Ирвин Уэлш - Альковные секреты шеф-поваров

– Неудивительно, что у Геральдины киста яичника. Она всегда была к этому предрасположена. У ее сестры тоже нашли кисту. Ее звали Мартина, помнишь? Она еще с парнем встречалась, который потом на мотоцикле разбился. Смерть где угодно подстережет. Грустно… Такой хороший мальчишка! Представляю, каково было матери. У меня самой двое – не ангелы, конечно, но если что случится…

Беверли понимала: клиент пытается разнюхать, что случилось с Дэнни. Она и сама точно не знала. Надо его проведать… Субботняя драка на стадионе не шла из головы.

Сколько раз этому маленькому мерзавцу говорила: футбол не доведет до добра!

У меня, кроме него, никого нет… Мальчик мой! Был таким милым ребенком. Он ведь…

В парикмахерскую вбежала Мэнди Стивенсон – в темном от дождя плаще, с налипшими на лицо мокрыми волосами.

– Прости, Бев, я опоздала… Видела твоего сына внизу, на остановке.

– Что… Как он?

– Ехал на работу, ждал автобуса. – Мэнди улыбнулась. – Выглядел нормально, шутил… Ты ведь знаешь Дэнни!

– Да уж, знаю! – проворчала Беверли, энергично втирая в волосы Джесси новую порцию бальзама. Надо же, каков эгоист! Волнуешься тут о нем, переживаешь… – Терпи, курочка! – прикрикнула она на притихшую Джесси. – Это тебе на пользу.

Брайан Кибби с детства был ипохондриком. В школьные годы он постоянно ходил по врачам: справка о болезни считалась большой ценностью, ибо давала передышку от издевательств одноклассников. Повзрослев, он начал сторониться докторов и старался никогда не пропускать работу. Жалобы на здоровье продолжались, но исключительно с тем, чтобы привлечь сочувственное внимание противоположного пола. «Ох, чувствую, что захворал» – это была его излюбленная фраза. И вот теперь, схватив действительно серьезный недуг, к тому же не поддающийся диагнозу, Кибби паниковал и чувствовал, что теряет рассудок.

В понедельник утром, под гнетом таких аргументов, как страшные синяки на лице, обморок во время вчерашнего похода и плаксивые уговоры матери, он согласился съездить в Корсторфин и показаться их семейному врачу Филиппу Крейгмайеру.

– Только знаешь, сынок… – начала Джойс нерешительно. – Надень свежие трусы. Ты ведь к доктору идешь.

– Что-о?.. – Кибби покраснел как помидор. – Конечно, я оденусь в чистое! Я всегда…

– Просто… я заметила, ну… пятна. Как бывает у мальчиков, – нервно объяснила Джойс. – Начала стирать, а там спереди пятна…

Щеки Кибби полыхали огнем, голова поникла, язык прилип к гортани. Мать уже один раз заводила такой разговор – давно, когда он был подростком.

– Я понимаю, удержаться тяжело, – продолжала Джойс. – Но ведь это грех… И для здоровья плохо. Ты же знаешь, – ее глаза взметнулись к потолку, – Он все видит!

Кибби раскрыл было рот, однако передумал возражать.

Хуже всего было то, что мать навязалась сопровождать его к врачу. Кибби насилу уговорил ее выйти в коридор на время осмотра.

Филипп Крейгмайер попросил его раздеться и скрупулезно обследовал. Они были хорошо знакомы, и Кибби осмелился спросить:

– Доктор, а может, это… эта болезнь оттого, что… я себя иногда трогаю?

Филипп Крейгмайер, энергичный седовласый мужчина с орлиным носом, пристально посмотрел ему в глаза:

– Ты имеешь в виду мастурбацию?

– Ну да… Мама говорит, от нее организм слабеет. Вот я и решил…

Доктор покачал головой:

– Думаю, причины здесь гораздо глубже, чем обычная юношеская мастурбация.

Он приказал Брайану одеться и послал его сдавать кровь и мочу на анализы. Бедный Кибби был так взбудоражен, что сумел пописать лишь после долгих потуг.

В заключение доктор Крейгмайер усадил перед собой мать и сына и произнес речь. Он подробно описал симптомы болезни и серьезным тоном заключил:

– Убежден, что имел место акт физического насилия.

– В каком смысле? – не поняла Джойс.

– Поглядите на своего сына, миссис Кибби. Он весь в синяках!

– Но ведь мальчик ни с кем не дрался! Он вообще такой привычки не имеет… Это абсурд!

– Ну-у-у, я не знаю! – заныл Кибби. – Я просто даже не знаю…

Доктор Крейгмайер был неумолим. Он снял с шеи стетоскоп, положил его на стол и заявил:

– Увы, мадам. Налицо все признаки типичного пьяного загула: с драками, алкогольным отравлением и прочими прелестями. – Он покачал головой. – Посмотрите на его синяки! Такую картину можно увидеть каждые выходные в травматологическом отделении скорой помощи. Пьяных драчунов туда дюжинами привозят. А ожог на щеке – однозначно от сигареты. Весьма типичный синдром. Стремление причинить себе боль на пике алкогольной депрессии. Вы ведь недавно потеряли отца…

– Да я вообще не пью! – воскликнул Кибби.

– А ваш сын тем временем утверждает, что не пьет, – продолжал доктор чуть не со смехом, наблюдая за вскочившей в волнении Джойс. – И в эти выходные якобы никаким загулам не предавался… Должен вам сказать, миссис Кибби, что алкоголизм – очень серьезное заболевание. И если Брайан будет запираться, это ни к чему хорошему не приведет.

Какой ужас, думала Джойс, теперь моего сына обвиняют в том, что он скрытый алкоголик! Бедный мальчик даже расплакался, пытаясь доказать, что он не пьет, а мерзкий доктор только ухмыляется!

– Но послушайте, мой сын действительно не пьет! – заявила она гневно. – В эти выходные он ездил на конвент «Стар-Трека»! – Она пристально посмотрела на Кибби. – Правда, Брайан?

– Да! Да! С Иэном! Ездили на конвент! Он все время был рядом! Он подтвердит – я вообще ни капли в рот не беру! – Кибби покраснел и перешел на визг. Лицо покрылось испариной, несправедливость происходящего резала по сердцу как ножом. – Я приболел, вернулся в гостиницу, лег спать пораньше! А утром встал с синяками… Я ничего не пил!

– Ну, это еще надо доказать, – хмыкнул доктор.

Он повидал на своем веку немало алкоголиков и отлично понимал, что порой они бывают весьма изобретательны в попытках скрыть свой недуг.

– Вы получите доказательства, мистер Крейгмайер! – заносчиво заявила Джойс, направляясь к двери. – Пойдем, сын!

И они удалились гуськом: впереди мать с гордо вскинутой головой, а следом красный как рак, фыркающий от негодования Кибби.

На работу он вышел к концу недели, хотя синяки и шишки по-прежнему были, так сказать, налицо. На расспросы коллег Брайан отвечал вяло, тусклым голосом, испытывая острую жалость к самому себе. Слава богу, от издевательств Скиннера он был на время избавлен: мучитель взял отгул, чтобы подготовиться к назначенному на следующую неделю собеседованию.

Все выходные Кибби просидел дома. Его собеседование тоже приближалось, надо было готовиться. Помимо этого, сил у него хватало лишь на то, чтобы забраться на чердак и повозиться с железной дорогой. Он запустил по рельсам любимый «Город Ноттингем» и наблюдал за ним, прищурясь, представляя, что сидит вместе с Люси в купе первого класса. Люси была одета в викторианское платье с глубоким декольте. В реальности ее грудь была не так уж велика, однако для полноты картины он ввел определенные анатомические поправки. Когда поезд миновал Западный Хайленд, покачиваясь и сверкая окошками не хуже «Восточного экспресса», Кибби задернул шторки и начал распутывать шнуровку на ее корсете.