Артур Таболов - Водяра

Все, с кем Гоша разговаривал, отмечали одну странность: с годами Лариса не изменилась, какой была в девятнадцать лет, когда впервые появилась в Москве, такой и осталась. Ни морщинки на шее, ни тени под глазами. Прямо портрет Дориана Грея!

Гоша потратил три дня, чтобы отловить Войцеховского. Мэтр охотно с ним встретился, так как с прессой всегда дружил, а Гоша был не последней фигурой в редакциях московских таблоидов. Подробно расспросив о новой коллекции мастера, Гоша перевел разговор на манекенщиц Поля и как бы кстати спросил о Ларисе Ржевской:

- Чудо как хороша была. Почему она развелась с французом, не слышали?

Войцеховского как подменили.

- Он застрелился, - буркнул кутюрье и попросил, поднимая на журналиста страдающие глаза: - Не надо о ней. Не могу, больно. До сих пор больно…

"Неплохой послужной список, - отметил Гоша, по очереди нажимая кнопки звонков и вслушиваясь в коммунальную симфонию. - Француз застрелился, певец схватил передоз, банкира убили. А Поль до сих пор не может отойти от шока. Что же за чары в этом невинном цветке?"

"Чары - вычурно, - по профессиональной журналистской привычке поправился он. - Лучше - дьявольщина. Да, лучше…"

Он уже хотел бросить терзать звонки, но тут в квартире что-то грохнуло, как если бы упал шкаф, грубый голос выматерился, с яростью прорычал:

- Ну, какого, какого трезвонишь?! Открыто!

Гоша вошел. На полу в коридоре лежал Сухов в обнимку с тумбочкой, которую по пути сшиб, безуспешно пытался встать. Он был в той же черной вязаной фуфайке на голое тело, как на вернисаже, без штанов, босой. Давно не стриженая борода торчала клочьями. Одежду заменял ему черно-красный плед, в котором он беспомощно путался. Каждое движение давалось ему с трудом, что увеличивало его ярость. Но попытку Гоши помочь пресек злобным:

- Не лезь! Сам!

- Два слова, и сразу хочется закусить, - заметил Гоша. - Керосинишь, маэстро?

Сухов не ответил. Наконец он поднялся, утвердился в вертикальном положении и подозрительно посмотрел на гостя:

- Ты кто? А, Гошка! Потом приходи. Сегодня я не при делах.

Цепляясь за стены, прошел в комнату в торце коридора, рухнул на продавленную кушетку, немного повозился, натягивая плед то на голову, то на босые ноги, и затих.

Гоша осмотрелся. Комната, когда-то, при барах, гостиная, была большая, светлая, с ободранными обоями, с остатками шкафов, которые в советские времена разделяли площадь на жилые закутки. Посередине стоял мольберт, валялись краски и кисти, листы ватмана с карандашными набросками, пустые бутылки. На мольберте холст с незаконченным портретом, написанным маслом. Лариса Ржевская. Но какая-то странная. Те же зеленые глаза, те же золотые волосы, те же белые хрупкие плечи. Но за ними пустота, безжизненность, скука. "Портрет подруги художника" был написан с восторгом перед тайной женственности, этот неоконченный портрет - с тяжелым равнодушием, чтобы не сказать - с ненавистью.

- Нравится?

Гоша оглянулся. В дверях стояла Лариса - в сером пушистом свитере, в брюках, заправленных в меховые сапожки, в наброшенной на плечи легкой дубленке. Уютная, домашняя, не похожая на свои портреты. Смотрела с легкой насмешкой, ждала ответа.

- Не комплимент, - оценил Гоша.

- Ты к Федору? У нас творческий кризис.

- Давно?

- Второй месяц.

- Дает же Бог людям здоровья! - искренне позавидовал Гоша. - Я скорее к тебе.

- Пойдем. Не раздевайся, у нас холодно. Топят, но плохо. Газ уже отключили, свет еще нет.

Она провела гостя в соседнюю комнату, поменьше и немного уютнее, но такую же неубранную, как и гостиная. В этом доме, похоже, не знали, что такое веник и пылесос.

- Как ты можешь жить в таком бардаке? - не выдержал Гоша.

Она удивилась:

- А что? Ты живешь не в таком же бардаке?

- Пожалуй. Если подходить к жизни с философской точки зрения.

- А как еще можно подходить к жизни?.. Выпить хочешь?

- Всегда. Но сейчас не буду. Мой работодатель не любит, когда я поддатый.

- Косячок?

- Это можно.

- Возьми, уже скручены… - Лариса поставила перед гостем шкатулку с сигаретами, набитыми травкой. - А я, пожалуй…

Высыпала на осколок зеркала немного белого порошка, выстроила дорожку кредитной картой "Виза", ловко втянула через трубочку от коктейлей. Посидела, запрокинув голову, ожидая прихода, промурлыкала:

- Кайф… Ну, с чем пришел?

Марихуаной Гоша баловался редко, от первых затяжек он поплыл, в голове стало безмятежно, и он даже не сразу вспомнил, что привело его в этот странный дом.

- Встретил на днях Поля Войцеховского, - сказал он первое, что пришло в голову. - Случайно заговорили о тебе. Он до сих пор не оклемался. Что между вами произошло?

- Произошло? - удивилась она. - Ничего.

- Да ладно тебе, дело прошлое.

- В самом деле ничего. Знаешь такое выражение? "Даже самая красивая женщина не может дать больше того, что она имеет". Если ты все же хочешь получить больше, кто тебе виноват? Скучно все это. Давай о чем-нибудь другом. Зачем ты пришел?

- Скажу. Почему бы и нет? Мой работодатель хочет знать о тебе все.

- Кто твой работодатель?

- Алихан Хаджаев. Тот, что купил твой портрет.

- Помню. А теперь он хочет купить меня?

- Возможно. Дальними планами он со мной не делился.

- Знаешь, Гоша, о чем я иногда мечтаю? - помолчав, спросила Лариса.

- Не знаю. Но хотел бы узнать. Мой работодатель тоже.

- Вот о чем. Оказаться на необитаемом острове, и чтобы вокруг не было ни одного козла!

- О"кей. Так я ему и передам.

Выслушав рассказ Гоши, Алихан кивнул:

- Что ж, это можно устроить.

В первых числах февраля, когда Москву замутили небывалые снегопады и дороги превратились в сплошные пробки, Гоша приехал в дом на Неглинке, вызвал Ларису. Не заходя в квартиру, приказал:

- Оденься и спустись вниз.

Она удивилась:

- Зачем?

- Не спрашивай.

Внизу стоял черный шестисотый "мерседес" с молчаливым водителем. Он долго пробивался по Тверской и Ленинградскому шоссе и только за кольцевой набрал скорость.

- Куда мы едем? - слегка забеспокоилась Лариса.

- В Шереметьево-два.

- Зачем?

Гоша пожал плечами:

- Зачем едут в аэропорт?

- Куда мы летим?

- Ты летишь. Я, к сожалению, остаюсь.

- Куда я лечу? - не отступалась Лариса.

- Узнаешь.

В аэровокзале он передал ей плотный конверт:

- Здесь загранпаспорт и билеты. И деньги. На всякий случай.

- Загранпаспорт? - удивилась она. - Откуда я меня появился загранпаспорт? Так вот, значит, зачем ты брал у меня на время паспорт!

Она внимательно рассмотрела билеты. Туда - с датой вылета, обратный без даты. Аэропорт назначения - Лос-Аламос.

- Лос-Аламос - это где?

- Понятия не имею. Где-то на юге.

- Но туда нет рейсов.

- Есть. Это чартер.

- И что я там буду делать?