Василий Вобленко - Осколки льда

Нам настрого запрещали отвечать на провокации. В одно из дежурств, не выдержав раздражающих постукиваний в окошко, я прильнула. Темнота мертва, показалось. Внезапно из бездны выпрыгнуло морщинистое лицо, растекаясь по стеклу. Мужчина бился, увеличивал амплитуду, словно не чувствуя боли. Неестественно длинный язык наследил сгустками желтоватой слюны сквозь редкий частокол зубов. Я подавилась криком. Больной выл, верещал, умолял выпустить. Крыл матом, угрожая разорвать мне «дырку», а через секунду плакал, как дитя, звал маму. Уверял: ОНИ пришли за его глазами.

В экстремальной ситуации я оцепенела. От шума проснулись соседние палаты, запустив цепную реакцию. Отделение поглотил принцип домино. Новорождённый хаос сказал первое слово. Я его мать, статуя безрукой Венеры.

Сильная ладонь оттолкнула в стену. Врач по рации вызвал наряд. Двери хлопали, трещали шокеры. Седативные текли рекой. Стачку разогнали спустя час, под горлышко накачав буйных транквилизаторами.

На время бунта, я потерялась, изображая деятельность, но ВСЕ помнили, кто причина недосыпа и потраченных нервов. Кричали, оскорбляли, увольняли. Загнали самооценку под подошву. Я оттирала от ржавчины железные кабинки, мыла «очки», истерила в обществе капель конденсата на потолке. Испытательный срок продлили.

Спустя пару недель об инциденте забыли, а новая проблема с ноги открыла дверь. На меня положил глаз один из санитаров. Не скрою, любое проявление симпатии приятно, но не так я представляла первые отношения. Жлоб под метр девяносто с гладким, словно шар провидицы, черепом и белым лицом.

Глеб сально поглядывал, кидал неприличные жесты. Я краснела под хохот его коллег-близнецов. По слухам работал в полиции, откуда уволен за издевательство над подсудимыми. Порченая репутация, непривлекательная внешность, но грех жаловаться. Я изголодалась по любви. Бабочки в животе вяло порхали, скорее от голода, чем от страсти. Удивительно, но в голову взрослого мужика не поместилась мысль ухаживать. Конфетки, цветочки, внимание: НИ-ЧЕ-ГО.

«Стопудово целочка» – шептались мужланы. Наверное, от меня пахло девственностью. Глеб зажимал меня по углам, тянулся бескровными губами, лапал. Слишком сильный для сопротивления. Ударить страшно, кричать бессмысленно. Влажная ладонь рыскала между ног в поисках чудо-кнопки – ключу к инстинкту размножения.

«Пискнешь, я выцеплю тебя после работы и отпизжу».

Давил на слабое, боязнь боли.

***

3 января 2005 года

Сигодня забрали Мишку. таго каторый нарисавал караблик типеръ у ниго есть настаящая СЕМЬЯ А я так и останусъ тута патаму чта я глупый. лЛина гладела миня по голове и сказала чтоб ы я не грустил и миня тоже скоро за бир ут. нужно толька падаждать. мама ты правда рядомрядом?

я падалгу сматрю в окошко Инагда я вижу праезжающие машины. Кагад я гуляю ва д воре я подружился с кошкой Она смешная и пастаянно ли жет мои пальцы. Я назвал её Муся!

Лина гаварит что я пишу и читаю всё луше и луше. Она принисла мне книгу пра кота ДЫТЫКТИВА но я ничиго не понял. зачим коту искать какогото ПРИ-СТУ-ПНИКА

Зато сигодня я смог сказать Прив етЛина Как твои дила. Я рад тибя видетъ. Лина пачему то заплакала и поциловала миня в лоб Сказала што я большой умник и скоро миня отправят в школу Я лину очинь люблю. а она попросила меня пообищать што я ни буду воровать дома и в магазине а я попросил удилять мне больше время несмотря на иё работу

Я глубже погружаюсь в омут памяти. Та же комната, поблекшие стены. Клубок проводки теперь не напоминает игрушку, скорее хищное насекомое, покинувшее нору в поисках жертвы.

Мир вокруг вырос. Там, где раньше обитала неизвестность, приоткрылось окно в жизнь. Словно цветной телевизор, стекла показывали задний двор, спрятанный снегом.

Мальчик за письменным столом бросил непослушную авторучку, сполз со стула и, пошатываясь, побрёл к подоконнику вновь поглядеть на чудо. Пододвинул стул, ладошками ощутил разукрашенное морозом стекло. Так хотелось запечатлеть причудливый узор госпожи зимы навсегда. Снежинки, кто вы и почему падаете с неба? Не ответили, но продолжили неспешный вальс.

Максим негодовал. Злился на непослушные руки, на рот, издающий нечленораздельную речь. На устающую спину и текущие сопли. Обречённый не знал: всему виной генетические нарушения: энурез, анемия, иммунодефицит. Последствия задержки в развитии, отсрочившие взросление на годы.

Мальчишка с тревогой оглядывается на дверь. Если застанет нянечка: отлупит. Ей плевать, будет ли Максим полночи скулить от боли в пояснице. Жутко хочется на горшок. Загипнотизированная снежными вихрями голова закружилась. Щенок упал, обмочив штаны.

Послышались шаги. Нужно успеть! Максим прыгнул в кровать мокрый, укрылся простынёй. Противно, но это шанс избежать наказания.

Нянечка ворвалась спустя пару секунд. Как охотничья собака принюхалась, сморщилась. Сука учуяла мочевину:

– Опять обоссался? И чо ты улегся? Иди, меняй штаны, бестолочь! – беззубый рот брызнул слюной, – Потом возьмешь тряпку и вытрешь за собой!

Мальчик сжался, но с кровати встать не смог: парализовало. Нянечка рявкнула:

– Ты глупой? Чо лыбишься? Ты нахрена обоссался и лег в кровать?! Господи… Вставай я тебе, сказала!

Сильная рука схватила за ухо. Пальцы безжалостно скручивали мочки, и зубы сами сомкнулись на толстой неженской кисти. Мучительница заверещала и влепила по голове. Потом ещё раз и ещё, пока у ребёнка изо рта не пошла пена.

***

– Майор, ты, правда, считаешь меня психом? – внезапно ожил больной. Попытался встать, но хомуты удержали в каталке, – Сколько тебе заплатили? Хватит на пенсию?

Сморщенные губы распрямились. Стеклянные глаза помутнели, взгляд сфокусировался где-то в районе переносицы следователя. Широкая морщина, перечеркнувшая лоб, отражает внутреннюю борьбу.

Доктор нервно забарабанил костяшками. Поймав тяжелый взгляд, Антон потянулся к диктофону.

– Хотя… Нет. Ты слишком честный, а поэтому до конца жизни будешь марионеткой в руках тех, кто запер меня здесь, – рассудил пациент, пережевывая каждое слово, пробуя на вкус.

– И кто же, по-вашему, эти люди, Максим?

– Те, кому выгодно моё молчание. Зачем опускаться до банального убийства, если можно стереть человека, как назойливый спам. Отправить в чёрный список социума, – юноша плечом вытер слюну с подбородка, – лишить прав и с помощью транквилизаторов обратить адекватного человека в кочан капусты.

– Максим, мы с вами это уже обсуждали. Адекватность – лишь тщательно контролируемое безумие, – вмешался заведующий, – Вы пережили тяжелый стресс. Наша память – механизм способный стирать события, травмирующие психику. Вы больны и нуждаетесь в специальных препаратах.