Юрий Рытхеу - Время таяния снегов

Ринтын никак не мог представить себе, как это будет гореть электрический свет. Да и бабушка говорила, что этот диковинный свет, может быть, и хорош для деревянных домов, но вряд ли подойдет для яранги.

Ночь подходила к концу. На востоке еще не было проблеска зари, но по тому, как похолодал воздух, чувствовалось приближение утра. Ринтын стоял у стены яранги в позе, исключающей полностью, по его мнению, возможность уснуть: вытянувшись, как палка, он прислонился к яранге. Но стоило ему немного задремать, как ноги подкашивались и он оказывался на земле. Чтобы не уснуть, Ринтын старался все время о чем-нибудь думать.

Он помнит, как строили в стойбище школу. Раньше ученики собирались в круглом, похожем на ярангу домике. Теперь там размещается колхозный клуб. Новая школа куда больше старой. В ней четыре большие классные комнаты, квартира для директора, кухня и еще одна маленькая комната с окнами на север — учительская. Во время больших праздников стена двух смежных классов раздвигалась, и получалось что-то вроде зала.

Однажды Ринтын был в школе на встрече Нового года. Посреди зала стояла елка. Длинные полоски папиросной бумаги, выкрашенные в зеленый цвет, изображали хвою. Елка была украшена разными игрушками, а на концах ветвей горели свечи. Ринтыну она показалась настоящей лесной красавицей, чудом, выросшим здесь, в комнате. Во всех углах стояли ведра с водой — на случай пожара. Ученики старших классов в масках, изображающих животных, которых они сами-то никогда не видели, взявшись за руки, кружились вокруг елки. На сцене играл струнный оркестр работников фактории. Ринтына заинтересовал один человек, пальцы которого, как спугнутые мышки, бегали по грифу мандолины. Худое, длинное лицо его выражало невозмутимую серьезность, неподвижные глаза смотрели прямо перед собой. Когда играли "Марш буденновцев", человек громко цокал языком, изображая стук копыт, а его огромный кадык, похожий на застрявшую кость, прыгал в горле вверх и вниз.

Появился дед-мороз с большой белой бородой и красным носом. Малыши запищали, но Ринтын не чувствовал ничего, кроме любопытства и желания поскорее получить подарок. Все столпились вокруг деда-мороза, и в этот момент кто-то нечаянно толкнул одну из свечей. Елка вспыхнула. Дед-мороз завизжал, сорвал бороду и бросился вон из зала. Ринтын успел с удивлением заметить, что это вовсе никакой не старик, а учительница Зоя Герасимовна. Старшие ребята не растерялись, повалили на пол горящую елку и залили ее водой из заранее приготовленных ведер. Все сильно перепугались, некоторые убежали, позабыв о подарках. Вернувшаяся в зал уже без бороды и красного носа Зоя Герасимовна закончила раздачу подарков.

Ринтын с удовольствием вспоминает маленький кулечек, наполненный конфетами и сладким печеньем. Он долго их обсасывал, все время борясь с желанием вонзить зубы в сладкую мякоть.

…Ринтын и не заметил, как к дальнему углу моржовой кожи подкралась собака. Только тогда, когда подошла вторая, которая, вместо того чтобы потихоньку полакомиться, затеяла с первой драку, он очнулся и бросился к ним.

Удачно брошенные два моржовых ребра попали в цель, и собаки, жалобно повизгивая, убежали в темноту. Мальчик скова стал думать о школе. Он давно завидовал счастливцам, которые уже учились и важно ходили по стойбищу с сумками, набитыми книгами. Конечно, не всему, что они говорили, можно было верить, но все представляло интерес. Даже взрослые хитро улыбались, слушая рассказы о том, что Земля круглая, как нерпичья голова! Старик Рычып, услышав эту потрясающую новость, воскликнул: "Надо скорее запасти воды, а то она, чего доброго, вся стечет!"

К рассказам о далеких городах, о странах, жители которых не знают, что такое снег, Ринтын относился так же, как к волшебным сказкам слепого Йока: и верилось и в то же время не верилось. А все-таки где-то были же эти сказочные города с домами в несколько этажей! С грохочущими, диковинными машинами, с толпами людей, разговаривающих на чудном языке!

В душе мальчика росло желание понять, увидеть своими глазами неведомый, далекий мир. Ринтын пристально вглядывался во все новое, что было вокруг него. Рядом находилась полярная станция, в фактории работали русские люди, русские учителя преподавали в школе. Приходили пароходы. Матросы, закончив разгрузку, ходили по улице Улака, и собаки, подавленные видом незнакомых людей, поджав хвосты, забивались в чоттагынах, не смея высунуть носа на улицу. И все эти люди жили какой-то непонятной мальчику жизнью, казались существами совсем другого мира.

Почувствовав голод, Ринтын оторвался от стены, вошел в чоттагын и, сунув руку в котел, вытащил горсть холодного, мелко нарезанного моржового мяса. Вкусный сок потек между пальцами. Ринтын облизал пальцы, съел мясо и снова стал в прежнюю позу. Собаки больше не беспокоили его. Но ноги все чаще подкашивались, и, падая на землю, Ринтын уже не вскакивал так стремительно, как раньше. Хотелось как можно дольше полежать на земле. На северо-востоке, у мыса, мгла скрывала горизонт, и невозможно было отличить темное небо от темной поверхности моря.

Мелькнул огонек, будто глаз неведомого сказочного зверя. Ринтын сел на холодный влажный камень и незаметно для себя уснул.

— Проспишь кожу!

Ринтын вскочил и спросонья схватил лежащее рядом моржовое ребро. Перед ним стоял старик Рычып и тихонько смеялся. Было уже совсем светло.

— Долго мне пришлось за тебя отгонять собак, — сказал старик, указывая на уменьшившуюся кучу камней и костей.

— Я, дедушка, совсем недавно заснул. Глаза сами закрылись.

Ринтыну и вправду казалось, что он спал одно мгновение.

— Когда я был молодым, тоже любил много спать. На охоте, бывало, прямо не знаешь, что делать с глазами. Сами закрывались, хоть подпирай веки палочками. — Старик поправил висевший на груди бинокль.

— Рычып, дай разок взглянуть! — попросил Ринтын, заметив бинокль.

— Да ты что, глаза во сне оставил? — засмеялся старик. — Разве так не видишь?

Только теперь Ринтын увидел пароход. Он близко подошел к берегу, и без бинокля можно было разглядеть даже людей, которые суетливо бегали по палубе, словно мухи по куску вяленого моржового мяса.

— Вот и дождались парохода, — произнес Рычып.

Сон прошел. Разве можно спать, когда в Улак пришел пароход! Даже взрослые в эти дни не смыкают глаз. Все помогают выгружать на берег товары; теперь они все равно что их собственные, стоит только за них заплатить деньги.

Целая толпа собралась на берегу. Любопытные стояли у самой воды. Набегающие волны лизали торбаза. Разнесся слух, что на этом пароходе приехал Гэвынто, отчим Ринтына. До последней минуты никто ничего не знал. Говорили, что едут новый пекарь, директор школы, учителя, работники на полярную станцию, а о Гэвынто ничего не было известно, кроме того, что он вот теперь возвращается в Улак.