Чак Паланик - Бойцовский клуб (перевод А.Амзина)

Я спас её жизнь?

— Ты спас мою жизнь.

Тайлер спас её жизнь.

— Ты спас мою жизнь.

Я просовываю палец в дырку в щеке и кручу его там. Это достаточно сильная боль, чтобы проснуться.

Марла говорит:

— Ты спас мою жизнь. В отеле «Регент». Я пыталась свести счёты с жизнью. Помнишь?

Ой.

— Той ночью, — говорит Марла, — я сказала, что хочу иметь от тебя ребёнка, чтобы сделать аборт.

Разгерметизация кабины. Мы теряем давление.

Я спрашиваю Марлу, как меня зовут.

Все мы умрём.

Марла говорит:

— Тайлер Дерден. Твоё имя Тайлер Подтирка для Мозгов Дерден. Ты живёшь в 5123 СВ Пейпер-стрит, где по твоим маленьким правилам сейчас бреют головы и прожигают кожу щёлоком.

Я должен хоть немного поспать.

— Ты должен вернуться сюда, ублюдок, — кричит Марла по телефону, — пока эти маленькие тролли не сварили из меня мыло.

Я должен найти Тайлера.

Шрам на руке, я спрашиваю Марлу, откуда он у неё?

— Ты, — говорит Марла. — Ты поцеловал мою руку.

Я должен найти Тайлера.

Я должен чуточку выспаться.

Я должен поспать.

Я должен пойти поспать.

Я говорю Марле «спокойной ночи», и крики Марлы становятся всё дальше, дальше, дальше и уходят, как только я добираюсь до кушетки и вешаю трубку телефона.

Всю ночь напролёт ты витаешь в облаках.

Я сплю? Я вообще спал? Это — бессонница.

Попытайся чуть-чуть расслабляться с каждым выдохом, но твоё сердце по-прежнему бьётся, как сумасшедшее, а мысли с бешеной скоростью проносятся в голове.

Ничто не срабатывает. Ни направленная медитация.

Ты в Ирландии.

Ни подсчёт овец.

Ты подсчитываешь дни, часы, минуты с того момента, когда ты помнишь, что заснул крепким сном. Твой врач смеётся над тобой. Никто ещё от бессонницы не умирал. Лицо выглядит как старое побитое яблоко, и тебе кажется, что ты был мёртв.

В три часа утра в кровати, в мотеле, в Сиэтле — слишком поздно искать группу поддержки для больных раком. Слишком поздно искать маленькие голубые капсулы барбамила или красные, как губная помада, секонала, набор для спуска в Долину Кукол. В три утра ты не можешь пойти в бойцовский клуб.

Тебе нужно найти Тайлера.

Тебе нужно выспаться.

Затем ты просыпаешься, и Тайлер стоит в темноте у твоей кровати.

Ты просыпаешься.

В тот момент, когда ты провалился в глубокий сон, Тайлер стоял, говоря: — Проснись. Проснись, мы решили проблему с полицией в Сиэтле. Проснись.

Комиссар полиции хотел совершить облаву на так называемые бандформирования и ночные боксёрские клубы.

— Не беспокойся, — говорит Тайлер. — Мистер комиссар полиции не будет проблемой, — говорит Тайлер. — Мы теперь схватили его за яйца.

Я спросил, следил ли за мной Тайлер.

— Забавно, — говорит Тайлер. — Я хотел спросить тебя о том же. Ты говорил обо мне с другими людьми, ты, маленький говнюк. Ты нарушил своё обещание.

Тайлер гадал, когда я его вычислил.

— Каждый раз, когда ты засыпал, — говорит Тайлер, — я срывался с места и делал что-нибудь жуткое, дикое и сумасшедшее.

Тайлер становится на колени рядом с кроватью и шепчет: — В прошлый четверг ты заснул, а я взял самолёт до Сиэтла, чтобы осмотреть маленький бойцовский клуб. Чтобы проверить, сколько людей отвернулось от нас, и всё такое. Поиск новых талантов. Проект «Разгром» работает и в Сиэтле.

Палец Тайлера скользит по моему шраму над бровями.

— Проект «Разгром» действует в Лос-Анджелесе и Детройте, большая часть проекта «Разгром» находится в Вашингтоне, округ Коламбия, в Нью-Йорке. Ты не поверишь, но проект «Разгром» есть и в Чикаго.

Тайлер говорит:

— Не могу поверить, что ты нарушил своё обещание. Первое правило — не говорить о бойцовском клубе.

Это было в Сиэтле, на прошлой неделе, когда бармен со скобой на шее сказал ему, что полиция готовится к облаве на бойцовские клубы. Особенно этой облавы жаждал комиссар полиции.

— Получилось так, — говорит Тайлер, — что в наших рядах оказались полицейские, которые зашли в бойцовский клуб и которым это понравилось. У нас есть журналисты, юрисконсульты и прочие законники, и мы знаем всё до того, как оно случится.

Нас собирались закрыть.

— По меньшей мере в Сиэтле, — говорит Тайлер.

Я спрашиваю, что же предпринял Тайлер.

— Что предприняли мы, — говорит Тайлер.

Мы созвали совещание Штурмового Комитета.

— Больше не существует тебя и меня, — говорит Тайлер, — и я думаю, что ты это уже понял.

Мы делим одно тело на двоих. Просто используем каждый в своё время.

— Мы раздали особое домашнее задание, — сказал Тайлер. — Мы сказали: «Принесите мне горячие яички его высокоблагородия — комиссара полиции Сиэтла или как там его».

Я не сплю.

— Да, — говорит Тайлер. — Ты не спишь.

Мы собрали команду из четырнадцати обезьян-космонавтов, и пятеро из них были полицейскими, и все, кто был в парке, где его честь прогуливает собаку по вечерам, — были наши ребята.

— Не беспокойся, — говорит Тайлер. — С собакой всё в порядке.

Вся операция заняла на три минуты меньше, чем на нашей лучшей тренировке. Мы рассчитывали на двенадцать минут. На лучшей тренировке она занимала девять.

Пятеро обезьян-космонавтов держали его.

Тайлер рассказывает мне это, но каким-то образом я понимаю, что уже знаю это.

Трое обезьян-космонавтов стояли на стрёме.

Одна обезьяна-космонавт готовила эфир.

Одна обезьяна-космонавт стаскивала высокочтимые подштанники.

Собака — спаниель, она просто лаяла и лаяла.

Лаяла и лаяла.

Лаяла и лаяла.

Одна обезьяна-космонавт трижды туго обернула резиновой лентой глубокоуважаемое хозяйство у самого корня.

— Одна из обезьян находилась между ног с ножом, — шепчет Тайлер, приближая своё побитое лицо к моему уху. — И я шепчу в высокочтимое ухо комиссара полиции, что лучше бы ему не устраивать облав на бойцовские клубы, или мы поведаем миру о том, что его благородие лишился яиц.

Тайлер шепчет:

— Как далеко вы можете зайти, ваша честь?

Резиновая лента вызывает онемение.

— Как далеко вы сможете продвинуться в политических интригах, если избиратели узнают, что у вас даже хозяйства нет?

К этому моменту его честь находится в полуобморочном состоянии.

Яйца у него — как лёд.

Если закроют хоть один бойцовский клуб, мы разошлём его яйца на восток и на запад. Одно яичко — в «Нью-Йорк Тюнер», а другое — в «Лос-Анджелес Таймер». По одному. В стиле пресс-релиза.

Обезьяна-космонавт вытаскивает кляп изо рта, и комиссар говорит: не надо.

Тогда ему отвечает Тайлер:

— Нам нечего терять, кроме бойцовского клуба.

А у комиссара есть всё.

Всё, что у нас осталось — дерьмо и мусор со всего мира.

Тайлер кивнул обезьяне-космонавту с ножом меж ног комиссара.