Дэнни Кинг - Дневник порнографа

Потом перед моим внутренним взором начал проясняться чей-то образ. Там была какая-то девушка. Мы долго-долго разговаривали. И что я ей говорил?

Хейзл.

Хейзл?

Я потихоньку вспоминал. Она пошла тогда с нами, так как хотела попрощаться с Доном по-хорошему. Дон был само миролюбие и объяснил, что вышел из себя, очень сожалеет о своих словах и очень ее любит, правда, очень (к тому времени он был сильно на бровях, без кокаина тоже не обошлось), и они обнялись, и несколько раз выпили, и вынюхали по дорожке того и этого… а дальше появился — бочком, бочком — я.

Идиот! Плотина прорвалась, и тот разговор так и хлынул в мое сознание. Я выспрашивал у нее подробности насчет Сьюзи. Немногим ранее, во время небольшой перепалки, имевшей место между Сьюзи и Доном, тот не переставал обвинять девушек в лесбийских наклонностях, и Хейзл с пеной у рта отрицала, что имеет какие бы то ни было спелеологические пристрастия. Мой спецрадар, настроенный на брехню, прямо-таки зашкалил, и я решил в следующий раз изловчиться и все у нее выведать. После семи часов непрекращающихся возлияний я ощутил себя таким прожженным ловкачом, что хоть сейчас в шпионы.

— Так что у вас там было с этой?..

— Ты о чем?

— Ты знаешь, о чем я… О тебе и об этой старой… э… чтоб ей… да Сьюзи!

— Не понимаю, о чем ты говоришь.

— Слушай, да что тут такого? Со мной можешь поделиться, я никому не расскажу. Ты ее когда-нибудь трахала?

— Нет, никогда.

— А она говорит иначе, — изящно схитрил я.

— Мне все равно, что она говорит. Я не трахала никого из коллег.

— Ну ладно, не трахала, а… Как там у вас это называется? Лизала у нее?

— Послушай, с какой стати вы все завелись? Между мной и Сьюзи ничего больше нет.

— Значит, было? Давай расскажи нам, не будь такой заразой…

— По какому праву ты меня спрашиваешь? Ты ничем не лучше остальных.

— У меня есть кокаин, хочешь?

— Я ничего тебе не скажу.

— А я и не прошу. Просто я решил проявить гостеприимство и предложил тебе кокаина. Не будь таким параноиком.

(Теперь она станет разговорчивей.) Мы заскочили в женский туалет и, когда никто не видел, метнулись к пустой кабинке и заперли за собой дверь. Я встал на колени и протер сиденье туалетной бумагой, чтобы не занюхать вместе с дозой порцию мочи, затем насыпал из своего стремительно убывающего грамма две более или менее аккуратные дорожки. Стоящая за моей спиной Хейзл скатала в трубочку двадцатифунтовую банкноту, опустилась рядом, вынюхала первую дорожку и передала банкноту мне. Я сделал то же самое, а затем легким движением руки заменил ее двадцатку своей десяткой. Ладно, вы ж понимаете: эта фигня стоит денег. Мы подобрали остатки на свои жвачки, подождали, пока освободится путь, и снова встретились в пабе.

Только тогда я сообразил, что находился в туалетной кабинке с женщиной, у нас было некоторое количество наркоты, а я даже не попытался хоть что-нибудь предпринять. Я решил сберечь пару дорожек на потом и во второй раз повести себя иначе.

Мы с Хейзл мило болтали на все более отвлеченные темы, рассказывали друг другу о детстве. Минуты уходили. В конце концов разговор опять вышел на Сьюзи, и я решил зайти с другого бока.

— И почему люди так ревностно охраняют все, что связано с их ориентацией? Я согласен с этой, которая сказала, что не надо исключать из поля зрения половину населения.

Видите, куда я клоню?

— Правда? Так, значит, тебе доводилось спать с парнями?

— Мне? Нет, иди на фиг! Я имею в виду… Нет, не доводилось, но тут, понимаешь, все очень непросто!

— Ты о чем?

— Так я тебе и сказал!

— А что? Скажи! Я умею хранить тайны!

— Выходит, ты умеешь, а я не умею, так? Бабы могут не болтать, а мужики не могут!

— Что-что? Не понимаю!

— Я о вашей с Сьюзи тайне. Ты хочешь, чтобы я открыл тебе свою большую тайну, а сама запираешься. Не очень-то честно, а?

— У меня нет никакой тайны.

— Ну, как хочешь…

Какое-то время Хейзл обдумывала мое предложение, потом наклонилась ко мне и сказала так тихо, что я ее едва слышал:

— Ладно, там на самом деле ничего особенного нет, но ты все равно никому не говори, договорились?

— Ага, заметано! Рассказывай!

— Нет, сначала ты! Расскажи, что у тебя там за тайна…

— Так не пойдет! Вдруг я откроюсь, а ты нет?

— С какой стати? Давай я все расскажу, но только после тебя.

— Хитрая какая… — тянул я время.

— Что опять не так?

— Сначала ты расскажи!

— Дудки! Слушай, ты сам поднял эту тему, так что рассказывай первый, или я вообще выбываю из игры.

— Давай одновременно, хором, — предложил я.

— Как так? Мы же не услышим друг друга.

— Тогда давай напишем. Договорились?

Хейзл согласилась и вытащила из своей сумочки бумагу и ручку. Она протянула все это мне, и я задумался, что бы такого написать. На самом деле ничего у меня за душой не было — просто я хотел, чтобы она клюнула на мое признание и проболталась. Что может сойти за темную и сокровенную тайну? Я не собирался писать, что каждое воскресенье беру за щеку у всяких придурков, сколько бы раз она ни сидела на Сьюзином лице. Всему, знаете ли, есть предел. Нет, что-нибудь такое смачное… И я признался, что люблю, когда девушки с пристежным фаллоимитатором трахают меня в задницу. Здесь нет парней, но все равно — в таком обычно не признаются. Я, во всяком случае, не признаюсь.

Я протянул ручку Хейзл, и она несколько минут строчила, пока не объявила наконец, что готова. Мы обменялись записками, я жадно развернул бумажку и обнаружил там единственное слово: «Лох!» В следующее мгновение она визжала от смеха, а я пытался отобрать у нее свое бредовое признание, но с таким же успехом я мог бы вырывать ребенка из пасти ротвейлера.

— О господи…

Борясь со мной, Хейзл не переставала смеяться.

— Отдай! Отдай! — вопил я, лишь подзуживая ее. — Я пошутил, это все выдумки, я не всерьез! Просто я хотел вытрясти из тебя, что там у вас с этой дурой!

Она толкнула меня локтем в живот, и я свалился на пол.

— Ах так? Ладно же, тогда я и подавно ничего тебе не скажу!

Я тяжело опустился на сиденье, униженный и измученный. Эх, и почему я не написал что-нибудь такое же?

— Какая же ты сука… Я думал, у нас все по-честному!

— Не переживай. Я не собираюсь никому это показывать. Просто хотела тебя поддразнить. Купи мне выпить, и мы вновь станем друзьями.

Я ее послал, но она обещала показать всем мою записку, если я не куплю ей выпить.

— Ты меня шантажируешь?

— Да. Гав-гав-гав! Иди, и тогда я отдам тебе записку.

Я сходил в бар и купил Хейзл водки. Тут мне пришло в голову глянуть, что она мне отдает, и обнаружил там все того же «лоха». Тогда я придержал выпивку, пока не получил настоящую записку.

А трахнуть ее тоже не получилось: пришел ее парень и лишил меня последних надежд на пьяную любовь. Вечер был окончательно испорчен.