Александр Дым - Насилие. ру

Общий итог деревенских драк — отсев части потенциальных женихов: из числа живущих (гибель), из сообщества (заключение) и, во всяком случае, с брачного рынка.

Действительно, получившие увечье, а тем более отсидевшие в значительной степени утрачивали брачную привлекательность (в первую очередь с точки зрения матерей потенциальных невест, которые внимательно наблюдали за гуляющей молодежью; именно они, как правило, играли основную роль в организации брачных пар). Эти люди (т. е. увечные и отсидевшие) могли вступить в брак в последнюю очередь — только в случае значительного превышения числа невест над числом женихов, да и то за них шли невесты в чем-то ущербные. Иными словами, результатом праздничных драк было затруднение для части молодых людей доступа в сферу воспроизводства, а то и вовсе выключение из этой сферы. Оставшиеся без женихов девушки, как правило, выходили замуж в дальние деревни.

Таким образом, предбрачный отсев части мужской молодежи был средством регуляции численности брачных пар в данной локальной группе (приходе, волости, в пределах которых обычно проходили гуляния) или точнее — популяции. Масштабы отсева варьировались (в зависимости от численности данной молодежной когорты): в XIX в. в качестве основного орудия называют деревянные трёстки.

Деревенские парни заказывали или сами делали в кузнице трёстки — заостренные с одного конца, загнутые с другого орудия из металлических прутьев (или зубьев брошенной колхозной бороны). Эти трёстки, заметим, играли роль знаков их предбрачного статуса во время деревенских гуляний. С этими трёстками парни выходили биться стенка на стенку с парнями из других деревень (с других улиц, концов села). Если учесть, что праздничные драки играли роль мужской инициации, то кузнец, изготавливавший (или наблюдавший за изготовлением) трёстки, выступал в роли инициатора.

Это оружие было скорее символическим, но уже в начале XX века (демографический взрыв!) отмечают ужесточение драк: появление перчаток с утяжелителями, разного рода кастетов, дубин и т. п.; трёстки становятся металлическими: упоминаются также использование ножей и огнестрельного (после гражданской войны) оружия.

В настоящее время в нашей деревне драки крайне редки, единичны. Увечий избегают. Местные жители объясняют это тем что «некому драться-то», «молодежи нет» — т. е. снижением численности молодежных когорт.

Да и с учетом демографической ямы, русские должны бережно относиться друг к другу. Я за это всей душой.

Основной механизм блокирования насилия: вмешиваются девушки и растаскивают дерущихся. Сигналом к растаскиванию служили ситуации, определяемые (в фольклоре и описаниях драк) следующими формулами: в луже крови лежи; голова проломана; ножики сверкают — т. е. связанные с реальной опасностью для жизни. Для парней это был, пожалуй, единственный способ уйти из драки — не только по морально-престижным соображениям. Когда уводит девушка, в этом не было позора, в отличие от самостоятельного бегства. Убежать с поля боя было во многих случаях просто невозможно, опасно отделяться от своей компании: «Убяжать — дак: сзади палкой бьют — а девушку-то не ударят палкой! Вы будете разнимать — ребята не ударят. Они могут парня убить — а ты уже закрываешь яго. Вот и… и тебя не ударят». В большинстве своем парни подчинялись и уходили с девушками. Но были и такие, кто, оттолкнув их, продолжали драться. После двух-трех неудачных попыток таких уже больше не растаскивали. За ними устанавливалась репутация «дурных», которым «море по колено».

Эти люди оказывались вне защиты от возможных трагических последствий. Им уже не уйти от драки, они вынуждены биться до последнего. Именно такие люди, вероятнее всего, становились атаманами — вожаками деревенских драчунов. Действительно, когда рассказывали, по каким признакам выделяется атаман, называли чаще всего два: он никогда не уйдет или уйдет последним с поля битвы, и — он заводной, шустрый, смелый, «ему море по колено»: «Атаман в деревне был — кто побядовее. Все равны не были, за им и тянутся. Наверное, храбрый. Вот они и такие маленькие есть — но до чего бедовые! Потому что у яго что в руках — он тым и шлепнет. Он могет и ножиком швырнуть! Не гляди, что он маленькой!»

Любопытно, что довольно часто в песнях и воспоминаниях обращают внимание на маленький рост атамана. Не с этим ли было связано отсутствие у него надежды на заступницу и, соответственно, он до последнего оставался в драке, надеясь только на свою «бядовость» и, как пелось в песне, на кинжал? Для таких бедовых опасность отсева наиболее вероятна.

Именно для атамана наиболее вероятна элиминация. В песнях «под драку» один из постоянных — мотив гибели атамана:

Атаман первый попадал под суд в случае тяжелой травмы или убийства кого-либо из противоположной партии. Если участие других в убийстве еще требовалось подтвердить, что затруднительно в общей свалке, то для атамана оно очевидно из-за его репутации.

Атаману первому грозило и снижение брачного статуса, привлекательности как будущего мужа (опять-таки, в глазах не только девиц, но и их матерей, что еще важнее). «Когда гуляешь с парнем, — поучали матери девиц в селе Пинаевы Горки на Новгородчине, — если он характер будет показывать, — расходись в стороны». А то, говорят, «он ей девкой фонари поставит». Над такими девушками (допускавшими по отношению к себе насилие — битыми) смеялись, считая их ущербными:

Устойчиво держится убеждение, что если парнем был «задира, атаман», то и женатый будет драться. Боялись, что будет бить жену или вмешается в какую-нибудь драку и будет убит, изувечен — семья лишится кормильца… Поэтому и говорят, что «еще в парнях можно характер вызнать; мужика надо по характеру выбирать». Не последнюю роль в этом выборе играло поведение парня во время праздничных драк, как своего рода испытания на драчливость и управляемость. С одной стороны — на способность защитить семью, с другой — на способность сдерживать агрессию и, прежде всего, по сигналам, исходящим из женского сообщества. Наименее управляемые, получая репутацию «дурных», проигрывали в девичьих глазах:

— пел голубоглазый пинаевогорский атаман.

Итак, праздничные драки являлись формой передачи мужской молодежи прав и навыков насильственного поведения, а также его этических норм и ограничений.