Уэлш Ирвин - Сборная солянка (Reheated Cabbage)

Ему не по душе был Билли Стивенсон, хитрый и высокомерный ублюдок. Билли с Сарой – ужасающая мысль. Отвратительный хер Виктора, из которого он извергает мочу, смешанную со спермой и пивом, погруженный в Сару, теперь казался едва ли не приятным снисхождением. Пол Янгер свой парень, ну так ведь кого угодно можно назвать! Как вышло, что такая девушка, как Сара, гуляла с полным ничтожеством? Сраный Пол Янгер! Если бы Виктор постарался, он наверняка смог бы припомнить еще пару имен, которые снова причинили бы Гэвину боль.

– Билли Стивенсон? – повторил Гэвин, надеясь, что чего-то не расслышал.

– Это она, чтобы я на нее обратил внимание, я тогда гулял с Лиззи Макинтош.

Выходит, Виктор и Лиззи трахнул. Эта девчонка Гэвину нравилась. Он знал, что Лиззи гульнуть не дура. Неудивительно, что она и с Виктором сошлась. Вот так штука. Еще несколько минут назад Гэвин и думать не думал о том, что их с Виктором члены побывали в одном и том же месте. А теперь выясняется, что они оба трахали не одну бабу, а целых двух! Гэвин принялся перебирать в голове девчонок, с которыми он спал и которых Виктор тоже мог бы знать. Эдинбург, что за сраное место: все друг с другом перетрахались. Неудивительно, что СПИД так быстро распространяется. Во всем винили герыч, но с тем же успехом можно было винить и секс. Собственно, его и надо было винить. А заодно и тот миф, что у наркоманов не бывает секса. Вон сколько телок в хосписе ласты склеили, а ведь ни разу не кололись, только трахались. Вспомнился Томми, бывший парень Лиззи, уже покойный. Гэвин Лиззи в прошлом году трахнул, так его потом паранойя не оставляла, а напрямую спросить он не мог. Так и не спросил про нее и Томми, хотя знал, что Томми расстался с Лиззи до того, как подсел на иглу. Вот и пришлось анализ сдавать. Демоны являются по ночам. Неизбежно.

– Мне ваще-то по фиг, сходила налево – и ладно. Сам знаешь, крышу иногда сносит, – продолжал Виктор.

Гэвин поймал себя на том, что кивает, и тут же остановился, решив, что это выглядит так, будто он чувствует себя виноватым.

Виктор своего не упустил:

– У вас двоих все так и было, нет скажешь?

– Нет, бля, не так! Ясно?!

– В общем, ты это запомни, парень. Потому что все кончено.

– Нет, бля, это у тебя с ней все кончено, вот что, бля. Это вовсе не то, как если б она перепихнулась с козлом типа Билли Стивенсона или придурком вроде Янгера… Для них она подстилка, а мне до нее есть дело, ясно?

– Ни хрена не ясно! Ищи себе свою пташку и имей до нее дело! Сара – моя! Я ее люблю!

– Это я ее, бля, люблю!

– Ты ее, бля, пять минут всего знаешь! А я – три долбаных года! – Виктор ударил себя в грудь кулаком. – Три года, бля!

В приемную вбежал зубной врач, Ормистон:

– Эй, вы! Потише там, или марш отсюда! Мне тут еще два зуба мудрости удалять.

Гэвин вскинул руку, призывая дантиста заткнуться, а потом встал и наклонился над Виктором:

– Теперь она со мной, ты, мудозвон! Ясно? И тебе придется с этим смириться, вот такие долбаные дела.

Виктор поднялся. Гэвин отступил назад, и Виктор замахнулся кулаком. -ЕБ ТВОЮ МАТЬ!

– Так! Ну-ка, собрались и вышли! Не то полицию вызову! – завопил Ормистон. – Вон! Сейчас же! Подождете снаружи! Через час она выйдет! Убирайтесь из моего кабинета! Я тут два зуба мудрости удаляю… – В голосе дантиста звенело отчаяние.

Гэвин с Виктором неохотно вышли на улицу. Они немного постояли порознь, затем Гэвин присел на ступеньки, а Виктор по-прежнему стоял, облокотившись на кованые перила, украшавшие крыльцо выстроенного в георгианском стиле здания.

С минуту они смотрели друг на друга, потом отвели глаза. Гэвин вдруг понял, что посмеивается – сначала тихонько, потом все громче и громче, пока смех не превратился в неконтролируемый поток хохота. Виктор тоже рассмеялся.

– Какого хрена мы тут ржем? – покачал он головой.

– Совсем сбрендили, чувак. С катушек съехали.

– Ага… Давай-ка пропустим вон там по стаканчику. – Виктор указал на паб на углу.

Они вошли в бар, и Гэвин заказат две пинты светлого. Подумалось, что счет придется оплатить самому: не отпускало чувство вины из-за того, что он разбил Виктору челюсть. Кроме того, работы у Виктора не было, тем не менее он не рвался устраиваться в ряды офисных работников. Они уселись в углу, чуть отодвинувшись друг от друга.

Виктор пристально смотрел на пенящуюся шапку в своем бокале.

– Я вот что скажу, – проговорил он, не поднимая взгляда. – Не возьму в толк, с чего ты взял, что любишь ее. – Голос его звучал умоляюще. Виктор поднял голову и встретился глазами с Гэвином. – Ты ж на ешке, парень.

– Так уж сутки прошли.

– Все одно колеса еще не выветрились.

– Не настолько. Мы не… Мы не делали ничего такого той ночью… В смысле, я не могу заниматься любовью под наркотой, то есть могу, но у меня не встает, ну, в общем… – Гэвин замолчал, заметив, что лицо Виктора исказилось от ярости.

– Все равно не верю, что ты ее любишь, – выдохнул тот, крепко ухватившись за край стола, так что побелели костяшки на пальцах.

Гэвин пожал плечами, потом поднял голову, ощутив внезапное озарение:

– Слушай, мужик, говорят, что экстази – наркотик правды. Его парочкам для терапии скармливают и все такое…

– Ну и что?

– И вот – я ее, черт побери, люблю. И докажу это. Гэвин вытянул из кармана джинсов маленький

пластиковый пакетик, осторожно извлек из него таблетку и закинул ее в рот, запив большим глотком пива. Затем поморщился и продолжил:

– Ты ведь ее ни фига не любишь, просто привык, вот и не можешь отпустить. Боишься остаться с носом. В этом вся штука, Виктор, в твоем долбаном мужском эгоизме. Давай глотай таблетку, она-то нам и скажет, любишь ты Сару или нет, когда тебе вставит.

Виктор с сомнением посмотрел на него:

– Мужик, у меня и бабла-то нет…

– В жопу бабло! Я сам заплачу!

Гэвин раззадорился и в благородном порыве полез в карман за второй таблеткой.

– А, тогда ладно, валяй. – Виктор протянул руку и взял у Гэвина таблетку, которую тут же и проглотил.

В пабе почти никого не было, не считая старика, который выпил свою пинту и теперь читал газету, всем своим видом олицетворяя воскресную праздность.

Гэвин встал и подошел к музыкальному автомату с намерением завести его. Автомат оказался выключен. Играла кассета с легкой музыкой. “Величайшие хиты “Симпли Ред”.

– Блин, кассету врубили, – пояснил он Виктору, который при этих словах издал недовольное ворчание, спрыгнул со стула и направился в сторону бара.

– Что за фигня с автоматом? – спросил он у тетки, которая протирала бокалы за стойкой.

– Сломался, – ответила она.

Виктор пошарил в кармане куртки-бомбера и вытащил кассету – сборник “Платинум брейкз-Метал-хедз”.