Бернард Вербер - Отец наших отцов

Брат владелицы завода широко улыбнулся.

– Именно, как вы выражаетесь, была. Увы, два года назад сестра сорвалась с трапеции. С тех пор она проходит курс интенсивной терапии в бассейне, но до прыжков с ветки на ветку ей еще далеко. Это было бы чудом.

– Она была в хороших отношениях с бывшим мужем? – спросил Исидор Катценберг.

Люсьен Элюан заявил, что их семейное предприятие финансировало первые палеонтологические раскопки профессора Аджемьяна. Без Люсьена и его сестры ученый никогда не смог бы заниматься своими исследованиями. Было время, когда Люсьен так сблизился с профессором, что тот однажды пригласил его на заседание клуба «Откуда мы?», чтобы Люсьен изложил свою теорию происхождения человека.

– У вас тоже есть теория о происхождении человечества? – удивилась Лукреция.

– Конечно, – важно ответил инженер. – Ее можно назвать «теорией сверххищника». Я считаю, что ступень эволюции, которую занимает тот или иной вид, определяется способом питания. Посмотрите на травоядных. Они глупы. Очень легко щипать неподвижную траву и есть фрукты, которые не оказывают сопротивления. Другое дело – добывать мясо. Тут требуется смекалка. Нужно уметь прятаться. Выслеживать. Заставать врасплох. Бегать. Драться. Короче говоря, мозг должен развиваться. Заметьте, среди обезьян самые умные и самые общительные – шимпанзе и бабуины. Потому что они едят мясо. Мясо для них нечто вроде наркотика с галлюциногенным эффектом!

Он показал посетителям кишки и внутренности, висевшие на разнообразных крючьях, словно мотки шерсти.

– Вот, по моему мнению, история нашего происхождения. Самыми первыми нашими предками были древесные обезьяны, то есть бездельники, весь день отдыхавшие и лениво срывавшие фрукты. Но засуха, наступившая после землетрясения, заставила их искать другую пищу. Фрукты кончились, и обезьяны переключились на падаль. Наши первые предки-хищники сначала были пожирателями падали. Они шли по следам гиен, шакалов и грифов. Затем им, видимо, надоела случайная и невкусная пища, и они начали охотиться на мелких зверьков. Охота за мясом сделала нас подвижными, мускулистыми, сильными. Нужно много энергии, чтобы догнать травоядное – газель или кролика. У нас развились новые способности. Зрение стало острее, слух тоньше. Чтобы убить подвижное животное, нужно понять его поведение и предугадать его реакции. Охота заставляет наблюдать, размышлять, сопоставлять. Развивает психологию. «Так, в это время и в этом месте находятся детеныши нашей добычи. Так, а здесь больные животные», – должны были думать наши предки. Надо выслеживать. Надо изобретать ловушки. Я думаю даже, что сама форма общественной жизни возникла из потребности охотиться за живым красным мясом. Наши далекие предки заметили, что, собравшись в стаю, могут окружать добычу и нападать на все более крупных зверей.

Он заглянул в блокнот Лукреции. «ТЕОРИЯ СВЕРХХИЩНИКА», – прочитал он. И воодушевленно продолжил:

– В наши дни мы, к сожалению, становимся свидетелями вырождения человека. Один из главных признаков этого – возврат моды на вегетарианство.

– А что вы имеете против вегетарианства?

– Живое свидетельство тому, что вегетарианство ведет к вырождению вида, – панды. Это редкий случай хищника, ставшего травоядным. И, как мы видим, панды стали символом животных, которым грозит полное исчезновение с лица Земли. А что вы можете сказать в защиту вегетарианства?

– Ничего, кроме того, что, когда мне в тарелку в первый раз положили кровавый кусок мяса, оно вызвало у меня отвращение, – ответила Лукреция.

– А вы понимаете, что, если бы мы не выращивали животных, многие виды уже исчезли бы?

Люсьен Элюан широким жестом обвел машины, все быстрее разделывавшие туши животных.

– И вы не гордитесь принадлежностью к роду человеческому? Мы никого больше не боимся. Вот высшее достижение охотника: завод, убивающий и обрабатывающий тысячи животных, которые не имеют ни малейшей возможности убежать. Высший пилотаж – мы убиваем без насилия.

Раздался какой-то шум. К Люсьену подошел инженер и прошептал что-то на ухо.

– Прошу меня извинить, – сказал Элюан и быстро пошел в сторону зоны разведения скота.

Исидор и Лукреция поспешили за ним. Шум доносился из-за двери. Сотня манифестантов в масках животных ворвалась на территорию завода, размахивая плакатами. Лукреция заметила, что среди масок было по меньшей мере десять обезьяньих.

Недовольство появилось на лице Люсьена Элюана.

– Опять ФОЖ, – сказал он. – Фронт освобождения животных. Это чокнутые, которые выпускают на волю лабораторных кошек, собак и кроликов. Недавно они занялись бойнями. В Англии их сразу сажают в тюрьму за нарушение общественного порядка, а во Франции даже не воспринимают всерьез, считают просто чересчур упрямыми экологами. Я надеюсь, что вы, как журналисты, засвидетельствуете их агрессивность и жажду разрушений.

Инженеры завода преградили путь манифестантам. Люсьен Элюан поспешил выйти вперед. Две группы настороженно стояли друг против друга – джинсы, куртки и маски животных против халатов и полотняных масок.

– Долой интенсивное разведение животных! Нет пыткам над животными! Мир животным! – скандировали активисты ФОЖ.

Служащий принес хозяину громкоговоритель.

– Я знаю, кто вас послал! – прокричал Люсьен. – После кризиса из-за коровьего бешенства в 1996 году потребление свинины утроилось, а потребление говядины стремительно сократилось. Владельцы говяжьих боен хотят помешать нашему бизнесу.

Человек в маске курицы, по-видимому, главный в группе ФОЖ, поднял громкоговоритель.

– Нет, мы совершенно независимы. Мы защищаем животных.

– А почему вы никогда не появляетесь на говяжьих бойнях?

– Дойдет очередь и до них, – сдержанно ответил цыпленок, жестом призывая своих сторонников выйти вперед.

– Не двигайтесь, или я вызову полицию! – грозно крикнул Люсьен Элюан.

– Вот-вот, зовите полицию! Пусть она увидит, что здесь происходит!

– На нашем заводе все соответствует требованиям европейского законодательства о гигиене и санитарным нормам! – гремел мясной промышленник. – Здесь даже присутствуют журналисты, которым я все показал. Мне нечего скрывать!

Он указал на Лукрецию и Исидора, которые были вынуждены выступать в роли его защитников. Из-под маски кролика раздался звонкий женский голос:

– Мы говорим не о том, что касается гигиенических норм. Мы говорим о сердце. Когда узнаешь, как вы обращаетесь с бедными животными, становится стыдно принадлежать к роду человеческому. Мы боремся за достоинство человека!

Ее друзья в масках козы, зебры, обезьяны и льва в знак согласия застучали палками в пол.