Чак Паланик - Проклятые (Damned)

В аду нас терзает именно привязанность к своей конкретной личности.

* * *

Вдали по тому же пути, которым я совсем недавно вернулась, плывет ярко-синяя искра. Синее пятнышко, такое яркое на фоне оранжево-алого пламени, синий нимб, покачиваясь, протискивается между клетками с их кричащими обитателями. Голубая искра минует скрежещущих зубами мертвых президентов, игнорирует забытых императоров и монархов. Кусочек синего исчезает за горами ржавых прутьев, мелькает за толпами безумных бывших римских пап, скрывается за рыдающими низвергнутыми шаманами, отцами города и изгнанными хмурыми дикарями, а через мгновение возникает снова, становится еще немного больше и ближе. Синий предмет продвигается зигзагом по лабиринту отчаяния и безнадежности. Ярко-синий ныряет то в одно, то в другое густое облако мух. И все же он появляется снова, все больше и ближе, пока не превращается в волосы, поставленные в гребень на бритой голове и выкрашенные в синий цвет. Голова подскакивает на плечах в черной кожаной мотоциклетной куртке, которую несут вперед две ноги в джинсах и в черных ботинках. На одном из ботинок звякает цепь.

Панк-рокер Арчер подходит к моей клетке.

Под локтем, затянутым в кожу, Арчер несет конверт. Панк запихнул руки в передние карманы джинсов, а конверт зажал между локтем и бедром.

Кивнув прыщавым подбородком в мою сторону, он говорит:

– Привет!

Арчер бросает взгляд на окружающих. Те утонули в своих страстях, ханжестве и похоти. Отрезали себя от всякого будущего, от любых новых возможностей, заползли в раковину своей прежней жизни.

Арчер качает головой и говорит:

– Ты хоть не будь, как эти лузеры… Ничего он не понимает. Ведь на самом деле я

еще даже не подросток, я мертва и невероятно глупа – и к тому же меня навсегда сослали в ад. Арчер смотрит мне прямо в лицо и говорит:

– У тебя глаза красные – что, псориаз совсем замучил?

Я врунья. Я говорю ему:

– Вообще-то у меня нет псориаза.

– Ревела?

Я такая врунья, что отвечаю:

– Нет.

Хотя не я одна виновата в том, что попала в ад. В свою защиту добавлю, что отец всегда утверждал: Сатана – это памперсы.

– Смерть – долгий процесс, – говорит Арчер. – С тела все только начинается.

В смысле, потом должны умереть твои мечты. Потом – ожидания. И злость из-за того, что ты всю жизнь учился всякой лабуде, любил людей и зарабатывал деньги, а в результате получил полный ноль. Нет, правда, смерть физического тела – это еще самое простое. Потом должны умереть твои воспоминания. И твое эго. Твоя гордость, стыд, амбиции и надежды, все это Супер-Личное Дерьмо может отмирать веками.

– А люди видят только то, – продолжает Арчер, – как умирает тело. Есть такая Хелен Герли Браун*, так она изучила первые семь этапов того, как мы отбрасываем коньки.

Я переспрашиваю:

– Хелен Герли Браун?

– Ну, ты в курсе. Отрицание, торговля, гнев, депрессия…

Он имеет в виду Элизабет Кюблер-Росс**.

* Хелен Герли Браун (англ. Helen Gurley Brown, род. 1922) – американская журналистка и писательница, главный редактор журнала «Космополитен» в течение 32 лет; автор нашумевшей в свое время книги «Секс и одинокая девушка» (1962).

** Элизабет Кюблер-Росс (нем. Elisabeth Kiibler-Ross, 1926-2004) – американский психолог, создатель концепции психологической помощи умирающим больным. Автор известной книги «О смерти и умирании» (1969).

– Видишь, – улыбается Арчер, – какая ты умная… Не то что я.

Главное, что ты остаешься в аду, пока не прощаешь себя.

– Облажался – и ладно. Геймовер, – говорит Арчер. – Теперь просто расслабься.

Хорошо, что я не выдуманный герой в плену печатных страниц вроде Джен Эйр или Оливера Твиста. Для меня теперь возможно все. Я могу стать кем-то другим, не под давлением, не от отчаяния, а просто потому, что новая жизнь – это прикольно, интересно или весело. Арчер пожимает плечами.

– Малышка Мэдди Спенсер мертва… Может, пора на новые приключения?

Из-под его локтя выскакивает конверт и падает на камни. На коричневой бумаге конверта красные печатные буквы: КОНФИДЕНЦИАЛЬНО.

Я спрашиваю:

– Что это?

Наклоняясь за конвертом, Арчер говорит:

– Это? Результаты теста на спасение, который ты сдавала.

Под каждым его ногтем темнеет серпик грязи. По лицу разбросана целая галактика прыщей, сияющих разными оттенками алого.

Под «тестом на спасение» Арчер имеет в виду тот странный тест на детекторе лжи, когда демон спрашивал меня, что я думаю об аборте и однополом браке. То есть в конверте написано, должна я быть в раю или в аду. Или даже лежит разрешение вернуться к жизни на земле. Я невольно тянусь к конверту, я не могу устоять, я говорю: дай сюда.

Бриллиантовый перстень, тот самый, который Арчер украл для меня, сверкает на пальце моей вытянутой руки.

Держа конверт за прутьями моей клетки, так, чтобы я его не достала, Арчер говорит:

– Обещай, что перестанешь кукситься! " Я тяну руку к конверту, стараясь не касаться

грязного металла. Ничего я не куксюсь, говорю я.

Арчер трясет конвертом прямо перед моими пальцами.

– У тебя муха на лице! – смеется он. Я отмахиваюсь и даю честное слово.

– Ладно, – говорит Арчер, – сойдет для сельской местности.

Он расстегивает свою огромную булавку и вытаскивает из щеки. Как раньше, он просовывает острый кончик в замочную скважину моей камеры и вскрывает древний замок.

Дверь распахивается, я выхватываю у него результаты. Обещание еще не остыло у меня на губах, еще отдается эхом в ушах. Я разрываю конверт.

И победителем становится…

Ты там, Сатана? Это я, Мэдисон. Подумай, не стоит ли скорректировать знаменитый лозунг, который сейчас ассоциируется со входом в ад. Вместо «Оставь надежду, всяк сюда входящий…», как мне кажется, гораздо полезнее написать «Оставь всякое чувство такта». Или «Оставь элементарные правила вежливости».

Если бы вы спросили мою маму, она бы сказала: «Мэдди, жизнь – это не конкурс популярности».

Ну, я бы отпарировала, что смерть тоже.

Те из вас, кто еще не умер, пожалуйста, обратите на это особое внимание.

По словам Арчера, мертвые постоянно посылают живым сообщения – и не только когда колышут занавески или приглушают свет. Например, всякий раз, когда у вас урчит в животе, кто-то из послежизни пытается с вами связаться. Или когда вам внезапно захотелось съесть что-то сладкое. Еще один распространенный способ связи – когда вы чихаете несколько раз подряд. Или когда у вас чешется голова. Или когда вы резко просыпаетесь среди ночи от сильной судороги в ноге.

Простуда на губах, нервный тик, вросшие волосы… Если верить Арчеру, все это методы, которыми мертвые пытаются привлечь ваше внимание, выразить привязанность или предостеречь о надвигающейся опасности.