Чак Паланик - Бойцовский клуб (перевод А.Амзина)

Я знаю, отчего случился Тайлер. Тайлер любил Марлу. С самой первой встречи, как я её встретил, Тайлер, или какая-то часть меня, нуждался в Марле.

Не то, чтобы это имело значение. Тем более — сейчас. Но все детали возвращаются ко мне, когда я иду сквозь ночь к ближайшему бойцовскому клубу.

По субботам в баре «Оружейная палата» собирается бойцовский клуб. Ты можешь найти этот бар в списке, который составил Патрик Мэдден, бедный мёртвый Патрик Мэдден.

Сегодня вечером я пошёл в «Оружейку», и, когда я вошёл, толпы разошлись передо мной, будто ширинка на джинсах. Для всех я был Тайлер Дерден Великий и Могучий. Бог и отец.

Все вокруг меня шептали:

— Добрый вечер, сэр.

— Добро пожаловать в бойцовский клуб, сэр.

— Благодарим вас за то, что вы присоединились к нам, сэр.

Я и моё жуткое лицо только начали заживать. Дыра на моём лице улыбается с моей щеки. Насмешка над моим настоящим ртом.

Так как я Тайлер Дерден, и можете поцеловать меня за это в задницу, я вызвал на бой всех в клубе. Пятьдесят схваток. Схватки проходят одна за другой. Без ботинок. Без рубашек.

Схватки длятся столько, сколько требуется.

И, если Тайлер любит Марлу…

Я люблю Марлу.

То, что происходит, не описать словами. Я хочу загадить пляжи Франции, которых никогда не увижу. Представьте лося, пробирающегося сквозь влажные леса на склонах каньона вокруг Рокфеллер-центра.

В первой схватке парень захватывает меня в двойной нельсон и расшибает моё лицо, разрывает щёку, дыру в щеке о бетонный пол, пока мои зубы не ломаются и не вонзаются в язык своими корнями.

Теперь я могу вспомнить Патрика Мэддена, мертвого на полу, маленькую фигурку его жены, просто маленькую девочку с шиньоном. Его жена хихикала и пыталась влить шампанское меж губ своего мёртвого мужа.

Жена сказала, что фальшивая кровь слишком, слышите, слишком красная. Миссис Патрик Мэдден опустила два пальчика в лужицу крови подле её мужа и затем облизала их.

Зубы впились в мой язык, я чувствую кровь.

Миссис Патрик Мэдден почувствовала кровь.

Я помню, как стоял на задворках вечеринки с таинственным убийством, а официантствующие обезьяны-космонавты стояли вокруг меня как телохранители. Марла в её платье с узором из тёмных роз как на обоях наблюдала с другого конца бальной залы.

Моя вторая схватка, парень упёр колено меж моих лопаток. Парень сложил обе мои руки за спиной и бьёт меня грудью о бетонный пол. И я слышу, как с одной стороны хрустнула ключица.

Я хочу пойти в Британский музей к греческой коллекции с молотком и подтереть задницу Моной Лизой.

Миссис Патрик Мэдден держит свои два кровавых пальца во рту, кровь проступает в щёлочках меж зубами, и кровь стекает вниз по её пальцам, вниз по её запястьям, по бриллиантовому браслету и устремляется к локтю, где и начинает капать.

Схватка номер три, я просыпаюсь, и настаёт время для схватки номер три. В бойцовском клубе больше нет имён.

Ты — это не твоё имя.

Ты — это не твоя семья.

Номер три, кажется, знает, что мне нужно, и держит мою голову в темноте и вони. Существует состояние между сном и явью, когда притока свежего воздуха едва хватает, чтобы не дать тебе заснуть. Номер три держит мою голову в захвате, в руке, вроде как ребёночка или футбольный мяч, и молотит по моему лицу костяшками.

Пока мои зубы не прокусывают щёку.

Пока дыра в щеке не сходится с уголком моего рта, пока рваная ухмылка не пересекает лицо от носа до уха.

Номер три молотит, пока не сдирает кожу с кулака.

Пока я не кричу.

Как всё, что ты любил, отвергнет тебя или умрёт.

Всё, что ты создаёшь, будет отброшено.

Всё, чем ты гордился, станет рванью.

Я Озимандия, я мощный царь царей.

Ещё один удар, и мои зубы встречаются на языке. Половина моего языка падает на пол; её выпинывают прочь.

Маленькая фигура миссис Патрик Мэдден, вставшей на колени перед телом её мужа, богатые люди, люди, которых они называли друзьями, пьяно возвышаются над ней и хохочут.

Жена, она сказала:

— Патрик?

Лужица крови растекается всё дальше и дальше, пока не касается её юбки.

Она говорит:

— Патрик, довольно, перестань притворяться мертвецом.

Кровь поднимается вверх по юбке, это капиллярный эффект, нитка за ниткой и всё по её юбке.

Вокруг меня кричат люди из проекта «Разгром».

Затем кричит миссис Патрик Мэдден.

И в подвале «Оружейки» Тайлер Дерден соскальзывает на пол — тёплая отбивная. Тайлер Дерден великий, бывший совершенным целый миг, сказавший, что миг — это всё, чего ты можешь ждать от совершенства.

И битва продолжается и продолжается, потому что я хочу умереть. Потому что только в смерти мы обретаем имена. Только в смерти мы перестаём быть частью проекта «Разгром».

Тайлер стоит там, он определённо круто выглядит, белокуро-снежный, как и все ангелы. Моя воля к жизни поражает меня.

Я, кровавый кусок ткани, высушенный на матраце в моей комнате Мыловаренной компанией на Пейпер-стрит.

Всё в моей комнате исчезло.

Моё зеркало с фотографией моей ноги, когда я получил рак на десять минут. Хуже чем рак. Зеркала нет. Дверь шкафа открыта, мои шесть белых рубашек, чёрные брюки, бельё, носки и ботинки исчезли. Тайлер говорит: — Вставай.

Подо всем, и за всем, и внутри всего, что я взял дозволенного — зреет и растёт нечто ужасное.

Всё разрушилось.

Обезьяны-космонавты испарились. Всё сместилось: жир после отсасываний, армейские кровати, деньги, особенно деньги. За мной остались только сад и дом.

Тайлер говорит:

— Последнее, что нам осталось сделать, это твоё, как его, мученичество. Твоя эта самая Большая Смерть.

Только смерть не должна быть грустной и депрессивной, твоя будет радостной и вселяющей надежду.

Ох, Тайлер, я страдаю. Просто убей меня здесь.

— Вставай.

Убивай уже! Убей меня. Убей меня. Убей меня. Убей меня.

— В этом есть своё величие, — говорит Тайлер. — Представь это: ты на крыше самой высокой постройки в мире, постройка под контролем проекта «Разгром». Дым выкатывается из окон. Столы падают в толпы на улицах. Настоящая опера смерти, вот что ты получишь.

Нет, говорю. Ты достаточно меня попользовал.

— Если ты не присоединишься, мы пойдём к Марле.

Показывай дорогу, говорю.

— А теперь выгрёбывайся из кровати, — говорит Тайлер, — и приземляй гузно в грёбаную машину.

Так что Тайлер и я на вершине Паркер-Моррис билдинг с пистолетом, застрявшем в моём рту.

Наши последние десять минут.

Паркер-Моррис билдинг перестанет существовать через десять минут. Я знаю это, потому что Тайлер знает это.

Ствол пистолета упирается в заднюю стенку моей глотки, Тайлер говорит: — На самом деле мы не умираем.

Я ощупываю языком ствол, упирающийся в щёку, и говорю, Тайлер, ты думаешь о вампирах.