Джек Керуак - И бегемоты сварились в своих бассейнах (And the Hippos Boiled in Their Tanks)

Ал взял у меня список. Филип заглянул в него.

– Как насчет рома?

– Нет, – сказал я, – летом лучше пить дюбонне, и потом, я не хочу слишком тратиться.

Филип скривился.

– Не будь буржуем, Деннисон. Мы завтра уезжаем, может, больше не увидимся…

– Да, я обуржуазился, как Рембо в поздний период, – сказал я. – А если не увидимся, ты навсегда останешься в моей памяти.

Я протянул Алу десятку. Филип принялся шарить по ящикам комода, объясняя, что хочет надеть какие-нибудь шорты.

– Отлично! – Ал вскочил, скрипя суставами. – Прекрасная идея!

Под моим зорким взглядом Филип выудил из комода две пары шорт, которые я обычно надевал в спортзале, дал одну Алу и они стали переодеваться прямо посреди комнаты.

– Не стесняйтесь, мальчики, – проворковала Хелен.

– Вы что, собираетесь в таком виде показаться на улице? – нахмурился я.

Ал подбоченился.

– А как же!

Я повернулся к Райко.

– Знаешь что, возьми деньги и сам все купи, этих придурков наверняка повяжут за нарушение общественного порядка.

Райко взял десятку, и вся компания вывалилась наружу.

– Не забудьте про лед! – крикнул я вдогонку.

Я стал подлизываться к Хелен, но она отбивалась, мол, ребята вот-вот вернутся.

– Ну и плевать, – сказал я.

– Попозже. – И она отвернулась. Вот невезение!

Филип и вправду явился уже через несколько минут с небольшим пакетом, где было вино.

– А где лед? – спросил я. – Где сельтерская? Дюбонне просто так не пьют!

– За льдом я послал Ала, – ответил он. – Пускай тащит, лед только кусковой, не колотый. Все остальное принесет Райко. – Он полез в ящик стола. – Черт, где тут у тебя штопор?

Я объяснил, что за штопором надо идти к хозяйке, и Филип поплелся наверх.

Тут кто-то пнул дверь снаружи. Я впустил Райко, нагруженного пакетами.

– Чуть не помер со стыда с этими идиотами в шортах, – пожаловался он. – Их и в самом деле чуть не забрали, свистели уже.

Я стал разгружать покупки. Несколько увесистых стейков, голубой сыр, свежий и влажный, яблоки и длинный итальянский батон.

– Яблоки с сыром – это здорово.

– Ага, – откликнулся Райко с дивана. Вскоре Филип вернулся со штопором, но

открывать вино я предпочел сам. Зажал бутылку между коленями и вытащил пробку с громким хлопком.

Филип обеспокоенно взглянул в окно.

– Куда подевался Ал со льдом? Может, что случилось?

Хелен курила, скрестив ноги в кресле и выставив ляжки напоказ. Я присел рядышком и погладил ее ногу. Филип попросил закурить, и Хелен протянула ему открытую пачку. «Спасибо», – сказал он, но она не ответила и отвернулась.

Ал распахнул дверь плечом, помчался к умывальнику и бухнул туда кусок льда, завернутый в газету. Он долго растирал онемевшие ладони и дышал на них, потом попытался игриво приложить их к шее Филипа, но тот увернулся.

– А сельтерская? – спросил я.

Райко вскочил и сказал, что сбегает. Я подошел к умывальнику и стал крошить лед метательным ножом, который у меня служит для чего угодно. Разложил обломки в пять бокалов и плеснул в каждый немного дюбонне. Тут как раз подоспел Райко с сельтерской, и я долил бокалы.

– Разбирайте!

Я взял бокал, где было больше всего дюбонне, а другой подал Хелен. После работы очень хотелось пить, и свой бокал мне пришлось долить, прежде чем остальные успели сделать по глотку.

– Кто поджарит стейки? – спросил я, сделав паузу на половине второго бокала.

Ал с готовностью вскочил. Газовая плита у нас на последнем этаже в общем холле.

– На мамочку Аллён всегда можно положиться, – усмехнулся Филип.

Он выхватил кусок мяса из бумаги и поскакал наверх, маня за собой стейком, словно огромной мясистой ладонью. Ал взял остальные и потрусил следом.

Я допил бокал и налил еще. Райко взял книжку Т.С. Элиота и углубился в нее, а я снова запустил руку Хелен под платье. Белья там не было, но руку мою она слишком далеко не пустила.

Вскоре Филип вернулся и сел на пол читать «Европу».

– Найди там сцену порки, – посоветовал я, – единственное интересное место..

Райко оторвался от книги.

– Аллен там один? – спросил он.

– Откуда мне знать? – пожал плечами Филип. – Я-то ведь здесь, не там.

Райко встал и направился к двери. Я спросил:

– Ты куда?

– Пойду помогу, – объяснил он и вышел. Я плеснул Хелен немного дюбонне, а себе

побольше – потом не достанется.

Наконец Райко вернулся с большим куском жареного мяса на тарелке. Он поставил тарелку на ручку кресла.

– Красавец, правда?

Ножа поблизости не нашлось, а метательный не годится резать, поэтому я руками оторвал кусок стейка для Хелен и кусок себе. Райко тоже оторвал кусок, и мы принялись за еду. Потом я встал и сходил за солью, которая стояла на холодильнике, и по пути захватил батон. Разломил его одной рукой, поднося другой мясо ко рту, и дал по ломтю остальным. Есть хотелось зверски, но на душе было неспокойно.

Ал спустился сверху с большой сковородой, на которой шипели еще два стейка, и поставил ее на электроплитку остывать. Потом налил бокал вина и подал Филипу.

Когда сковорода остыла, Ал переставил ее на пол, и они с Филипом уселись по обе стороны, скрестив ноги. Филип зарычал как леопард, схватил мясо и стал рвать зубами, отталкивая протянутую руку Ала скрюченными пальцами, словно когтями. Тот не отставал. Кровавый сок из стейков тек по подбородкам и капал на шорты и голые ноги.

Я повернулся к Райко.

– Помнишь фотографии в «Лайфе», где лев убивает своего брата из-за мяса? Один схватил кусок, а другой попытался отнять, и первый так врезал ему по морде, что сломал шею. На последнем снимке второй лев лежит дохлый лапами кверху. – Я поднял обе руки и помахал ими.

– Правда, что ли? Интересно взглянуть.

Я понял, что остальное мясо без боя не получу, и стал тоже рычать и царапаться, подбираясь к сковороде. В рычащую кучу сбились все, кроме Хелен, но с Филипом по артистизму никто не мог сравниться.

Когда мясо кончилось, я принес сыр. Игра в зоопарк мне надоела. Мы уплетали сыр с итальянским хлебом и яблоками – великолепное сочетание. Потом закурили и занялись дюбонне.

Хелен сидела у меня на коленях, так что в брюках стало тесновато. Райко разглядывал ее ноги с другого конца комнаты.

– Прелесть моя, – шепнул я Хелен на ушко.

Однако не прошло и получаса, как она встала, одернула платье и объявила, что едет домой в Квинс.

– Оставь дверь открытой, а то душно, – попросил Ал.

Провожая Хелен до лестницы, я предложил встретиться в понедельник вечером в «Чамлис».

– Хорошо, – сказала она, – но только если ты будешь один.

Я вернулся и стал ходить взад-вперед по комнате. На мне был старый летний пиджак с прохудившимся локтем. Дырка совсем небольшая, с монетку. Филип ни с того ни с сего зацепил дырку пальцем и разодрал весь рукав. Ал тут же прыгнул, как шакал, и вцепился мне в спину. Ткань была совсем потертая и рвалась как бумага. Скоро от пиджака остались одни лохмотья. Я снял их с себя, сел и стал связывать клочья вместе. Филип с Алом мне помогали. Получилась длинная лохматая веревка, и мы развесили ее вокруг комнаты как гирлянду.