Александр Рындин - Таксис

– Глупый брат, ты так ничего и не понял: мы и есть эта самая система, мы винтики ее механизма, она держится на нас.

Ша, улыбаясь, кивал:

– Безусловно, ты права. А знаешь, отчего это так? Почему я согласен с тобой?

– Нет, – просто ответила Фэй.

– Потому что твои слова подтверждают мою правоту, разумеется. Ведь если система держится на нас, если, так сказать, гром гремит, только когда есть слушатель, – без нас ее не будет, поскольку некому будет ее поддерживать. Порядок без тех, кто может его сформулировать, пропадает. Он становится чем-то непостижимым, существующим вне какой-либо понятной схемы: Хаосом.

– Нет! – крикнула Фэй, стукнув кулаком по столу. – За это я и убила тебя! Ты фундаментально неправ и неисправим!

Ша начал заливисто хохотать, Фэй недоуменно негодовала, не зная, что и сказать. Ша заходился смехом все больше и больше, сквозь всхлипы он произнес:

– Ты убила меня, потому что злилась! И сейчас ты злишься, потому что понимаешь, что подменила понятия: подстроила «систему» под свои желания, нашла удобную трактовку! Ха-ха-ха-ха! Никогда еще я не был так безоговорочно прав! Своим поступком ты обнаружила полную несостоятельность твоей позиции!

Он все смеялся и смеялся, а Фэй распирал гнев. Забыв о том, что это сон, она кинулась на брата через стол, ей пришлось бежать прямо по нему, чтобы добраться до Ша. Но это оказалось непросто: кровный родственник и одновременно заклятый враг не приближался по мере того, как она неслась к нему на всех порах. Вдруг она ощутила характерное для ночных кошмаров ощущение слабости во всех членах: ноги стали ватными, и она едва могла их волочить, а Ша все сидел и смеялся на дразнящем непреодолимо небольшом расстоянии от нее.

Внезапно стол, комната и Ша рассеялись в воздухе, Фэй очутилась в темноте и слышала только остаточное эхо ядовитого смеха брата. Потом рассеялась и тьма: Фэй была в Общем доме – месте деревни, отведенном для собраний и праздничных трапез. Она была не одна: помещение освещалось настенными факелами, тут собрались все жители, включая ее родителей. Видимо, она ходила во сне. К моменту пробуждения в Общем доме установилась гробовая тишина. Фэй была достаточно умной, чтобы понять, что произошло: хватило одного взгляда на беззвучно плачущую мать и прижимавшего ее к груди встревоженного отца, а также на шокированные лица аборигенов. Теперь все знали, что она натворила. Осознав это, Фэй сошла с ума. Ее рассудок разрушился в одно мгновенье: только что она стояла посреди помещения в окружении общины, а в следующую секунду уже билась в конвульсиях на полу.

С тех пор Фэй замкнулась в себе и ни с кем не разговаривала, ее держали отдельно от всех, ухаживали за ней и кормили. А потом, в один погожий весенний день, она исчезла из деревни бесследно. Никто больше никогда ничего о ней не слышал.

Борис очнулся от скрежета когтистых лап по входной двери. Скрежет сопровождался взволнованным лаем. Он не сразу опомнился, но необходимость угомонить собак помогла собраться. Поднявшись и открыв дверь, Боря успокаивающе выставил руки, как бы говоря: «я в порядке, не переживайте». Хаски ощутимо расслабились, повиляли хвостами и разошлись по своим делам. Он закрыл входную дверь и вернулся к креслу перед уже угасающим камином.

Пожалуй, не в первый раз аскету пришлось признать необыкновенный ум и довольно странное поведение питомцев. Собаки, конечно, животные сообразительные, но тут доходило до шестого чувства: они всегда предвосхищали его появление, заранее предвидели малейшую неловкость в движениях, которая могла бы привести к травмам. Еще в самом начале жизни в заснеженном крае, когда неловкость сопутствовала почти каждому его действию в столь непривычной обстановке.

Он вспомнил слова Примуса о собаках, что они были оставлены ему в качестве… Защитников? Надзирателей?

– Похоже, я ударился головой, – невольно произнес Боря вслух, потирая ушибленный затылок. Его взгляд метнулся к тлеющим углям, среди которых на удивление легко можно было разглядеть останки говорящей газеты.

Богатый на события день разрушил целостность созданного вокруг Бориса вакуума. Пытаться его восстановить было бессмысленно, и не покидало ощущение, что хижина, заснеженная пустыня вокруг, даже замерзшее озеро за версту отсюда – все это в любую секунду может провалиться сквозь землю. А он сам, в свою очередь, отправится неприкаянным призраком метаться по лабиринтам мироздания. От этой перспективы его бросило в дрожь.

Он вдруг понял, что «завис», стоя посреди комнаты, затем проанализировал работу всех телесных систем: ему было прохладно («надо затопить печь»), побаливал затылок («но уже несильно, наверное, прошло какое-то время»), он слышал шум ветра за стеной и треск дотлевающих углей. Взгляд Бори между тем задержался на произвольном участке стены. Произвольном, но все же остававшемся в поле зрения, а следовательно, обрабатываемом мозгом участке. На дереве были небольшие пятна, характерные для подобного покрытия. Такие нередко имеют сходство с силуэтами или «рожицами».

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Прозвище как-то само напросилось в качестве основного для этого персонажа.