Гаянэ Абаджан - Рождённый в Бирюковке, или Жизнь на полшестого

Мы перешли на Толино поле, лекарства, болезни. Он оживился:

– Сегодня консультировал пятнадцатилетнего мальчика из Бразилии. Экзистенциальный страх. Таблетки – только 50% помогут. Надо учить быть сильнее, чем страх. А какие таблетки пьешь? Поподробнее, будь любезна.

– У меня подруга – психиатр. Она при сильном стрессе посоветовала "атаракс" под язык / еще "бифрен" плюс витамины "Антистресс" французские, принимать дня за три до их отъезда начала, но все равно хорошую истерику дома устроила, и потом двое суток почти без сил валялась.

– Гидроксизи́н атаракс это аналог димедрола – очень мягкое средство. при сильном стрессе – бесполезно, -как я поняла Толик с моими препаратами не согласился. Конечно -бесполезно, наверное даже всё бесполезно, только пережить временем, отдалиться.

Тут я начала ему высылать фото своего крестника.

– Очень красивый, – Толику понравился, – Глаза как у ангела.

– И я о том же.

– Сходящееся косоглазие справа. Наверное, правополушарный тип. Будет либо художником, либо музыкантом.Учите его изобразительному искусству.

– Он любит чтоб ему рисовали, сам не очень.

– Научится, просто еще маленький.

– Но так болтаемся уже четыре года – они там, мы тут. Старший уже без мамы вырос – со мной. Это, конечно, не самый худший вариант в жизни. Но вот я страдаю за своим маленьким принцем, – лились из меня страдания.

И я накидала ещё фоток малыша.

– Какой замечательный мальчик, – опять Толик одобрил изображения.

– Да. Его все любят, а уж как я его люблю.

– А с кем он там сейчас?– то есть Толик очередной раз так меня и не услышал.

– Он с мамой своей, и сюда прилетал, и там, – я никогда не понимала людей, которые не слышать, когда им рассказываешь.

– Ты расскажи о себе. Как же мы друг друга потеряли? Як же так?– Толик перешёл на свою любимую со мной тему. Ещё и сноску на песню "Холодно" "Океана Эльзы" прочувствовано прислал.

– Я не помню. Кажется, тебе не разрешали со мной встречаться, – написала я. То есть всё – всё ранее написанное – не было рассказом обо мне?

– Вот это новости. Такого не было. Никто мне не запрещал. Почему ты так думаешь?

– Ты мне сказал что Маркин тебе сказал, – отказалась я от беспамятства. То есть мог присутствовать вариант, что я так и сама могла подумать?

– Да, у меня родственники из КГБ были, но никто не запрещал. Да, Маркин сейчас генерал, но он не говорил мне такого. Это я просто от стыда что я сам не смог … может ты помнишь?

Я честно обозлилась. Как интересно: "Тут помню, тут не помню", и какой нафик генерал, ему вообще под семьдесят и он был тренер, а потом коммерсант. Штирлиц и тот был полковник:

– Прикинь, сколько у меня в жизни было всякого и сколько я повидала. Нах мне помнить что не нужно,– перешла я на некоторую грубость.

Толика уже несло, помните Высоцкого: "А отец, – говорил, – У мене генерал":

– Да, и я узнал, что Маркин из госбезопасности только в 2005 году. До этого он хавался. Мне его продала женщина из ГРУ – всё про него рассказала… Дело было в Симферополе, и она меня вербовала, – на этом монологе у меня "поплыли" мозги: "его вербовала женщина из ГРУ" – "Меня царицы соблазняли, но не поддался я". Маркин не просто генерал, а ещё и тщательно скрывающий даже от родной семьи своё это звание! И только женщина в ресторане раскрыла Толику глаза на очевидное. Её послали его вербовать, а она всех сдала. Я наклонилась и "плакала" над клавиатурой, потому что будучи подполковником, примерно хорошо представляла себе красоту рассказа.

– Не прикинь, а послушай. Не груби, – добавил Толик.

Когда мне рассказывают о вербовках, и всём таком, то в основном я вспоминаю слово "делирий":

– Маркин вроде тренером работал, – робко припомнила я.

– Заслуженный тренер. А на самом деле старый гебист!

– Прямо Штирлиц. И в Крыму он наверняка бандеровский подпольщик, – робко попробовала начать язвить я, – Вот я – честный украинский подполковник милиции в отставке по достижении предельного возраста, – намекнула о том, что вообще-то не полностью с неба упала на прослушку его рассказа.

– У него проблемы были. Никак высшего образования не мог получить. Поступал, да не поступил. Но у него жена – дочка заслуженного убийцы. Да и зачем тебе это нужно знать? Сейчас я с ним не общаюсь. Использовал мои паспортные данные (кража личностных данных) для открытия бизнесов и ведения бизнеса, – Толяна явно несло, с женой Маркина я была знакома с восьми лет, её отец – ветеран войны- рядовой, шахтёр из городка под Луганском, а Маркин как-то пережил и со средним- техническим, стал и бизнесменом и заслуженным тренером.

– А мне дали подполковника мед службы за командировки в составе "Врачи без границ", – добавил Толик. Не оставаться же ему одному в этом кругу без звания.

Приняв некоторые новые озарения о своём собеседнике, я выслала ему своё фото в лейтенантской форме.

– Красавица!

И мы плавно перешли к моему первому мужу:

– О, ты даже нашего доброго Шашкова помнишь? Я его обожал. А ты помнишь как он за тебя со мной на стадионе Авангард драться хотел? Ну прям Филипп Киркоров! – Толик памятью тоже видимо не страдал.

– Да. Он был красавец из художественной лотереи.

– Красотка. Сходящееся косоглазие слева. Вербальный тип. Много говоришь, – Толик добрался до моей фотки.

– А что сейчас с Шашковым? Как он? А Косевича помнишь? – Толик мог предположить, что я могу забыть своего второго бесплатного от государства, после Якова Абрамовича тренера, – У меня Косевич как-то пьяный два рубля на Советской выпросил,– у Толяна реально классно с памятью. Или это был абсолютно единичный случай, когда он кому-то занимал?

– Ну, Шашков правда был красивый и талантливый. А почему не получилось с ним?– то есть Толик про два рубля был в памяти, а про Шашкова вот не помнил. Или он тотально не помнил всё,что я ему рассказывала? С такими задатками в психиатрии даже не пойму что делать.

– Шашков примерно в 1995 умер от рака легких, который наложился на туберкулез. Косевич – я не помню в каком году – зимой пьяный замерз на улице, – посвятила я его в "новости".

– Ужас…

– Шашков был талантлив, но не трудоспособен. А это – ноль шансов на успех. В любом турнире на пятый день он уже был никакой – все ночи играл в карты и пил с друзьями по случаю встречи на турнире. Мы с Шашковым не могли сосуществовать: он все время играл и пил, а это несовместимо. Он придумал, что мои родители будут оплачивать его карточные долги. Это дико странная мысль, – стала напоминать я Толику почему у меня "не получилось".

– Работоспособность и толерантность к стрессу – о чём я учу своих пациентов, – Толик меня поддержал. Наша беседа, наконец, первый раз за десять лет проходила гладко, я же её даже не стёрла.