Чак Паланик - Бойцовский клуб (перевод Д.Савочкина)

Ты ничего не сказал.

«Проваливай отсюда, и живи своей маленькой жизнью, но помни, я наблюдаю за тобой, Рэймонд К. Хессель, и я скорее убью тебя, чем буду смотреть, как ты работаешь на дерьмовой работе, зарабатывая деньги, которых хватает только на то, чтобы покупать сыр и смотреть телевизор».

«Сейчас я уйду, так что не оборачивайся».

Это то, чего хотел от меня Тайлер.

Слова Тайлера вылетали из моих уст.

Я — рот Тайлера.

Я — руки Тайлера.

Каждый в Проекте «Вывих» — это часть Тайлера Дардена, и vice versa.

Рэймонд К. К. Хессель, твой ужин сегодня будет вкуснее, чем любая еда, которую ты когда-либо ел, и завтра будет самый прекрасный день во всей твоей жизни.

Ты просыпаешься в Скай Харбор Интернэшнл.

Переведи часы на два часа назад.

Шатл отвозит меня в Феникс, в центр города, и в каждом баре, в который я захожу, сидят ребята со швами где-нибудь возле глаза, где хороший удар распорол мясо прямо об острый край кости. Там ребята с ломаными носами, и эти ребята за стойкой видят меня с этой долбаной дырой в щеке и мы как одна счастливая семья.

Тайлера не было дома какое-то время. Я делаю свою скромную работу. Я путешествую из аэропорта в аэропорт в поисках машин, в которых погибли люди. Магия путешествия. Малюсенькая жизнь. Малюсенькое мыло. Малюсенькие сиденья в самолётах.

Везде, где я езжу, я спрашиваю про Тайлера.

На случай, если я его найду, водительские права двенадцати человеческих жертв лежат у меня в кармане.

В каждом баре, в который я захожу, в каждом ёбаном баре, я вижу побитых ребят. В каждом баре они начинают вокруг меня суетиться и хотят угостить меня пивом. Как будто я заранее знаю, в каких барах открывается бойцовский клуб.

Я спрашиваю, не видели ли они парня по имени Тайлер Дарден.

Глупо спрашивать у них, знают ли они о бойцовском клубе.

Первое правило — ты не говоришь о бойцовском клубе.

Но видели ли они Тайлера Дардена?

Они говорят, что слышат это имя в первые, сэр.

Но может быть вы найдёте его в Чикаго, сэр.

Это наверное из-за дыры у меня в щеке все называют меня «сэр».

И они мне подмигивают.

Ты просыпаешься в О'Хара и едешь на Шатле в Чикаго.

Ты переводишь свои часы на час вперёд.

Ты можешь проснуться в другом месте.

Ты можешь проснуться в другом времени.

Почему ты не можешь проснуться другим человеком?

В каждом баре, в который ты заходишь, избитые ребята хотят угостить тебя пивом.

И нет, сэр, они никогда не встречались с Тайлером Дарденом.

И они мне подмигивают.

Они слышат это имя впервые. Сэр.

Я спрашиваю о бойцовском клубе. Открывается ли сегодня ночью где-нибудь по близости бойцовский клуб?

Нет, сэр.

Второе правило бойцовского клуба — ты не говоришь о бойцовском клубе.

Избитые ребята в баре жмут тебе руку.

Впервые слышу о нём. Сэр. Но возможно вы найдёте бойцовский клуб, который вы ищете, в Сиэтле, сэр.

Ты просыпаешься на Мэйс Филд и звонишь Марле, чтобы узнать, что происходит на Пейпер Стрит. Марла говорит, что все космические обезьянки сейчас бреются наголо. Электробритва раскалилась и теперь весь дом пахнет палёным волосом. Космические обезьянки с помощью щёлока выжигают свои отпечатки пальцев.

Ты просыпаешься в СииТэк.

Переводишь часы на два часа назад.

Шатл отвозит тебя в Сиэтл, в центр города, и в первом же баре, в который ты заходишь, бармен одет в шейные скобы, которые держат его голову настолько отклонённой, что он должен смотреть вниз, под сияющий расквашенный баклажан своего носа, чтобы улыбнуться тебе.

Бар пуст, и бармен говорит:

— Добро пожаловать назад, сэр.

Я никогда не был в этом баре раньше, никогда-никогда.

Я спрашиваю, знакомо ли ему имя Тайлера Дардена.

Бармен скалит зубы, со своим подбородком, торчащим над вершиной белых шейных скоб, и спрашивает: — Это проверка?

Да, говорю я, это проверка. Видел ли он когда-нибудь Тайлера Дардена?

— Вы были здесь на прошлой неделе, господин Дарден, — говорит он. — Вы не помните?

Тайлер был здесь.

— Вы были здесь, сэр.

«Я никогда не был здесь до сегодняшнего вечера».

— Ну, если вы так говорите, сэр, — говорит бармен, — но в четверг ночью вы заходили, чтобы спросить, когда полиция собирается нас прикрыть.

В прошлый четверг ночью я не спал всю ночь со своей бессонницей, думая, бодрствую я или сплю. Я проснулся поздно в пятницу утром, весь разбитый и с ощущением, что мои глаза никогда не закрывались.

— Да, сэр, — говорит бармен, — в четверг ночью вы стояли в точности там, где вы сейчас, вы спрашивали меня про полицейские облавы, и вы спрашивали, сколько ребят нам надо перевести из бойцовского клуба в среду вечером.

Бармен поворачивает плечи и заскобленую шею, чтобы осмотреть пустой бар, и говорит: — Здесь некому подслушивать, господин Дарден, сэр. Мы предупредили двадцать семь человек вчера ночью. Здесь всегда пусто на следующий день после бойцовского клуба.

В каждом баре, в который я заходил на этой неделе, все называли меня «сэр».

В каждом баре, в который я заходил, избитые ребята из бойцовского клуба становились похожи друг на друга. Откуда незнакомый человек может знать, кто я такой?

— У вас родимое пятно, господин Дарден, — говорит бармен, — на ноге. Похожее на тёмную красную Австралию и Новую Зеландию рядом с ней.

Об этом знала только Марла. Марла и мой отец. А вот Тайлер об этом не знал. Когда я иду на пляж, я сажусь, подкладывая эту ногу под себя.

Рак, которого у меня нет, теперь повсюду.

— Каждый в Проекте «Вывих» знает, господин Дарден. — Бармен поднимает руку и показывает мне тыльную сторону ладони, поцелуй, выжженный на тыльной стороне его ладони.

«Мой поцелуй?»

Поцелуй Тайлера.

— Каждый знает о родимом пятне, — говорит бармен. — Это часть легенды. Ты превращаешься в ёбаную легенду, мужик.

Я позвонил Марле из гостиничной комнаты в Сиэтле, чтобы спросить, делали ли мы это.

Ну, вы знаете.

Далеко отсюда Марла говорит:

— Что?

Спали вместе.

— Что!

Я когда-нибудь занимался с ней, ну, вы знаете, сексом.

— Господи!

«Ну?»

— Ну? — говорит она.

«Мы когда-нибудь занимались сексом?» — Ты просто кусок дерьма.

«Мы занимались сексом?»

— Я могу убить тебя!

«Это значит да или нет?»

— Я знала, что это случится, — говорит Марла. — Ты такой козёл. Ты любишь меня. Ты не замечаешь меня. Ты спасаешь мне жизнь и ты готовишь мыло из моей мамы.

Я щипаю себя.

Я спрашиваю у Марлы, как мы познакомились.

— На этой долбаном раке яичек, — говорит Марла. — А затем ты спас мне жизнь.

«Я спас ей жизнь?»

— Ты спас мне жизнь.

«Тайлер спас ей жизнь».

— Ты спас мне жизнь.

Я засовываю палец в дыру у себя в щеке, и проворачиваю его. Этого должно быть достаточно даже для высшей лиги боли, чтобы разбудить меня.