Эдуард Лимонов - Священные монстры (портреты)

Ну ясно, что не все проживавшие в то или иное время в Париже американские писатели стали Великими Писателями. Но многие очень известны. Так "учительница" Хэмингвэя - Гертруда Стайн. Попав в Париж в 1980 году, я обнаружил там толпы американских писателей, издавались аж восемь литературных журналов. Традиция не прерывается. Мои первые издатели (их сразу два) Жан-Жак Повер и Жан-Пьер Ромзэй приняли меня по адресу 26, rue de Florus, именно там находилась некогда студия Гертруды Стайн, куда приходил к ней с визитами молодой Хэмингвэй. То есть издательство РАМЗЭЙ находилось в святая святых американской литературы.

Но обратимся к Миллеру. Он обогатил мировую литературу сценой с фонариком, когда герой "Тропика Рака" высвечивает фонарем влагалище русской Тани. Несмотря на постоянный голод, проблемы с деньгами и общую неустроенность, протагонисты его романа живут не грустно. По сути дела у Миллера оптимистическое мировоззрение.

Конечно, "Тропик Рака" еще один этап в разоблачении того пуританского, затянутого в костюм, ханжеского человека, болеющего от неисполняемых сексуальных желаний, который участвовал в 1-ой мировой, делал деньги в период между 1-ой и 2-ой войнами. Разоблачение буржуа. В конце концов, в Калифорнии, именно там, куда удалился Миллер в 1968 году произошло еще одно разоблачение в цепи разоблачений - там стартовало движение хиппи. Появились коммуны, жившие по тем же хаотическим капризам природы, что и Карлы и Тани в "Тропике Рака". Общность дев и имущества имела место. Новые цыгане - хиппи до сих пор бродят по Калифорнии и европейским странам, и России. Их, правда, стало меньше. Буржуа опять запрятался в ханжеские одежды и отгородился от мира этикетом, приличиями и религией. То есть временно торжествует реакция.

Интересно, что, по всей вероятности, Миллер имеет прямое отношение к возникновению движения хиппи. С 1961 года книги Генри Миллера, наконец, стали выходить на его исторической родине. Молодой энергичный издатель "Grow Press" Барни Россетт выдержал все судебные процессы и "Тропик Рака" увидел свет. А за ним и другие книги Миллера. Так что вполне возможно, что первые хиппари зачитывались "Тропиком Рака" и учились по нему. Я стал автором "Grow Press" в середине 80-х годов, когда Барни Россетт продал свое издательство Anne Getti (одной из жен наследников Гетти, высокой рослой красавице) и Anne подарила издательство Лорду Вайденфельду, владельцу издательства "Вайденфельд" в Великобритании. Американское издательство стало называться "Grow Widengeld". Они переиздали и издали три моих книги, но в конце концов загубили издательство, поскольку лорд стал издавать всех своих друзей венского и английского периодов его жизни.

"Китаец" до ста лет не дотянул, но жил очень долго. Если я не ошибаюсь (в тюрьме-крепости нет справочной литературы по Миллеру), он угас в своем имении в Биг Сюр в 80-е годы. Легенда гласит, что незадолго перед смертью неисправимый Генри пытался ущипнуть молоденькую медсестру за пухлую булку. Ну, это нормально для такого жизнелюбца как Миллер.

Он хорошо сыграл агитатора и горлана. Главаря, конечно, из него не получилось.

Он правильно и рано понял, что в лирической поэзии настоящей славы не будет. И потому развил тот талант, который неизбежно вытекал из самой его комплекции - он стал крупным. Как его высокая башенная фигура, с короткими ногами и бритой башкой. Но до этого он был вначале футуристом, как Уальд был эстетом, их патлатые физиономии и большие плечи неуловимо похожи, кстати. Найдите фотографии и сравните Уальда-эстета и Маяковского-футуриста. Вначале Маяковский и хотел быть новым эстетом: желтая кофта, банты под горлом.

Однако, маскарад этот ему скоро надоел. Рядом творил куда более талантливый, чем сам Маяковский, Хлебников, звукоумник Крученых, Василий Каменский. Взвесив все за и против Маяковский правильно использовал свои габариты, вес и фактуру - он стал поэтом-трибуном. Эта вакансия занята в России не была.

Начинал он с заносчивых городских кубо-фатуристических, жестяных стихов, с урбанизма, который приличествовал крупному молодому человеку: "А вы ноктюрн сыграть могли бы / На флейте водосточных труб?". Эти стихи более или менее талантливы, некоторые из них напоминают американского Уолта Уитмена, отождествлявшего свое тело с космосом. В том, что революции понадобится агитатор и горлан, Маяковским не промахнулся. И в том, что понадобится только один агитатор и горлан, он тоже не промахнулся. Ленин инстинктивно не любил Маяковского, наверное, считая его приспособленцем под революцию. Ленин вообще был старомодных вкусов - "Апассионату" предпочитал. В мир искусства он никак не вмешивался - у него для этого были Троцкий и Луначарский. Чтобы не полюбить Маяковского, а это документально известно, у него должна была быть для этого особая неприязнь к Владимиру Владимировичу поэту. Чуждый всякого позерства, думаю, Ильич распознал в Маяковском позера.

Маяковский был модным, как Пушкин. Начиная с того, что присоединился к самому модному поэтическому движению своего времени к завезенному из Европы футуризму. Потом, когда стал ездить за границу, он обзавелся европейскими костюмами, и привез, дабы угодить своей госпоже Лиле Брик, форд, "фордик", как уговаривала его хитрая Лиля. "Ну Володечка, только настоящий фордик, а не какой-нибудь "Додэн-Буффан" - сюсюкала Лиля. Западные авторучки, трости, блокноты - его стиль.

Мало что известно об отношениях Маяковского с женщинами до Лили. То есть отношения были, существует даже целый сборник воспоминаний женщин о Маяковском. Но ханжество советской женщины не имеет себе равных (также как и реальная их "испорченность") потому дальше признания, что "встречались" дамы Маяковского не зашли. Без сомнения. Лиля Брик в девичестве Коган поработила "Володечку". Отнести это рабство за счет каких-то грязных постельных чудес, которые умела делать Лиля? Со временем такие умения приедаются. Или вдруг появляется женщина, умеющая делать еще более грязные и поразительные вещи. Чем же держала его Лиля на крючке? Есть сведения, что, якобы, у агитатора и горлана был невеликий член. Скорее всего, это работа бессовестных баб, всегда готовых пнуть великого человека. Мне представляется более вероятным, что Маяковский "подсел" на Лилю, стал психологически зависим от нее - что его душевное равновесие и душевное здоровье зависело от Лили и он боялся ее выпустить, как ребенок, учащайся плавать, боится отпустить спасательный круг. Ведь и покончил он с собой в момент, когда Лили не было в Москве.

В том сборнике женских воспоминаний нет подробностей личных отношений. Но там есть признаки, сигналы, симптомы внутренней нестабильности Маяковского. Особенно интересны в этом смысле показания последней подружки Маяковского, жены актера Яншина Полонской. Она свидетельствует, что Маяковский истерично просил ее не покидать, остаться, сию минуту быть с ним. Она пообещала появиться завтра. На самом деле "завтра" для таких как Маяковский не бывает. Многие второстепенные детали говорят, что внутри трибуна, агитатора, здорового дядьки с челюстями и кулаками боксера, скрывался истеричный, склонный к отчаянью мальчик. В роду у него были случаи самоубийств.