Дэвид Боукер - Как стать плохим

Ну, Марк, — в четвертый раз повторил Флетт, — когда ты решил убить мистера Каллагана?

— Ничего я не решал! Он же брат Плохого Иисуса. Ни один нормальный человек его бы убивать не стал!

— Так зачем ты предложил ему сесть в твою машину? Ты знал, что в ней бомба. Знал, потому что сам ее заложил. Мы хотим тебе помочь, Марк. Расскажи нам, что случилось?

— Во-первых, — твердо заявил я, — понятия не имею, как делать бомбу. Во-вторых, зачем мне взрывать шестьдесят пять тысяч собственных денег?

— Может, ты дурак?

— Очень смешно.

— Марк, если ты не закладывал бомбу, так кто же это сделал?

— Понятия не имею.

Ко мне обратился Бромли-сияющий и добродушный:

— Марк, что бы ты ответил, если бы мы сказали, что нам все известно? Что твоя подружка уже раскололась?

— Я бы ответил, что вы стереотипно мыслите, офицер. И мысли у вас закончились. Скорее всего их вообще не было. И теперь вот вы решились на отчаянный блеф, чтобы выбить признание.

Взгляды полицейских говорили сами за себя. К счастью, допрос снимали на пленку. Иначе Флетт наверняка вышиб бы мне зубы.

Я чувствовал их разочарование, видел потемневшие от ненависти глаза. Нас освободили без предъявления обвинения. Предварительно, правда, обыскали квартиру, но ничего не нашли. Все законно: мы не преступники, мы просто идиоты. Если честно, обыском полиция не особенно утруждалась. Пистолет я нашел там же, где его оставил Иисус, — в крысиной норе у забора. Что-то подсказывало мне, что оружие нам еще пригодится.

Бромли забрал наши паспорта на время расследования, но мы с Каро понимали, что оставаться в Лондоне нам нельзя. Плохой Иисус наверняка не преминет отомстить за смерть брата. Мы дали Скале ключи от машины, а машина взорвалась… Мне дороги два человека. Младший брат и я сам. Если Иисус за какое-то мнимое оскорбление ослепил несчастного водителя, что же он сотворит с убийцами Пита? Не хотелось бы узнать на собственной шкуре.

Каро осенило: надо ехать на восточное побережье. Обе наши машины были уничтожены взрывом, так что пришлось взять в прокате скромную серую «ауди». Мы выбрали маленький курорт в Норфолке. Никому, кроме брата, я не сказал, куда мы едем, а Тома заклинал ничего не говорить родителям, только передать им, что я их люблю, — если со мной что-нибудь случится.

Курортное местечко Хоулнесс будто вышло прямо из строк пошлого лимерика. В детстве Каро часто приезжала сюда на каникулы. Ее дедушка с бабушкой раньше работали тут на почте и держали магазин. Тут Каро потеряла девственность в возрасте тринадцати лет. Поселок довольно дикий и лишенный всякого очарования, но Каро привыкла связывать его со свободой и влажными от возбуждения трусиками.

На берегу находились кафе, сувенирный магазин, зал игровых автоматов и поле для мини-гольфа. В кафе постоянно гремела музыка, вероятно, чтобы отравлять существование немногочисленных посетителей. После школы у кафе собирались местные подростки. Сияющие огни игровых автоматов и еда составляли их единственное развлечение.

Осмотрев курорт, я честно поведал о своих впечатлениях:

— Вонючая дыра.

— Согласна, — кивнула Каро. — Зато вряд ли Иисус решит нас тут искать. Какой идиот сюда поедет?

Мы сняли домик на центральной площади возле западного утеса — невзрачный, в третьем ряду. Назывался он «Перспектива», однако никаких перспектив поблизости не наблюдалось. Зато наблюдалась ратуша — прямоугольная деревянная коробка на самом утесе. Из-за этого чудовищного сооружения море нам было видно только из сада за домом, не считая, конечно, тоненькой голубой полоски из чердачного окна.

На дверях ратуши висела медная табличка:

«Эта мемориальная доска даруется Джанет и Полу Матерам 11 декабря 1999 года в благодарность за все усилия, которые они предприняли на благо Хоулнесса».

«Перспективу», дом с пятью спальнями, сдавали со всей обстановкой. Когда-то здесь была гостиница, и на дверях комнат до сих пор сохранились номера. Внизу в просторной столовой стояли пять круглых столов, накрытые льняными скатертями. Терраса пахла томатным супом. На полу валялся омерзительного вида ковер, на нем толпились приземистые стулья с цветочной обивкой. Легко можно было представить, как прежние гости сидят и беседуют, ожидая, что гонг позовет их к столу.

Завтра мы хотели поехать в Кромер.

Милое местечко. Мы там вчера были. А завтра поедем в Уолсингем — молиться о чуде.

Прелестною каком чуде?

Будем молиться, чтобы Бог сделал нас интересными людьми.

Да, это действительно было бы чудом.

На столике в коридоре лежала книга «Чем заняться в Норфолке и Суффолке». Тоненький томик. Тот самый обеденный гонг по-прежнему стоял на входе в кухню. Каро решила, что было бы здорово звонить в него перед едой. Первым же вечером, заслышав гонг, я вошел в столовую и обнаружил на накрытом столе пакет с чипсами.

Позже, когда мы лежали в комнате наверху, я признался, что дом кажется мне немного зловещим.

— Да ладно тебе, — сказала Каро.

— А как же все эти пустые спальни? — спросил я.

— И что такого? Представь себе, что там спят люди.

— Так еще хуже.

— Ну хватит, — сонно попросила Каро. — Мы тут не насовсем. Просто отдыхаем.

— Каро, мы не отдыхаем! Мы спасаем свои гребаные жизни!..

Но Каро уже спала. Я лег рядом. Глаза слипались, однако заснуть я не мог. Я прислушивался к шуму моря. Затем донеслись шаги, кто-то запел. Кажется, пьяный. Потом раздался скребущий звук — словно кто-то пытается вставить ключ в замок, но никак не может попасть. Хлопнула дверь, все стихло.

Через несколько минут я услышал странный шорох будто из-под половиц. Я сел и прислушался, но шорох уже смолк. Спать мне окончательно расхотелось.

Часа в три я встал и уставился на занавески. Фонари не горели, осколок луны отбрасывал бледные тени на площадь. Я заметил, что на той стороне парковки кто-то сидит. Учитывая поздний час и расстояние, сложно было сказать, мужчина это или женщина. Впрочем, кто бы это ни был, сидел он очень тихо. Неужели кто-то из Матеров решил полюбоваться обожаемой ратушей?

Я смотрел, а незнакомец тем временем встал со скамейки и скользнул за ратушу — плавно и медленно; с трудом верилось в то, что это человек, а не тень.

На самом деле в деревне было не так уж и плохо. На образцовом пляже рядочком выстроились пастельные домики. Каро отчаянно старалась мне угодить и сняла желтый домик до весны. В комплект входили пляжные кресла, кухонная утварь и небольшая газовая плита.

— Если не хочешь купаться, — сказала Каро, — сиди в домике, жри наркотики и занимайся самокопанием.

До этого дело не дошло.

Безделье, море, небо и полное отсутствие ответственности стало сказываться. Скука и разочарование отступили, на смену им пришло просветление. Подобного я не испытывал с тех самых пор, как подарил свою девственность Каро. Это чувство сочетало в себе облегчение, оптимизм и странную веру в доброту всего сущего.