Алексей Шведов - Одиннадцать вольт для Феникс

Решение вживить нейрошунт с портом для энергокапсулы Феникс вынашивала около месяца. Во–первых, тогда ей было это интересно как психологу: проверить на себе процесс возникновения зависимости и попытаться осмыслить его более объективно. Как и большинство людей, она считала, что все статьи об опасности «тока» являются обычной антинаркотической пропагандой, и данные в них сильно преувеличены, поскольку во многих подобных статьях даже безобидная марихуана преподносилась как страшнейший наркотик, вызывающий чудовищную зависимость и разные болезненные ощущения — вплоть до рвоты — во время интоксикаций. Во–вторых, она почему–то всегда старалась избегать интимных отношений с парнями, хотя несколько раз (преимущественно, по пьянке) и вступала в половую связь. Но само ощущение оргазма ей нравилось, а именно это и обещал «ток». Не нужно было возиться в постели, позволять кому попало засовывать в себя всякие штуки и сопеть над ухом, а потом засыпать, не сказав ни слова благодарности за доставленное удовольствие. Что ж, вначале энергокапсулы давали ей то, что она хотела. Но постепенно подскочила планка толерантности, ей стало требоваться всё больше вольт для подзарядки, потом появились эти боли… Сама не заметив того, Феникс превратилась в наркоманку, хотя собственная репутация волновала её уже не так сильно, как, допустим, месяц назад. Были, конечно, дни, когда она осознавала всю глубину своей деградации, но всегда придумывала различные оправдания, стараясь избавиться от подтачивающего её изнутри чувства вины. Что касается Лисиной, то с ней они познакомились в июне; до этого Феникс была нейроманкой–одиночкой, наивно считающей, что она намного чище и лучше, чем все эти уличные токеры. И лишь сегодня она поняла, что ничем от них не отличается. В психиатрии это называлось «анозогнозия» — нежелание и неспособность индивидуума признать наличие тяжёлой зависимости. С Танькой она впервые пересеклась на драгс–точке и сразу почувствовала в ней родственную душу; девушки разговорились, вместе «ударились» у Феникс дома… Танька была бывшей хиппи /бывшей буддисткой/ бывшей шиваиткой (майку с Шивой Феникс подарила именно она), теперь экспериментировавшей с «током». В прошлом она так же частенько практиковала участие в групповых оргиях под воздействием каких–либо психоделиков (это считалось обязательным ритуалом в некоторых направлениях шиваизма), но сейчас различные виды сексуальной активности, кроме мононаслаждения посредством нейростимуляторов, были ей безынтересны, но — как и Феникс — она была вынуждена иногда идти на это ради лёгкого и быстрого заработка на очередную дозу. Бывало, она сочетала «ток» и ЛСД, «ток» и «экстази», пытаясь получить как можно более сильный эффект; правда, в последнее время подобные эксперименты были отброшены ею в связи с финансовыми проблемами.

Скоро Феникс уже звонила в дверь её квартиры. Это была коммуналка с совершенно ужасными соседями, подавляющая часть которых имела стойкую зависимость от алкоголя и хотя бы одну судимость. Открыл Толик, приземистый бородатый тип неопределённого возраста, торгующий на рынке ворованными кошельками.

— Танька дома? — поинтересовалась Феникс.

— Дома, заходи.

Она зашла. Толик снова закрыл дверь и удалился в свою комнату, откуда доносилось чьё–то пение под гитару. Феникс постучала в дверь комнаты Таньки. Скоро та соизволила открыть.

— А, привет! — воскликнула она. — Залазь!

Что–то она была слишком радостная. Блин, что–то все сегодня какие–то весёлые… Поди, зарядилась только что. В паховой области ломило всё сильнее.

— У тебя есть что–нибудь? — с ходу спросила Феникс.

— Было. Было. Но сплыло! — развела руками Танька. — Четыре вольта.

— А где взять, не знаешь?

— А ты что, сама не в курсе?

— Я в курсе, но у меня напряжёнка с финансами. Только что меня навестили гербертовские шестёрки, я им должна ещё двести рублей. Может, у тебя всё–таки есть немножко?

— Немножко, — призналась Танька, доставая из стола капсулу. — Там всего вольта два осталось.

— Хоть два, — Феникс протянула к ней дрожащую руку. — Я тебе потом отдам.

— Да ладно, чего уж там! — махнула рукой Танька.

Феникс вставила капсулу в порт, откинулась на спинку дивана. Микромеханизмы тут же тихо зажужжали, втягивая капсулу внутрь головы. Послышался тихий щелчок. Феникс прикрыла глаза, всецело отдавшись переживанию. Внутри быстро нарастало сладкое ощущение приближающегося оргазма, боль начала отступать, что заставило позабыть о всяких неприятностях. Самое обидное, что интенсивность эйфории так и осталась на том же уровне: казалось, оргазм где–то рядом, но тем не менее он недосягаем до неё. Ещё бы — всего два вольта. Для полноценного переживания ей было необходимо сейчас не менее семи–восьми вольт, но лучше так, чем никак. Левой рукой Феникс принялась массировать низ живота, что ещё быстрее изгоняло ноющую боль. Господи, как хорошо… Хотя могло бы быть и лучше…

Минуты через четыре заряд капсулы был полностью исчерпан, сервомеханика порта вновь зажужжала, отторгая пустышку. Феникс ещё некоторое время посидела на диване, не двигаясь. Ей вдруг вспомнилась история об одном токере–электрике, который пытался сделать приспособление, позволяющее потреблять энергию из сети на 220, но преобразованную благодаря различным конденсаторам… В итоге, он засунул себе в голову какие–то проводки, врубил это своё устройство (нечто вроде блока питания) и теперь всё время заикается и страдает энурезом. Феникс не знала, правда ли это или просто притча, но особой роли это не играло. Впрочем, был ещё один случай, звучавший гораздо более правдоподобно: ещё один токер просто–напросто сунул себе в нейропорт провод на 220. Естественно, он тут же и умер.

Открыв глаза, Феникс увидела, что Танька, сидя за столом, что–то пишет.

— Чё пишешь? — поинтересовалась она.

— Письмо.

— Терпеть не могу письма писать.

— Зря.

Почувствовав прилив бодрости, Феникс поднялась и начала ходить по комнате. Никаких неприятных ощущений больше не было, она вновь могла чувствовать себя нормальным человеком. Было начало восьмого. В принципе, можно было бы смотаться на репетицию, но, если честно, ей не хотелось сейчас дёргать за струны и находиться в обществе тех, кто сурово её осуждает. А с Танькой никаких диссонансов у неё не возникало.

— Не знаешь, кому видеофон загнать можно? — поинтересовалась наконец Феникс.

Танька снова оторвалась от писанины и посмотрела на неё.

— Ты мне пустышку–то верни.

Хитрая акция Феникс провалилась, и пришлось ей пустую капсулу вернуть. Впрочем, Танька на такой нетактичный ход с её стороны ничуть не обиделась. Она и сама бы поступила так на её месте.