившаяся ледяной кристаллической кашицей.

- Спецслужбы? - понимающе спросила Рита, на вытянутых руках подставляя под видеокассету еще один пакет.

- Да, - кивнул Быданов. - Если это попадет в прессу - спецслужбам будет очень плохо. Им конец. Тут у меня есть одна визитка. Сейчас… Костя Никитин. Мой хороший знакомый, журналист. Я вас умоляю, обязательно передайте ему эту кассету. За мной постоянно наблюдают, а вы люди новые, так что шансов у вас больше. Нельзя, чтобы эти материалы пропали. Кассету нужно растиражировать и показать всем.

- Никитин? - переспросила Рита. - Тот самый Никитин из «Мародеров»?

- Так вы его знаете?

- Да нет, просто читали кое-что… Не беспокойтесь, мы обязательно с ним свяжемся, нам он тоже очень нужен! Кстати, а можно вопрос? Зачем вам носок на люстре? Это что, талисман?

- Нет, - грустно вздохнул Быданов. - Носок - это декаданс.

Профессор вновь выбежал на лестничную площадку и понесся вниз по лестнице, шлепая босыми ногами по бетонным ступеням. Шлепки постепенно удалялись, затихали объемным звуковым рисунком, повторяющим зигзаг лестничных пролетов.

- Вот псих, - сказал Тима, когда где-то далеко внизу лязгнула магнитным замком дверь подъезда. - Ну зачем он нужен спецслужбам? И кузнечики эти еще… - мальчик накрыл крышкой банку, от которой понемногу уже стал распространяться подозрительный запах.

- Это все из-за климата, - сказала Рита, листая монографию Быданова. - Каждый, кто живет в этом городе больше 5 лет, обязательно сходит с ума.

Вжжж… Вжжж… Вжжж… На пианино завибрировал мобильный телефон, в спешке забытый философом. Радуясь новому пойманному сообщению, как живой, пополз к краю. Тима поймал его уже на лету.

- Что там? - Нетерпеливо спросила Рита. - Надеюсь, что-нибудь личное? Какая-нибудь беременная первокурсница?

- Не совсем, - сказал Тима, задумчиво глядя на отвернувшийся к стенке телевизор.

- А что тогда?

Мальчик молча протянул ей мобильник. Простой рубленый шрифт, лаконичная фраза.

«Ваши географические координаты успешно определены».

В картонной коробке рядом с проходной спала маленькая лохматая дворняжка, обняв лапами недоеденную сосиску. Грязная серая шерсть дворняжки свалялась, кое-где сбилась в колтуны. Когда друзья прошли мимо нее - собака встревоженно подняла голову, но тут же успокоилась, проводила их печальными глазами.

- Это сучка Луша, - сказал охранник, пропуская Риту вперед, - местная куртизанка…

Они поднялись по лестнице на третий этаж, а затем долго шли за охранником по длинным коридорам, которые образовывали собой что-то вроде пчелиных сот. Шершавые стены были покрыты граффити: разноцветными, перетекающими друг в друга объемными лентами. Из-за этих рисунков и бегающих туда-сюда с папками озабоченных людей создавалось впечатление, что они находятся в детской поликлинике. В воздухе даже царил особенный запах, похожий на больничный - густая смесь усталости, тревоги и фатальной бессмысленности всего происходящего.

- Чем тут пахнет? - спросила Рита. - Что-то такое очень знакомое, вот только не могу понять, что…

- Мыло, - сказал охранник, - в этом здании раньше была мыловаренная фабрика. А теперь здесь медиакомплекс.