Уэлш Ирвин - Сборная солянка (Reheated Cabbage)

– Так-так, – произнес Виктор, уперев руки в бедра.

– Привет, Вик, – кивнул Гэвин. Он посмотрел на Сару, затем снова на Виктора, который так и стоял в настороженной позе ковбоя, готового пристрелить соперника.

Сара скрестила руки на груди и отвернулась.

– Оторвался вчера? – прохладно осведомился Гэвин.

– Вы-то, вижу, оторвались. – Виктор смерил собеседника презрительным взглядом и, повернувшись к Саре, посмотрел на нее с такой обжигающей ненавистью, что на мгновение девушка позабыла о зубной боли.

– Не о чем мне с тобой болтать, – пробормотала она.

– Ну и чё? Может, мне зато есть!

– Слушай, Вик… – вмешался Гэвин. – Мы тут топаем к зубному…

– А ты, любовничек хренов, ваше рот закрой! – Виктор ткнул пальцем в Гэвина, и тот почувствовал, как кровь отливает от лица. – Я те зубы-то повышибаю, тогда точно к дантисту потопаешь!

Внутри поднимался страх. И все же какая-то часть разума Гэвина работала холодно и обособленно от всего, что творилось вокруг. Он понимал, что надо нападать первым, пока Виктор сам его не ударил. Конечно, он чувствовал себя виноватым перед Виктором. Но что было делать с инстинктом самосохранения? Сможет ли он победить Виктора. Сомнительно, но исход драки все равно значения не имел. Вопрос в том, что сейчас необходимо Саре. Ей нужен зубной. Значит, надо идти к зубному.

– Ты так ваще всегда говоришь! – воскликнула Сара. Ее лицо сморщилось.

– И давно вы шашни крутите? А? Давно ты с этой пиздой замутил?! – орал Виктор.

– Не твое дело!

– Я тя спрашиваю – давно? – Виктор подскочил к Саре, схватил ее за руку и принялся трясти.

Гэвин бросился к ним и ударил Виктора в челюсть. Голова Виктора откинулась назад, и Гэвин напрягся, готовый нанести еще один удар. Виктор прижал руку к лицу, а другую выставил перед собой, призывая приятеля остановиться. Кровь из разбитого рта капала на мостовую. o

– Вик… Друган… Извини… – смутился Гэвин.

Что же он наделал – ударил Виктора! Своего кореша. Трахнул бабу своего дружка, а потом еще и врезал парню, когда тот расстроился. Так дела не делаются. Но он ведь любит Сару. А Виктор ее так грубо схватил, дотронулся до Сары своими лапищами, совал в нее свой хер, черт бы его побрал! Огромный, отвратный, потный хер, который он вяло поддерживал, когда мочился рядом с Гэвином в сортирах восточной трибуны, извергая в отверстие писсуара мутную, застоявшуюся пивную мочу, напитанную таблетками. Лицо Виктора искажено агрессией, призванной втолковать миру, что в выходные он своего не упустит. Нет, мысль о том, что их члены побывали в одном и том же месте – это уж слишком. В одном и том же месте, в красивой пизде Сары… нет, не в пизде, поправил себя Гэвин, разве можно называть таким чудовищным словом ее чудесную дырочку? Господи, как же хочется прибить этого урода Виктора, стереть с лица земли всякий след его сраного присутствия…

Саре надо к зубному. Прямо сейчас. Она пошла вниз по улице. Гэвин и Виктор одновременно устремились за ней. Все трое смущенно проковыляли по улице, не произнеся ни слова. Именно так – втроем – они и вошли в клинику.

– Добрый день… – поздоровался мистер Ормистон, зубной врач. – Вы вместе?

Врач оказался высоким, худым мужчиной с красным лицом, которое странным образом сочеталось с волнистыми белыми волосами. Большие голубые глаза, увеличенные линзами очков, придавали ему слегка безумный вид.

– Она со мной, – сказал Гэвин.

– Нет, она со мной! – рявкнул Виктор.

– Так-так… Не могли бы вы оба подождать нас здесь? Проходите, милочка. – Мистер Ормистон ласково улыбнулся и подтолкнул Сару в кабинет. Улыбка дантиста сделалась еще шире.

Гэвин с Виктором остались в приемной. Некоторое время они сидели в молчании. Наконец Гэвин заговорил:

– Слушай, чувак, ты уж извиняй. Мы с ней у тебя за спиной шашни не крутим. Замутили только вчера вечером.

– Ты ее трахал? – спросил Виктор низким и свирепым голосом.

Скула у него уже раздулась. Кислый ручеек крови из прикушенного языка стекал по гортани. Виктор блуждал в озере собственного горя, пробовал его глубину, высматривал, далеко ли до берега.

– Не твое собачье дело! – бросил в ответ Гэвин, чувствуя, как внутри снова просыпается гнев.

– Это моя телка!

Гэвин ткнул пальцем ему в грудь:

– Слышь, я в курсе, ты сейчас сам не свой, но она ни хрена не твоя телка. У нее своя голова на плечах. В общем, девочка тебя послала. Послала, ясно тебе? Поэтому и замутила со мной вчера, потому что тебя послала!

Лицо Виктора растянула неприятная ухмылка. Он по-новому смотрел на Гэвина, как будто тот был умственно отсталым идиотом.

– Мужик, ты ведь не въезжаешь, а?

– Это ты не въезжаешь! – отрезал Гэвин, но уверенность уже покидала его.

Он пытался понять, почему чувствует страх перед Виктором, который сдался после одного-единственного удара. Это потому, сообразил Гэвин, что он никогда не терпел насилия. Сам он умел быть инстинктивно жестоким, отвечать на чужую жестокость, но сил на настоящую битву у него никогда не хватало. Хорошо, что Виктор тогда отступил. Гэвину претила мысль о победителях и неудачниках, но мир слетел со своей оси, и все оказались в сточной канаве: жестокость стала извращенной сестрой экономики.

Виктор покачал головой. Ощутил удовлетворительный прилив физической и моральной боли. Степенью этой боли он мерил грядущее возмездие. Он еще доберется до этого Гэвина, а то ишь, вырядился, любовничек хренов. И все же ярость старого приятеля ошеломила его. Настолько это было на него не похоже. И то, что он сотворил с Сарой, тоже было совсем не похоже на него. Гэв свой парень. На него можно положиться. Болтали, что он закладывает ребят, которые пособия по безработице незаконно получают, но сам Виктор никогда, никогда бы в это не поверил, пусть даже эти козлы из министерства по вопросам занятости дали ему такую работу. Гэв сразу поднял бы вопрос об увольнении, это точно. Точнее не бывает. Но так кидаться на приятеля – нет, только не Гэв. Виктор решил так: пусть лучше Сара увидит, что его бьют, посочувствует, может, даже засомневается. С Гэвином можно и по-другому разделаться.

– Такое уже и раньше бывало, Гэв. Она гуляла с другими. Но всегда возвращалась ко мне, ага. Не скажу, что… – Виктор заговорил громче и шарахнул кулаком по столу. – ЧТО ЭТО МЕНЯ НЕ ЗАЕБЫВАЕТ! Потому что да, заебывает. Мне, блин, обидно, потому что Сара – моя женщина.

Гэвин чувствовал себя совершенно разбитым. Он попытался заговорить, но осекся, зная, что голос даст трещину, как сухарь, и неуверенность вырвется наружу.

Виктор продолжал:

– Она до этого гуляла с Билли Стивенсоном. Ну, ты знаешь. А еще до этого – с Полом. С Полом Янгером… – Каждое имя было как плевок яда, от каждого звука Гэвин вздрагивал, как от удара грома.