Муса Мураталиев - Хваткий мой

Но мягкие, тоненькие, упругие нити держат его, как и прежде.

Опять напрасно!

Сейчас великаны раздавят его!

И впервые в маленьком горячем, трепещущем, как бабочка, сердечке, в широко раскрытом, немигающем правом глазу возникает страх!

Кончой, выехав из-за леска на полянку, сразу заметил, что угловые палки-ловушки свалились и сети не видно.

В волнении от предчувствия удачи стал он погонять каурого.

Подъехав, осадил лошадь, поспешно спрыгнул на землю, забросил повод на ветку сосны.

Этого было достаточно, чтобы каурый стоял здесь, пока Кончой проверит свою удачу.

Кончой, нагнувшись, осторожно взялся за конец расстеленной по траве шёлковой сети, другой рукой стал подбирать её.

– О, Всевышний… слава тебе за такой подарок! – зашептал еле слышным голосом. – Ах, как бы не сглазить… ну, родимый, ну не бойся, а ведь сам Бог тебя мне преподнёс…

Принеси мне удачи, птица!

Щедрым, вот, самым ловким быть!..

Ну-ка, родимая птица, давай-ка… ко мне иди… не бойся… тут все свои…

Оставалось одно последнее движение, чтоб взять тынара.

Кончой перевёл дух.

Отвёл руку, что тянулась к птице, другую поднял к своей голове и осторожно снял мерлушковый тебетей 4 4 Тебетей (кирг.) – шапка мужская. .

Молодой тынар от страха ещё крепче прижался к земле, необъятной земле, которой не надо было бояться; оставалось отыскать в её травах, в её почве, её запахах защиту себе.

Правый глаз следил за голым лицом человека.

Те двое животных стояли в стороне, их соколёнок уже не боялся…

Сначала человек наклонил над соколиком своё голое лицо.

Оно было страшное!

Тело его было скрыто одеждой, пахнущей резко и непривычно остро.

Услужливый зверь, похожий на лису, поскуливал.

А человек почему-то был особенно сдержан и нетороплив.

Почему не подходит он быстро, не бьёт сразу?..

Побаивается?

Или хочет подольше продержать соколика в страхе?

Но что это?

На конце голой руки человека появилось что-то чёрное и круглое.

Рука и предмет стали медленно опускаться, приближаясь к молодому тынару.

Наконец что-то чёрное и круглое дотронулось до крыльев, а потом и хвоста, накрыв птицу целиком.

Исчезло яркое тёплое солнце, будто провалилось куда-то под землю.

Круглый предмет был мягок и остро, неприятно пахнул.

И воздуха вдруг стало мало.

В маленьком, с бабочку, горячем сердечке воцарился один только страх.

Никто, никогда не загораживал птице солнце.

Тынар летал и под тучами, и в высокоствольных лесах, нырял вниз с отвесных скал.

И всегда и везде он чувствовал присутствие солнца!

Взмыть в небо!

Мерлушковый тебетей ещё крепче прижимал соколика, заставляя его вытянуть сначала во всю длину шею, ткнуться кривым клювом в землю, подобрать в линеечку хвост.

Лапы подчинились не сразу.

Поцарапали сначала безвинную землю, сопротивляясь сильной руке человека, потом замерли.

Молодой тынар дрожал от ужаса.

На него вдруг накатился страх.

Сила человека была непомерна.

Рука делала что хотела, птица оказалась совсем беззащитной перед нею.

Тут большой круглый предмет, что накрыл его целиком, стал потихоньку приподниматься с одного края!

Оттуда в щель проник робкий рассеянный свет.

Соколёнок вздрогнул!

С того края осторожно вползли пальцы человека.

Пальцы руки приближались медленно и вдруг ловким одним рывком схватили оба крыла соколёнка, сведя лопатки воедино.

Не успел соколик впитать в себя тепло человеческих пальцев, как единым махом пальцы подняли его куда-то вверх, и он оказался весь на свету.

Крылья остались во власти руки; она приподняла птицу так, что правым глазом молодой тынар смотрел в лицо человеку.

На лице этом живо посверкивали черными зрачками два глаза, между ними торчал бугор – вместо клюва, подумал соколик.

Тёплый неприятный запах вместе с дыханием вырывался через полуоткрытый рот.

Левым же глазом соколик видел лужайку, на которой только что он валялся распластанным.

Теперь там оставалась тушка птицы, похожей на фазанью самку, с разбросанными вокруг перьями и со все ещё не отвязавшейся от мёртвой птицы мухой.

Неподалёку махал хвостом первый прибежавший четвероногий зверь.

Он стоял и тяжко, тоже смрадно дышал, вывалив из пасти тонкий, с расширяющимся основанием язык.

Его-то преданный вид – вид животного, готового тут же сделать всё, что ему прикажет двуногий хозяин, – нагонял на соколёнка наибольший страх.

Этот зверь знает, что теперь должно случиться.

Длинный чёрный хвост его беспокойно метался, хлестал по туловищу то справа, то слева, а костляво-покатый зад зверя не шевелился.

Молодой сокол дал вспыхнуть, заостриться так ни разу и не моргнувшим своим глазам, и яростно заклекотал:

– "Тцок! Тцок! Тцок!"

Лапы его не достигали земли, беспомощно свесились, вытянулись от собственной тяжести, крылья были вывернуты назад рукой человека.

Соколику ничего не оставалось, кроме как выкрикнуть своё возмущение "Тцок!", высвобождаясь на миг от гнетущего страха.

– Ну, ну, успокойся, милый мой, ловчий, сердитый, хваткий ты мой.

Кончой распутывал сеть, стараясь не поломать ни одного пёрышка на крыльях соколёнка: задача оборачивалась долгой работой.

– Успокойся, успокойся, вся ладонь, вплоть до запястья, – говорил он. – Бояться меня не надо, тут все свои.

Привыкай, родной мой, удачливый мой…

Сейчас вот последние верёвочки распутаю, и всё.

Потерпи ещё немного…

Человек говорил мерно, успокоительным голосом, а молодой тынар никак не успокаивался.

Единственно, что его и влекло, и злило, это неприятный, едкий запах.

Он не исчезал даже тогда, когда человечий голос прерывался.

Этим же запахом были пропитаны и голое лицо, и мягкие одежды, и та рука.

Она-то крепко зажала крылья тынара на спине, не давая свободно дышать.

А другая рука, которая не спеша то отходила, то опять придвигалась к глазам птицы вместе с мотками лёгкой шёлковой сети на пальцах.

– Терпение, выдержка… – говорил человек.

Соколик замотал клювом вверх-вниз, вверх-вниз.

Чих, ещё чих!

Хоть дырочки ноздрей на надклювье были чисты, чих все равно одолевал.

И соколик снова чихнул.

Щекочущий человеческий запах проникал в самое нутро.

Всё собой заполнял вокруг.

Белая верёвочная сеть, как ни распутывал её постепенно человек, по-прежнему больно впивалась в спину и крылья, грозя надрезать и переломать перья.

Сеть упорно не желала отпускать птицу.

Похоже, ей нравилось стискивать её.

Тогда Кончой достал из бокового кармана вельветового чепкена 5 5 Чепкен ( кирг.) – национальная мужская верхняя одежда типа пальто. небольшой складной нож, одной рукой вытянул лезвие, полоснул им в нескольких местах по верёвкам – и вся сеть, освободив птицу, сползла на траву.