Владимир Сорокин - Норма. Тридцатая любовь Марины. Голубое сало. День опричника. Сахарный Кремль
- Название:Норма. Тридцатая любовь Марины. Голубое сало. День опричника. Сахарный Кремль
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Владимир Сорокин - Норма. Тридцатая любовь Марины. Голубое сало. День опричника. Сахарный Кремль краткое содержание
«Свеклушин выбрался из переполненного автобуса, поправил шарф и быстро зашагал по тротуару.
Мокрый асфальт был облеплен опавшими листьями, ветер дул в спину, шевелил оголившиеся ветки тополей. Свеклушин поднял воротник куртки, перешёл в аллею. Она быстро кончилась, упёрлась в дом. Свеклушин пересек улицу, направляясь к газетному киоску, но вдруг его шлёпнули по плечу:
— Здорово, чувак!»
Норма. Тридцатая любовь Марины. Голубое сало. День опричника. Сахарный Кремль - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Куперман оглянулся. Никого.
Он быстро вытащил из кармана завёрнутую в носовой платок норму, сильнее наклонился и незаметно выпустил её из платка вниз.
Коричневый брикетик плюхнулся в воду, скрылся, потом всплыл.
Куперман снова оглянулся, высморкался в носовой платок и не торопясь пошёл по набережной.
Проехал молоковоз и две легковые машины.
Куперман свернул в аллею, поднял пожелтевший кленовый лист и побрёл, разгребая ботинками мокрую листву.
На набережной остановилось такси, вылезли девушка с парнем.
Парень махнул таксисту, тот быстро развернулся и покатил.
Девушка забралась на парапет, выпрямилась. Спутник схватил её за руку:
— Упадёшь, ты что!
— Не бойся.
Балансируя, она двинулась по парапету.
— Ну, Лид, ты циркачка просто… — Парень рассмеялся. — Смертельный номер!
— Впервые на арене! — Девушка сняла с головы вельветовую кепочку, помахала ею. — Зрителей со слабыми нервами просим покинуть зал…
— Непревзойдённая канатоходка! Танец маленьких лебедей под куполом цирка! На проволоке!
Девушка расхохоталась, парень схватил её ноги:
— Слезай, а то нырнёшь.
Она глянула вниз и сощурилась:
— Смотри, что там…
Парень снял её с парапета, перегнулся.
Внизу плавала, тёрлась о гранит разбухающая норма.
— Кирпичик какой-то, Лень…
— Слушай, да это же норма.
Лицо парня стало серьёзным.
— А как же она здесь?
— Не знаю. Может, потерял кто.
— Не может быть.
— Чёрт его знает. А может, сволочь какая-то выбросила.
— Ты думаешь?
— А что! Вон в газете писали — один тип в урны выбрасывал. Завернёт в бумагу — и в урну.
— Ничего себе. Лень, а может, утонул кто, а?!
— Как?
— Да так! А норма всплыла!
— Да что ты. Глупости.
Парень разглядывал норму:
— Знаешь, надо б сказать милиционеру.
— А где ты найдёшь его?
— Проезжали когда, на перекрёстке стоял.
— Ааааа. Точно. Это ж рядом, пошли.
— Место заметить только.
Зашагали, взявшись за руки.
За мостом на перекрёстке прохаживался милиционер. Он был в длинной клеёнчатой накидке, полосатая палочка торчала из рукава.
Подошли. Парень заговорил:
— Товарищ милицанер, там вон мы увидели прям в воде, возле поворота, ну, где аллейка, там норма плавает чья-то…
— В воде? — переспросил милиционер.
— Ага.
— Точно норма? Не ошиблись?
— Точно, точно! — Девушка тряхнула головой. — Мы шли, в воду глядели, а она плавает.
— Близко от берега?
— Прямо у самого у гранита.
— И плавает?
— Плавает!
— Ну смотрите…
Милиционер отвернул полу накидки, поднёс ко рту микрофон на скрученном шнуре:
— Шестой, шестой… Саш, это Савельев с восемнадцатого… слушай, тут вот ребята норму в воде видели. Возле аллеи, ну, где поворот на ярмарку. К берегу прибило её. Ага. Скажи на станцию, пусть катер вышлют.
Он спрятал микрофон:
— Спасибо, ребята.
— Да не за что.
Парень с девушкой отошли.
Минут через пять на реке затарахтел катер, приблизился к набережной и медленно двинулся вдоль. Рядом с водителем в катере сидел милиционер.
В надвигающейся темноте норму разыскали с трудом. Она разбухла, частично развалилась.
Водитель осторожно упёрся носом катера в набережную, милиционер свесился с капроновым сачком, подцепил норму и потряс над водой:
— Четвёртый случай за два дня. Надо же!
Водитель закурил, кинул спичку за борт и стал отчаливать, разворачиваясь:
— Ну и что, не нашли?
— Найдём, — бодро кивнул милиционер и стал перекладывать норму в приготовленный бумажный пакет, — найдём, никуда не денутся…
— Мамуля! — Вовка загремел цепочкой, открыл дверь, бросился Юле на шею и повис: — Мамулька!
— Вовка! Упаду… — Юля согнулась, растопыря руки с авоськами. Вовкины ноги коснулись порога.
— Отпусти… Володя… задушишь.
Вовка отпустил, вцепился в авоську:
— Купила? Мороженое?
— Нет. Лучше. Пирожное.
— Правда?! Много?
— Нам хватит.
Они вошли в коридор. Юля стала раздеваться, Вовка, изогнувшись, потащил авоськи на кухню.
— Осторожней, там в красной яйца сверху. — Юля скинула туфли, сунула уставшие ступни в тапочки. — Оооо… хорошо-то как… Папа не звонил?
— Не-а.
Вовка разбирал авоськи.
— А тетя Соня не заходила?
— Не-а.
Юля вошла в спальню, сняла платье через голову, повесила в шкаф. Надела халат, крикнула:
— Ты ел что-нибудь?
— Чай пил.
— А котлеты с рисом не ел?
— Не-а.
— Почему? Я же специально оставляла.
Юля вошла на кухню.
— Да не хотелось, мам.
— Это непорядок. Иди мой руки.
— Я мыл уж, мам.
— Неправда. Иди, не обманывай.
Вовка убежал в ванную.
Юля нарезала свежего хлеба, поставила греться котлеты с рисом и чайник. Вовка вернулся, показал ей ладошки и сел напротив, болтая ногами. Юля убрала яйца и творог в холодильник, яблоки высыпала в раковину, пирожные разложила на коричневом блюде. Со дня авоськи достала норму, разрезала пакетик ножницами, положила подсохший комок на блюдечко.
Блюдечко поставила на стол.
— Во, засохшая какая. — Вовка потрогал норму пальцем. Под тёмно-коричневой корочкой чувствовалось мягкое содержимое.
— Не трогай. — Юля сняла шипящую сковороду с котлетами и рисом, поставила на кружок перед Вовкой. — Ешь.
Болтая ногами, Вовка насадил котлету на вилку и стал дуть на неё.
— Сядь нормально, не балуйся. — Юля набрала воды в стакан и принялась есть норму чайной ложкой, часто запивая водой.
Вовка жевал котлету:
— Мам, а зачем ты какашки ешь?
— Это не какашка. Не говори глупости. Сколько раз я тебе говорила?
— Нет, ну а зачем?
— Затем. — Ложечка быстро управлялась с податливым месивом.
— Ну, мам, скажи! Ведь невкусно. Я ж пробовал. И пахнет какашкой.
— Я кому говорю! Не смей!
Юля стукнула пальцем по краю стола.
— Да я не глупости. Просто, ну а зачем, а?
— Затем.
— Ну, мам! Ведь не вкусно.
— Тебе касторку вкусно было пить? Или горькие порошки тогда летом?
— Не! Гадость такая!
— Однако пил.
— Пил.
— А зачем же пил, если не нравилось? Не сыпь на колени, подвинься поближе…
— Надо было… Живот болел.
— Вот. И мне надо.
— Зачем?
— Ты сейчас ещё не поймёшь.
— Ну, мам! Пойму!
— Нет, не поймёшь.
Юля доела норму, запила водой и стала есть из одной сковороды с Вовкой.
— А может, пойму, мам!
— Нет.
— Ну это чтоб тоже лечиться от чего-нибудь?
— Не совсем. Это сложнее гораздо. Вот когда во второй класс пойдёшь, тогда расскажу.
— Аааа, я знаю! Это как профилактика? Уколы там, перке разные? Эт тоже больно, но все делают.
— Да нет… хотя может быть… ты ешь лучше, не зевай…
— А я, когда вырасту, тоже норму есть буду?
— Будешь, будешь. Доедай рис.
— Не хочу, мам.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: