Владимир Ситников - Чёрный квадрат с махоньким просветом

– Жалко, что наша область далеко от границ, а то бы, – сожалел Хаджи-Мурат.

Демид Зверев, могучий богатырь, оказавшись рядом с Антоном, долго исповедовался, признаваясь в содеянном.

– Чего надо было? Всё было: хата – богата, супруга – упруга, а меня чёрт дёрнул. Поначалу-то не хотел отставать от других, тоже бизнес завёл. Рвал свою пятую точку – перегонял авто из Германии через Польшу. Надо успеть заработать. Мчишься – голову закидывает. Без сна. Жрал только кубики «Галина Бланка». Всякие таможни, платные дороги. Все тебя норовят обобрать. Все видят, когда шофёр пьёт, а когда слёзы льёт, им до фени. Надоело. Бросил. Пошёл в дальнобойщики. Сколько областей изъездил, а по дурости погорел у себя дома.

Выяснилось, что у Демида Зверева в приусадебном саду нет веранды или беседки, как у соседей. Супруга-упруга просила соорудить такую для отдыха. А когда ему ставить беседку, если он всё время на колёсах? Однажды сообразил, что проблему решить легко, если спилить одно или пару придорожных остановочных укрытий. Ехал как-то безлюдной белой ночью домой из Костромы. Машина порожняя, вот и загрузил снятую с дороги покрытую профнастилом остановку. Разохотился и ещё одну погрузил. Думал, никто в ночь-полночь не заметит. А нашёлся какой-то глазастый шоферюга, номер записал и сообщил куда надо. Навестили полицейские Демида и под белы руки сопроводили в СИЗО. Смех и грех и стыд, конечно. На что польстился.

Запомнился ещё один сиделец – вылитый бомж, которого сторонились и презирали.

– Мужик волосат, могуч и вонюч, – ощерив рот, издевался над ним Лёнька Афонин.

– Как в этой чёртовой жизни своё место найти? – терзался бомж. – Квартиры нет, еду в мусорках ищу.

Он решил, что существует единственный выход в его положении – что-нибудь украсть и по мелкому сесть в тюрьму. Пусть ненадолго, хотя бы на зиму. В тюрьме хоть кормят. Вырвал у женщины сумку, но не побежал, а не смеша пошёл, чтоб успела женщина догнать. Она и догнала.

– Ты чо, лешак тебя дери, чужую сумку взял? – кричала она.

– Это моя, – стал доказывать бомж, не выпуская сумку. Женщина принялась дубасить его по спине.

– Отдай, моя.

– Нет, моя, – настаивал бомж.

Подошёл полицейский.

Удивил Антона олигарх, сказавший однажды:

– Жалко мне их. Бессмысленное существование. У Горького есть в легенде о Марко такие слова:

«А вы на земле проживёте,

Как черви слепые живут.

Ни сказок о вас не расскажут,

Ни песен о вас не споют».

Антону хотелось, чтобы мать выслала свою фотографию, а ещё сходила к Светке Выдриной и попросила её фотку для него. Но не удалось попасть Тосе на свиданку. После суда выдернули Антона на этап и попал он в колонию.

Раскаяние и вина по-прежнему обуревали его и он в письме матери каялся в том, как виноват перед ней:

«Мамочка, дорогая, здравствуй. Хочу попросить у тебя прощения за все страдания, которые я тебе принёс. Смогу ли я когда-нибудь искупить свою вину перед тобой? Только я виноват в том, что так всё вышло. И что суд решил не в мою пользу. А у меня нервы сдали. Не смог взять себя в руки и сказать хоть что-нибудь в своё оправдание».

Адвокат заявила на суде:

– Я считаю, что вина Антона Зимина не доказана. Как минимум необходимо доследование, а пока подследственный должен находиться на свободе.

Но судья объявила:

– На основании 166-й статьи за участие в угоне автомашины полтора года лишения свободы.

Перебросили Антона из крутогорского СИЗО в колонию. Предстояло в глухом городке за колючей проволокой прожить полтора года. Пора унылая. Ноябрь. Первый снег. И одиноко, и грустно.

Выдали валенки и бушлаты. Казённая забота обрадовала.

Антон решил прежде всего ознакомиться, что имеется в колонии для культурного времяпровождения. Бараки и дома обнесены прочным непреодолимым бетонным забором с кудряшками колючей проволоки по верху. Как в СИЗО. Но тут ещё вдоль забора полоса-запретка, на которой обозначится любой след и летом, и зимой. Летом землю заботливо граблями рыхлят, а зимой иная забота – чтобы снежок всегда был пушистенький и свеженький. Ворона прогуляется и то заметно.

Зашёл Антон в санчасть. Там тихо и сонно. Разбудил скрипом половиц не сильно гостеприимного фельдшера. Этот очкарик, сдвинув диоптрийные окуляры по носу вверх, сразу огорошил вопросом:

– Ты чего пришёл?

– Можно несколько слов?

Фельдшер подправил пальцем окуляры на носу и разрешил:

– Можно три: иди отсюда на хрен.

– А если я больной, – опешил Антон, обидевшись.

– Вижу какой ты больной. Ничего тебе тут не отколется в смысле наркоты. Лекарств мало. Я советую мужикам добывать пантокрин из собственных рогов, у кого они выросли, пока сидят вдали от своих жён.

Санчасть Антона не заинтересовала, а вызвала неприязнь. Действительно, здоровому человеку там нечего делать.

– Понятно, – сказал он на прощание фельдшеру и заглянул в клуб. Тут ему обрадовался пузатенький подвижный зав клубом, у которого голова была украшена пожарно-красной шевелюрой.

– Новенький? – полюбопытствовал тот.

– Ага.

– Поёшь, пляшешь, декламируешь? – высыпал клубарь ворох вопросов.

– Ни то, ни другое, ни третье. Немного рисую, – остудил клубаря ответом Антон.

– Клёво, что рисуешь. Афишу закажу, – пообещал завклуб. – А если много намалевал, выставку можно зафугасить. А за что сел-то? Небось, лохматый сейф вскрыл у какой-нибудь недотроги?

– Не, не. Не знаю за что, – поторопился убраться Антон из клуба.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.