Грегори Галлоуэй - Простой, как снег

Затем голос исчез. Больше ничего не было, только атмосферные помехи. Часы показывали двадцать минут одиннадцатого. Я поспешно вскочил с кровати и включил свет. Я записал время, частоту и числа, которые помнил. Я не был уверен, в правильном ли порядке их записал, но пришлось действовать так быстро, как только возможно. Так что — как запомнил…

На следующий день я получил письмо по электронной почте, в котором указывалась частота, которую я слушал в предыдущий вечер, и стояло «22:00 est» [37] EST — Eastern Standard Time — восточное поясное время (амер.) . Я отправил ответ по электронному адресу, с которого пришло послание.

«Кто ты? — написал я. — Что ты пытаешься мне сказать?»

Но ответа не последовало.

В тот вечер я стал слушать приемник в девять часов, но на той частоте ничего не было, кроме помех. Ровно в десять часов та же женщина, чей голос звучал точно также, как звучал бы голос Анны, произнесла следующее:

— Внимание! Девятнадцать, пятнадцать, тринадцать, пять, двадцать, восемь, девять, четырнадцать, семь.

Пауза.

— Один, девятнадцать. Пауза.

— Девятнадцать, восемь, тринадцать, шестнадцать, двенадцать, пять.

Пауза.

— Один, девятнадцать. — Пауза. — Девятнадцать, четырнадцать, пятнадцать, двадцать три.

Это все повторили несколько раз, затем передача прекратилась.

На следующий день я получил письмо по электронной почте с того же адреса.

«Что это значит?» — спрашивали меня.

«Это как раз то, что я хотел бы знать, — ответил я. — Кто это отправляет?»

Следующие два вечера я слушал те же числа, и еще больше уверился в том, что это голос Анны. Передачи были совершенно одинаковыми, словно прокручивалась запись. Больше никаких писем по электронной почте я не получал.

Я стал меньше думать о передаче и больше — о числах. Что они означают? Я выписал их на листке бумаге и изучал. Ничего. Я снова их записал. Ничего. Затем я разбил их на пять групп, отделив в соответствии с паузами во время передачи. В первой группе было пять чисел, во второй — два, в третьей’- шесть, в четвертой — два, в последней — четыре. Вторая и четвертая группы оказались одинаковыми, там стояли один и девятнадцать. Девятнадцать встречалось в каждой группе. Что означает девятнадцать? Что представляет это число? Я снова посмотрел на цифры, затем решил найти соответствующие числам буквы алфавита. Алфавит я выписал на отдельном листке бумаги, потом под буквой «А» поставил цифру 1, под буквой «Б» цифру 2 и так далее. Девятнадцатой буквой английского алфавита оказалась S. То есть вторая и четвертая группы читались «as» — «как». Дальше было легко. Числа сработали. Послание звучало: «Something as simple as snow» — «Что-то простое, как снег». Это Анна прислала мне оговоренную фразу.

Мне требовалось выяснить, откуда идет сигнал. Я вошел в Интернет и стал искать информацию о том, как определить место, откуда исходит коротковолновый сигнал, но информации о пеленгации давалось мало, а то, что я обнаружил, оказалось для меня слишком сложным. Я не так хорошо разбираюсь в технике. Мне требовалась помощь, а единственным человеком, к которому я мог обратиться за такого рода помощью, был мистер Кайн. Я не хотел к нему обращаться, но выбора не было. Я позвонил ему и спросил разрешения зайти, потому что мне требуется помощь. Мне не разобраться с одной проблемой.

— Я слушал странное послание, — сказал я ему. — Возможно, вы посчитаете меня сумасшедшим, но, похоже, оно от Анны.

— И что за послание?

— Ряд чисел.

— Анна произносит ряд чисел?

— Я знаю, что это звучит глупо, — продолжал я. — Но это голос Анны. Я имею в виду: я почти уверен, что это она. Я хочу, чтобы вы помогли мне выяснить, откуда идет сигнал.

Он посмотрел мне прямо в глаза. Я всегда немного пугался, когда он так смотрел. Взгляд этих глаз без ресниц всегда нервировал.

— Как ты считаешь, что означают эти числа?

— Я не знаю, — ответил я. — Но я думаю, что если мы найдем, откуда идет сигнал и кто его отправляет, то нам удастся с этим разобраться.

— Я не думаю, что это поможет.

— Почему вы так считаете? Он долго молчал.

— Потому что это послание отправлял я, — сказал он.

— Вы?

— Да. Я надеялся, что кто-то поможет мне с этим разобраться. Я нашел запись в компьютере Анны. Она записала это за несколько дней до того, как… покинула нас, — сообщил он. — Я слушал ее и подумал, что стоит отправить запись в эфир и попробовать получить помощь с расшифровкой.

— Значит, и письма по электронной почте тоже вы отправляли?

— Я отправил их всем ее друзьям. Всем, кого нашел у нее в списке адресов, всем, кто пришел мне на ум, всем, кого она могла знать. Я подумал, что люди станут помогать с большей готовностью, если не будут знать, что за всем этим стою я.

— А кто-то помог?

— Нет. Я должен выяснить, что это означает.

— Я знаю, что это означает, — заявил я.

— Но ты же говорил, что не знаешь.

— Я знаю. Я думаю, что знаю. Это было послание для меня.

— И что оно означает?

— Я не могу вам сказать, мистер Кайн.

— Ты должен.

— Я не могу. На самом деле это не послание. Это только его начало, сигнал. Это фраза, которой мы договорились начинать послание. Это секрет, который знали только мы двое. На тот случай, если мы когда-нибудь расстанемся. Я никому не могу сказать, что это означает.

— Что ты имеешь в виду под фразой «если вы когда-нибудь расстанетесь»? — спросил он.

Я рассказал ему о том, что Анна хотела придумать шифр, подобный тому, которым пользовались Гудини с женой.

— Это было на случай непредвиденных обстоятельств, — пояснил я. — Но есть еще и это.

Я протянул ему некролог, посвященный Анне, который мне прислали. Мистер Кайн прочитал его, потом еще раз.

— Это ты написал? — спросил он.

— Кто-то прислал его мне.

— Кто?

— Я не знаю. Я думал, что это могла быть Анна.

— Нет, — очень резко ответил он. — Она этого не посылала.

— Почему вы в этом так уверены?

Он минуту изучающее смотрел на меня, затем ответил очень осторожно.

— Здесь есть вещи, о которых Анна не знает.

— Что именно?

Мистер Кайн ничего не сказал. Он просто смотрел в бумагу.

— У вас была еще одна дочь, которая сбежала? — спросил я.

— Одно не имеет никакого отношения к другому, — заметил он.

— Я думал, что Анна была единственным ребенком.

— Это она тебе сказала?

— Я так думал, но теперь не уверен. А что еще здесь правда?

Мистер Кайн отдал мне листок бумаги.

— Это никому не поможет, — сказал он. — Тебе следует просто забыть об этом.

— Может, его следует отнести в полицию?

— Можешь отнести, — ответил он, но таким тоном, который предполагал, что я этого не сделаю, и он об этом знает.

Я сложил лист бумаги и положил назад в карман. На самом деле мистер Кайн не ответил ни на один вопрос, он говорил почти, как Анна — только то, что хотел сказать, и игнорировал все остальное. Внезапно на лице мистера Каина появились обеспокоенность и грусть, и я подумал, что он заплачет. Он не смотрел на меня, а опустил взгляд в какую-то точку на полу между нами.