Артур Таболов - Водяра

- Звони.

- Кому?

- Хозяину.

- Не знаю никакого хозяина.

Майор извлек пистолет и выстрелил над ухом охранника. Предупредил:

- Следующая пуля твоя. Оказал сопротивление при задержании, убит при попытке к бегству. Что тебе больше нравится? Ну!

Охранник растерянно оглянулся на следователя. Тот отвернулся, пожаловался Панкратову:

- Несознательный у нас народ. Простых слов не понимает.

Панкратов согласился:

- Да, низка правовая культура, низка.

- Ну! - повторил майор и взвел курок.

- Сядешь, - буркнул охранник.

- Это будут уже не твои проблемы. Звони!

- Что говорить?

- Как что? - развеселился майор. - Что есть. Наехали какие-то отморозки. Захватили фуры, хотят денег. Человек шесть, с волынами, местные. И будь, пожалуйста, убедительным.

Охранник набрал номер и повторил то, что сказал майор. Учитывая, что пистолетный ствол все время упирался ему в лоб, прозвучало правдоподобно.

- Что сказал? - полюбопытствовал майор, когда охранник выслушал ответ и нажал кнопку отбоя.

- Сейчас приедет.

- Ну вот, а вы говорите: какой хозяин, нет хозяина!..

Через час в открытые ворота на темный двор автобазы влетели три джипа, резко затормозили, из них высыпали люди с автоматами и выстроились кругом, высматривая противника. Неожиданно вспыхнули фары милицейских машин, усиленный мегафоном голос майора предложил:

- Оружие на землю! Руки за затылок! Никаких лишних движений, стреляем на поражение!

Через несколько минут все было кончено. Омоновцы извлекли из джипа грузного человека в костюме с галстуком-бабочкой, с крупным золотым перстнем на волосатой руке, подвели к майору:

- Похоже, хозяин.

- Здравствуйте, уважаемый. Извините, что побеспокоили. С кем имею честь? - любезно поинтересовался майор.

- Что здесь происходит? - резко, с грузинским акцентом, спросил задержанный, оглядывая присутствующих из-под кустистых седых бровей. На Алихане Хаджаеве его взгляд задержался.

- Не хочет господин представляться, - констатировал майор. - Ну, переживем. Обыскать!

- Пусто, - доложил оперативник. - Ни оружия, ни документов.

- Я знаю этого человека, - вмешался Алихан. - Это Реваз Гудава, он брал у меня на реализацию водку. Что ж вы, Реваз? Мало зарабатывали на моей водке? Захотели больше?

- Я не знаю, о чем вы говорите.

- Прокурор объяснит, - пообещал майор. - Вы арестованы. В машину его.

- На каком основании?

- Для начала - для установления личности. А потом все остальное - незаконное предпринимательство, использование труда нелегалов. Лет на пять-семь наберется. Как думаете, наберется? - обратился майор к следователю.

- Рано радуешься, - отозвался тот, когда Гудаву увели. - Отмажется.

- Это уже ваши дела. А мы свое дело сделали. Согласны, Михаил Юрьевич?

- Насыщенный у нас получился вечерок, - заметил Панкратов, когда у одинцовского поста ГИБДД они ожидали машину Алихана, вызванную по мобильнику. - Трудно работать в Москве? В Осетии легче?

- Везде трудно.

- А как дела у Тимура Русланова?

- Не очень…

Милицейское начальство оценило ликвидацию подпольного завода как крупный успех. Информация об этом попала в газеты. Майор расстался с угнетавшей его приставкой и.о., стал полноценным начальником оперативно-розыскной части. Задействованные в деле оперативники получили по тысяче долларов премии. Деньги дал Алихан, но выдали их как бы от ассоциации "Русалко", что вызвало завистливое чувство у всей московской милиции и добавило энтузиазма в борьбе с подпольными производителями алкоголя.

Но следователь оказался прав. Из СИЗО Гудаву выпустили уже на второй день. До суда дело так и не дошло.

Через месяц владелец завода, выпускающего водку "Дорохово", Алихан Хаджаев получил через посредника предложение продать завод за два миллиона долларов. Он даже не ответил. Завод, выпускавший полтора миллиона бутылок водки в месяц, стоил как минимум десять миллионов.

Морозной декабрьской ночью на подъездных путях завода по неизвестной причине возник пожар. Огонь уничтожил шесть цистерн спирта, перекинулся на производственные помещения. При пожаре погибли двое рабочих, несколько человек получили сильные ожоги.

Вскоре после этого посредник, известный московский адвокат, специализирующийся на алкогольных делах, повторил предложение. На этот раз Хаджаев отказался не сразу. Он встретился с адвокатом в ресторане "Царская охота" и за обедом назвал свою цену: шесть миллионов. Адвокат сказал, что ему нужно обсудить предложение с покупателем. Алихан не торопил. Нанятый им оперативник, один из подчиненных Панкратова, три дня отслеживал все передвижения посредника.

Вечером третьего дня тот приехал в загородный ресторан на Киевском шоссе, вошел в него с заднего хода и вышел через два часа.

Наутро адвокат связался с Алиханом и сообщил, что последняя цена его клиента три миллиона и ни цента больше.

Ресторан принадлежал Ревазу Гудаве.

В тот же день Алихан позвонил во Владикавказ Тимуру Русланову и попросил прислать Теймураза Акоева с парой ребят из его команды. Они прилетели ночным рейсом и через неделю вернулись обратно. За эту неделю произошло событие, взволновавшее все грузинскую общину Москвы. На подъезде к своему дому выстрелом из гранатомета РПГ-18 был взорван "линкольн-навигатор" одного из самых уважаемых членов общины, вора в законе Реваза Гудавы.

Гудава погиб на месте, его охранник чудом выжил.

Грузинские авторитеты устроили своему смотрящему пышные похороны и на поминкам поклялись страшной клятвой отомстить тому, кто посмел поднять руку на их старшего брата.

Причина, по которой водка "Дорохово" стоила дешевле всех водок в своем потребительском сегменте и потому сразу потеснила конкурентов, заключалась в том, что у Алихана Хаджаева был свой спирт, а принятая тогда система акцизов давала лазейку для уменьшения налогов вдвое. Акцизные марки для сорокаградусного алкоголя выпускались для емкостей от 0,25 до 0,5 литра, налог платили с четвертинки, а марку клеили на полулитровую бутылку. Был в ходу и другой способ, которым пользовались многие московские водкозаводчики. Партии водки как бы отправлялись в Питер и в другие регионы России на подставные фирмы, а на самом деле реализовались в Москве, что позволяло не платить налог с продаж.

Хочешь жить - умей вертеться. Это было законом молодого российского бизнеса, так жили все, и Алихан не видел причин, почему он должен быть исключением. Он об этом даже не думал. Если мысли о том, что он занимается делом не совсем богоугодным, иногда приходили ему в голову, то мысли о законности не возникали вообще. В России, как и раньше в Советском Союзе, понятия "законно - незаконно" никогда не были равнозначным понятиям "морально - аморально", а естественным образом трансформировались в "прихватят - не прихватят". Если строго следовать закону и всем подзаконным правилам и постановлениям, которые в огромных количествах плодили чиновники, никакое дело не стоило и начинать, прибыль сведется к минимуму, не оправдывающему вложенных сил и средств.