Андре Руссен - Попробуй угадай!

Софи. Если бы он встретил тебя сейчас, он бы втюрился в тебя по уши!

Эвелина. Да, и я была бы женщиной его мечты.

Софи. Господи, какая глупость! Для девушки в моем возрасте здесь есть о чем поразмыслить!

Из сада возвращается Пюс.

Пюс. Ох уж этот мне мальчишка! Чего он только не выдумает! В один прекрасный день он взорвет весь дом.

Софи. Что он там еще натворил?

Пюс. Засунул садовый шланг в курятник и пустил воду! Представляете, что там началось? Куры метались во все стороны и кудахтали как безумные. А петух – тот чуть не лопнул от ярости!

Софи. Совсем как здесь, в доме.

Эвелина. Ну что, бедная моя Пюс? Софи мне уже рассказала… Кажется, тебе здесь солоно пришлось, тебя заставили подходить к телефону…

Пюс. Да-да, поговорим-ка об этом. Черт возьми, до сих пор не могу опомниться. Заявить мне – мне! – что я у него на заметке! На заметке! Нет, вы только подумайте! Что я ему сделала? И что он себе позволяет? Просто сумасшедший какой-то. Если он впредь посмеет так обращаться со мной, то знаешь, моя дорогая, как мне ни жаль, я буду вынуждена сказать ему пару теплых слов. Он меня еще плохо знает! Он думает, Пюс размазня, безответная дурочка! Как бы не так! Пусть только подступится ко мне еще раз, – он увидит, что Пюс тоже умеет кусаться, черт возьми! Он забыл, что Пюс бретонка, а мы, бретонцы, упрямы. Я ему все выложу, не постесняюсь! Даже если потом он выставит меня вон.

Эвелина. Не стоит принимать его всерьез, ты же знаешь! Пюс. Ну как же не всерьез? Я была просто потрясена, я так плакала! Каких он мне гадостей наговорил, если б ты знала!

Эвелина. Ну, это нам не в новинку!

Пюс. Но уж теперь-то я сумею дать ему отпор! Пусть только сунется ко мне со своими идиотскими угрозами, я ему рот заткну, черт подери! А тебе тоже следовало бы вправить ему мозги в некоторых отношениях. Тебе известно, что он теперь торчит перед зеркалом вместе с детьми?

Эвелина. Да, Софи мне рассказала. Фредерик…

Пюс. А я его застала с Малышкой.

Эвелина. Ах боже мой, ее он тоже уронил?

Пюс. Нет. Как только он меня заметил, он сделал вид, будто показывает ей «козу» в зеркале, но я-то видела: он держал ее на руках и смотрелся вместе с ней в зеркало. Впрочем, если бы он занимался не этим, то с чего бы он так растерялся и закричал: «Эй, вы, когда вы перестанете шпионить за мной?»

Софи. Так и сказал?!

Пюс. Сегодня он мне заявляет, что я у него на заметке, завтра обзывает шпионкой – это уж слишком, черт возьми!

Эвелина. Да, я вижу, дела наши плохи, бедняжка Пюс!

Пюс. Вот именно, что плохи! Будь я простой гувернанткой, а не твоей кузиной, он наверняка выкинул бы меня за дверь в твое отсутствие.

Эвелина (со смехом). Ну-ну, не преувеличивай! Не принимай близко к сердцу. Все это пустяки, ты же знаешь. Пора уж привыкнуть к нему – за шестнадцать-то лет, что ты живешь вместе с нами. Он вполне способен наговорить гадостей, а через минуту с тобой же целоваться.

Пюс. Ну уж нет! Слава богу, ко мне он не лез целоваться никогда, еще чего не хватало!

Эвелина. Во всяком случае, пора перестать обижаться на него.

Пюс. Я бы рада, но с ним день ото дня становится все труднее ладить! Что это за фокусы он проделывает с зеркалами, объясни ты мне? Неужели Фредерик угадал, и он действительно засомневался, его ли это дети?

Голос Фредерика. Пюс! Пюс! Сюда, скорей! Пюс!

Пюс. Что? Что там еще стряслось? (Эвелине, от двери.)

Уж насчет Фредерика я бы на месте Жоржа ничуть не сомневалась, тут никакого зеркала не требуется – вылитый папочка! (Замечает Фредерика в саду.) Ах ты безмозглый мальчишка! Немедленно оставь кошку в покое… (Следующие ее слова теряются за сценой.)

Эвелина. Нашу Пюс просто не узнать, совсем бешеная. Ее от одного имени Жоржа начинает трясти.

Софи. Ну, а мне-то, мама, мне ты скажешь правду?

Эвелина. Какую правду?

Софи. Да я о папе… Ты ему все-таки изменяла? Ну хоть один разочек изменила или нет? Ведь не станешь же ты меня уверять, будто за двадцать лет тебя не потянуло ни к какому другому мужчине? Признайся, что у тебя был хоть один любовник или, что еще лучше, он есть у тебя сейчас. Мне это было бы так приятно услышать!

Эвелина смеется.

Ну вот, ты смеешься, а не отвечаешь.

Эвелина. Я смеюсь, оттого что мы живем в поистине необыкновенное время. Ей-богу, я им просто восхищаюсь. Моя мать как-то рассказала мне такую историю: в Шатору одна из ее подруг по пансиону ушла в монастырь, узнав, что ее мать была любовницей прокурора.

Софи. Ушла в монастырь?!

Эвелина. Да.

Софи. Господи… Это в каком же году было?

Эвелина. Погоди-ка… Лет сорок назад. Году, примерно, в тридцатом.

Софи. Вот это да!… Ай да времечко! Слава богу, мне повезло родиться позже. Подумать только!

Эвелина. Вот ты и подумай, какая пропасть легла между девицей, ушедшей в монастырь оттого, что у ее матери был любовник, и тобой, которой «было бы приятно», если бы у твоей матери их было три или четыре.

Софи. Я предпочитаю второе. А ты – нет? Ты же сказала, что тебя наше время восхищает.

Эвелина. Я и не отрицаю, просто моя личная жизнь тебя не касается. Думай все что хочешь, приписывай мне кого угодно, но я тебе ничего не скажу. Вот и все.

Софи. Ну, если бы я была замужем за таким типчиком, вроде нашего папочки, я бы ему изменяла направо и налево, уж будь уверена! Пусть бы побесился!

Эвелина. Видишь ли, когда женщина изменяет мужу, она, как правило, не извещает его об этом заказным письмом.

Софи. А я бы обязательно устроила так, чтобы он узнал. Иначе за каким чертом я бы стала ему изменять, правда? Мужчинам, которые любят делать из мухи слона, спуску давать нельзя!

Эвелина. Я вижу, характером ты пошла в папу.

Софи. В каком-то смысле – да. Не выношу, когда мне перечат. А вот ты так спокойно все переносишь… просто не понимаю, как тебе это удается. Да еще подшучиваешь надо всем. Я восхищаюсь твоей выдержкой, но мне тебя жаль; Ты же губишь свою жизнь! Ты так блестяще выглядишь для твоего возраста, ты такая красивая, элегантная, – просто тошно смотреть, как все это пропадает зря.

Эвелина. Ты очень добра, что заботишься о других.

Софи. Да не о других, о тебе! Ты не должна жить соломенной вдовой, это же абсурд! Папа сам. тебе сказал, что ему было бы только приятно, если бы ты завела любовника. Кому, как не тебе, быть любимой. Знаешь, иногда мне кажется, что ты специально не делаешь этого – ему назло. Именно потому, что его бы это очень устроило. А вообще, ты, по-моему, гораздо хитрее, чем кажешься, вот что!