Дэвид Боукер - Как стать плохим

В школе она была красивой девчонкой. Теперь превратилась в сногсшибательную женщину. У меня дыхание перехватывало от одного взгляда на нее.

— Я думала, ты в университете учишься, — заговорила Каро. — Ты вроде английский изучал.

— Да, английскую литературу. Ушел со второго курса. Так получилось. От чтения уже тошнило.

— Чем занимаешься?

— У меня известная торговая точка.

— В смысле, магазин? Вот так.

— Книжный магазин. «Книги Марка Мэддена». Мое имя прямо над дверью. Здоровая такая вывеска.

Каро задумчиво кивнула:

— Да, я мимо проходила. Никогда бы не подумала, что это тот самый Марк Мэдден. Я-то себе какого-нибудь старичка представляла. Собственный магазин… А деньги где взял?

— Ну, папа помог. Я ему отдам. Обязательно. Меня вызвали.

Я встал и что-то пробормотал на прощание.

— Постой!

Я замер. Каро достала из сумочки ручку, схватила меня за руку и записала телефон — прямо на коже.

— Если вдруг захочется — позвони.

Вечером в пабе Уоллес спросил, откуда у меня на голове взялся грейпфрут. Я рассказал про маньяка-поджигателя, потом — про татуированного маньяка, и друг быстро потерял интерес. Но когда я заговорил про Каро, он прямо-таки подскочил.

— Она просила ей позвонить? Что, правда?

— Да.

— Ты отказался?

— Я промолчал.

— Слава Богу! — Уоллес поставил стакан на барную стойку и внимательно посмотрел на меня. — Надеюсь, ты помнишь, чем это закончилось в прошлый раз.

— Помню.

Но Уоллес был полон решимости освежить мою память.

— Вы встречались месяца два.

— Пять с половиной, — буркнул я.

— А потом тебе стукнуло восемнадцать, и прямо в твой день рождения она бросила тебя ради Дэнни Куррана. Я мрачно кивнул. Уоллес рассмеялся:

— Ей же лучше, если любовник он не такой плохой, как учитель. Господи, ну у тебя и рожа была, когда ты их застукал! Она сосала ему член прямо на твоем дне рождения!

— Заткнись. — Я покраснел.

— Да ладно, все быльем поросло. — Он улыбнулся и покачал головой. — Бедняга Дэнни. Интересно, что стало с этим одноногим доходягой?

— Ничего он не одноногий. Просто одна нога короче.

— Точно, а я и забыл. Ты же его без штанов видел? — Уоллес набрал в рот пива и постарался состроить серьезное лицо. Старался он так прилежно, что пиво полилось у него из ноздрей.

— Рад, что тебе весело.

Отсмеявшись, Уоллес откинулся на спинку стула и пожал плечами.

— Ничего хорошего у них не вышло. Он из-за связи с ученицей из школы вылетел. Расстался с женой, а потом и Каро его отшила.

— Не Дэнни, так кто-то другой… — кивнул я.

— Точно. — Уоллес повернулся ко мне лицом. — О чем и речь. Зачем тебе ее номер? Ты не хуже меня знаешь — стоит тебе раз ее увидеть, и ты за ней, виляя хвостом, побежишь.

— Ничего подобного!

— А сейчас ты что делаешь? Не понимаю, на кой тебе эта пустышка?

Вот вам весь Уоллес: пытается выглядеть круто, а сам говорит «пустышка». Это слово даже наши родители старомодным назовут.

— Мы были подростками, — напомнил я. — Каро льстило, что любимый учитель обратил на нее внимание. Сейчас ей двадцать три. Люди меняются. А ты все такой же.

Некоторое время он дулся, потом опять взялся за свое:

— Вот что я тебе скажу. Кое-чего ты не знаешь. Она над тобой смеялась — за спиной.

— Нет. Другие, может, и смеялись. Придурки вроде тебя. Но не Каро.

— Мэдден, говорю тебе, она над тобой прикалывалась, даже когда вы встречались, довольно грубо. Звала тебя Мэдден.

— Чушь собачья.

Уоллес посмотрел на меня так, как солдаты в старых фильмах смотрят на товарищей за пару секунд до смертельной атаки.

— Марк… — Что?

— Обещай, что не станешь ей звонить.

— Зачем? Тебе-то что?

— Обещай, и все.

— Ну ладно. Обещаю.

Я позвонил ей, как только добрался домой.

Вечером ровно в восемь я подъехал к дому Каро. Она жила на втором этаже с видом на ботанические сады Кью. У дома стоял спортивный «BMW», по сравнению с которым мой «фиат» выглядел колымагой для старушек. Борясь с испугом и радостным возбуждением, я позвонил в дверь. Каро — уже без гипса — открыла дверь, обняла меня и приветствовала фальшивыми поцелуями, которые так свойственны женщинам среднего класса.

В ресторан мы отправились пешком. Шли рядом, не касаясь друг друга. Стоял не очень холодный, но довольно ветреный февральский ветер. Под ногами кружились опавшие листья и обрывки мусора. Я похвалил машину Каро:

— Наверное, неплохо зарабатываешь, раз на такой ездишь.

Каро хрипло рассмеялась.

Мы пошли во французский ресторан, сели у окна, так что прохожие имели счастье любоваться моими страшными манерами. Все посетители были богаты и хорошо воспитаны. В своем лучшем, немного идиотском костюме я как нельзя более вписывался в обстановку.

— Ты уже была здесь? — спросил я.

— Нет. А ты?

— Приходилось пару раз. Это лучший ресторан в Ричмонде, если не считать индийского расторанчика «Нью-Манзил».

— Где бесплатно дают вино?

— Да. И спичечные коробки у них со слонами. В ресторане тихонько играла музыка.

— Слушай! Это же наша песня! — поразился я. Звучала песня «Трахай меня, а не мои мозги» Сола Хоррора в исполнении оркестра Мантовани — как на той вечеринке, которая нас свела.

— Это судьба, — сказал я.

— Сомневаюсь, — хмыкнула Каро.

За соседним столом сидели седовласый мужчина и женщина, годившаяся ему в дочери — по годам, но не по внешности.

— Гляди-ка, — громко заявила Каро, — красавица и чудовище. У нее вся жизнь впереди, а толку? Он обещал ради нее оставить жену. Только никакие деньги не помогут, когда ей стукнет сорок, а ему — семьдесят пять, и он будет ссать в штаны.

Каро изменилась. В семнадцать, несмотря на попытки казаться невозмутимой, она была так же ошеломлена жизнью, как и я. Теперь она стала чудовищно хладнокровна (если это, конечно, не игра на публику).

— Да уж… — Я не нашелся, что возразить. — Ты всегда такая циничная?

— Не циничная, — возразила Каро. — Циники не верят, что на свете бывают хорошие люди.

— И много ты знаешь хороших людей?

— Донни Осмонд.

— Неужели? Донни Осмонд?

— А что тебе не нравится? Если вдруг выяснится, что Донни Осмонд наркоман, насильник или педофил, я потеряю веру в людей.

Мы заказали бутылку шардонэ.

Вино наливал тощий французишка. Он лебезил перед Каро, как перед особой королевской крови. Даже вино дал пробовать ей, несмотря на то, что платил я. Каро одобрительно кивнула.

— Прекрасное вино для прекрасной дамы, — заявил официант.

— Спасибо.

Официант обслуживал и другие столики, но не сводил глаз с Каро. Гумберт Гумберт за соседним столом также был очарован ею. Не знаю, почему я о них так пренебрежительно говорю. Я ведь тоже не мог от нее оторваться.