Висенте Бласко - Детоубийцы

Между этимъ флотомъ и противоположнымъ берегомъ оставалось лишь узкое пространство, по которому проходили на парусахъ барки, расточая носомъ удары привязаннымъ баркамъ, отъ которыхъ послднія дрожали и колебались.

Тонетъ остановилъ свою барку противъ трактира гавани и вышелъ на берегъ.

Онъ увидлъ цлыя кучи соломы отъ риса, въ которой рылись курицы, придавая всему мсту видъ курятника. На берегу плотники мастерили лодки и эхо ихъ молотковъ терялось въ вечерней тишин. Новыя барки изъ желтаго только что обструганнаго дерева, покоились на козлахъ въ ожиданіи конапатчиковъ, которые покроютъ ихъ дегтемъ. Въ дверяхъ трактира шили дв женщины. Дальше поднималась крытая соломой хата, гд находились всы общины Катарохи. Женщина взвшивала на всахъ съ двумя чашами угрей и линей, которыхъ ей передавали изъ барокъ рыбаки и, покончивъ съ взвшиваніемъ, бросала одного угря въ стоявшую около нея корзину. То была добровольная подать населенія Катаррохи, которой оплачивались расходы на праздникъ ея покровителя, Св. Педро. Нсколько телгъ, нагруженныхъ рисомъ, узжало со скриеомъ по направленію къ большим мельницамъ.

Не зная, что длать, Тонетъ уже хотлъ войти въ трактиръ, какъ вдругъ услышалъ, что его кто-то окликнулъ. За соломенной скирдой, чья-то рука длала ему знаки, чтобы онъ приблизился и испуганныя куры бросились въ безпорядк бжать.

К_у_б_и_н_е_ц_ъ подошелъ и увидлъ растянувшагося на спин человка, подложившаго скрещенныя руки вмсто подушки подъ голову. То былъ бродяга П_і_а_в_к_а. Глаза его были влажны и блестли. Надъ его лицомъ, все боле блднвшимъ и худвшимъ отъ пьянства, летали мошки, но онъ не длалъ ни малйшаго движенія, чтобы ихъ прогнать.

Тонетъ былъ радъ этой встрч, такъ какъ имлъ возможность пріятно провести вечеръ. Что онъ длаетъ? Ничего. Коротаетъ время до настулленія ночи! Ждетъ часа, когда можно пойти отыскать нкоторыхъ дрзей изъ Катаррохи, которые угостятъ его ужиномъ. Онъ отдыхаетъ, а отдыхъ лучшее времяпрепровожденіе для человка.

Онъ увидлъ Тонета изъ за своего убжища и позвалъ его, не мняя своего удобнаго положенія. Его тло прекрасно приспособилось къ солом и онъ не хочетъ разстаться съ этимъ мстечкомъ. Потомъ объяснилъ, почему находится здсь. Онъ обдалъ въ трактир съ возчиками, превосходными людьми, которые угостили его кое-чмъ и съ каждымъ кускомъ передавали ему кувшинъ съ виномъ, смясь надъ его выходками. Трактирщикъ же, похожій на всхъ своихъ коллегъ, выставилъ его, какъ только т ушли, зная, что самъ онъ ничего не можетъ заказать. И вотъ онъ здсь убиваетъ время, злйшаго врага человка. Друзья они, да или нтъ? Можетъ онъ угостить его стаканомъ водки?

Утвердительный кивокъ Тонета оказался сильне его лни. Хотя не безъ труда, онъ ршилъ подняться на ноги. Они выпили въ трактир и потомъ медленно побрели и сли на берегу, въ гавани.

Тонетъ уже нсколько дней, какъ не видалъ П_і_а_в_к_у и бродяга разсказалъ ему о своей жалкой дол.

Ему нечего длать въ Пальмар. Гордячка Нелета, жена С_а_х_а_р_а, забывъ о своемъ происхожденіи, запретила ему бывать въ трактир подъ предлогомъ, что онъ грязнитъ стулья и изразцовыя стны платьемъ, покрытымъ иломъ. Въ другихъ кабакахъ одна голь: не заходитъ ни одинъ человкъ, способный заплатить за стаканъ вина, и онъ вынужденъ, какъ въ былые годы отецъ, уйти изъ Пальмара и бродить вдоль озера, переходя изъ одной деревушки въ другую въ поискахъ щедрыхъ друзей.

Тонетъ, лнь котораго доставила его отцу и дду столько горя, принялся давать ему совты. Почему онъ не работаетъ?

П_і_а_в_к_а сдлалъ удивленное лицо. Какъ? И онъ!? К_у_б_и_н_е_ц_ъ тоже позволяетъ себ повторять совты пальмарскихъ стариковъ! Разв онъ самъ такой любитель работы? Почему онъ самъ не помогаетъ отцу засыпать землей поле, а цлый день проводитъ въ дом С_а_х_а_р_а рядомъ съ Нелетой, точно баринъ, попивая лучшее вино. К_у_б_и_н_е_ц_ъ улыбался, не зная, что возразить, удивляясь, съ какой логикой опровергаетъ пьяный его совты.

Бродяга, казалось, былъ растроганъ стаканомъ водки, за который заплатилъ Тонетъ. Тишина, царившая въ гавани, лишь изрдка нарушавшаяся ударомъ молотковъ конапатчиковъ и кудахтаньемъ куръ, располагала его къ болтливости, къ доврчивымъ изліяніямъ.

Нтъ, Тонетъ! Онъ не можетъ работать. Онъ не будетъ работать, даже если его принудятъ. Трудъ – дло дьявола, худшій изъ всхъ грховъ. Только души испорченныя, люди, неспособные примириться съ бдностью, проникнутые жаждой накоплять, хотя бы нищету, думающіе каждый часъ о завтрашнемъ дн могутъ отдаваться труду, превращаясь изъ людей въ животныхъ. Онъ много думалъ и знаетъ больше, чмъ предполагаетъ К_у_б_и_н_е_ц_ъ. Онъ не желаетъ лишиться души, запрягаясь въ ярмо правильнаго и однообразнаго труда, чтобы содержать домъ и семью и заботиться о куск хлба на завтрашній день. Это значитъ сомнваться въ милосердіи Бога, который не оставляетъ своихъ дтей, а онъ – П_і_а_в_к_а – прежде всего – христіанинъ.

Тонетъ смялся, слушая эти рчи, казавшіяся ему пьянымъ бредомъ, и толкнулъ локтемъ одтаго въ лохмотья товарища. Если онъ думаетъ своими глупостями добиться еще одного стакана, то онъ ошибается. Онъ просто ненавидитъ работу. Вс не любятъ ее, но одни больше, другіе – меньше, все же подчиняются ярму, хотя и скрпя сердце.

П_і_а_в_к_а скользилъ взоромъ по поверхности канала, окрашенной въ пурпурный цвтъ послдними лучами вечерняго солнца. Казалось, мысль его уносится далеко. Онъ говорилъ медленно, съ нкоторой торжественностью и таинственностыо, представлявшими рзкій контрастъ съ его пропитаннымъ водкой дыханіемъ.

Тонетъ невжда, какъ вс пальмарцы. Онъ – П_і_а_в_к_а – заявляетъ объ этомъ съ прямотой и силой пьянаго, не боясь, что трезвый товарищъ сброситъ его въ каналъ. Онъ самъ сказалъ, что вс подставляютъ спину подъ ярмо труда, скрпя сердце. А что это доказываетъ, какъ не то, что трудъ есть нчто противное законамъ природы и достоинству человка? Онъ знаетъ больше, чмъ вс пальмарцы, больше многихъ поповъ, которымъ онъ служилъ, какъ рабъ. Вотъ почему онъ навсегда съ ними разошелся. Онъ обрлъ истину и не можетъ жить съ духовными слпцами. Въ то время, какъ Тонетъ былъ за моремъ и сражался, онъ, П_і_а_в_к_а, читалъ книги священника и проводилъ вечера передъ его домомъ, размышляя надъ открытыми страницами въ безмолвіи деревушки, населеніе которой работало на озер. Онъ выучилъ наизусть почти весь Новый Завтъ и содрогается при одномъ воспоминаніи о томъ впечатлніи, которое на него произвела Нагорная Проровдь, когда онъ ее въ первый разъ прочелъ. Точно передъ его глазами разверзлась завса. Онъ сразу понялъ, почему его воля возставала противъ тяжелаго унижающаго труда. Плоть, грхъ, вотъ кто заставляетъ людей жить подъ ярмомъ, какъ животныя, чтобы удовлетворить свои земныя потребности. А душа возстаетъ противъ порабощенія, говоря человку "не трудись", распространяя по всмъ мускуламъ сладкое опьяненіе лнью, словно предвкушеніе ожидающаго насъ на небесахъ блаженства.