Тим Скоренко - Сад Иеронима Босха

Они едут на берег Средиземного моря, но не итальянский, а французский. Это Баркарез, крошечный городок на юге Франции. Он плоский и одноцветный. На берегу моря стоят маленькие бунгало, разделённые заборчиками. В каждом дворике — столик, стулья, зонтик и гриль. Джереми Л. Смит и Уна Ралти скрываются в одном из этих бунгало. У Уны уже заметный животик. Они похожи на простую семейную пару. Только под каждым кустом скрывается по наблюдателю. Джереми сам выбрал это место.

Его никто не узнаёт. Он сидит на пляже в тёмных очках, Уна — рядом. Она хватает его за руку и тянет к морю. Он бежит за ней, они плескаются солёной водой и смеются. На пляже — восемнадцать наблюдателей и охранников. Терренс О'Лири тоже здесь. Но Джереми не знает о его присутствии. Это единственное, чего он не знает.

Потом они с Уной идут вдоль пляжа в поисках какой-нибудь тихой лагуны или бухты. Народу в это время немного, пляж практически пуст. Вокруг много каменистых скал. Меж двух обломков чёрного камня — узкий проход, из которого вытекает ручей. Они идут прямо по ручью, держась за руки. Агент в плавках остаётся у прохода.

Это и есть лагуна. Тут никого нет. Она ограждена скалами — такое озерцо десять на десять метров. Оно довольно глубокое — дно уходит из-под ног, не успевает Уна сделать и двух шагов. Джереми подхватывает её за руку и помогает добраться до песочного островка, на который падают солнечные лучи. Это идеальное место для уединения. Они лежат вот так, рука об руку, Уна смотрит в небо, а Джереми — на Уну. В этот момент она поворачивает голову и спрашивает:

«Как мы его назовём?»

Она не хочет выбирать имя сама.

«Николас», — без тени сомнения отвечает Джереми. Он не думал над этим ни секунды. Просто он смотрит в будущее и знает, что его сын должен носить такое имя.

«Хорошее имя».

Они по-прежнему лежат рядом. Уна кладёт свою руку на живот Джереми, покрытый рыжеватым пушком. «Я люблю тебя, мой хороший», — говорит она. Он молчит, но по его улыбке всё понятно и так.

Она снова поворачивает лицо к небу и спрашивает:

«А ты можешь ходить по воде?»

Иисус сделал это, чтобы спасти своих учеников. Он протянул руку к Петру, и тот пошёл к нему по воде. Вера позволяла Иисусу ходить по водной глади. Вера позволила сделать это и Петру. Но Пётр усомнился — и стал тонуть.

Джереми поднимается и ставит ногу на водную гладь. Потом вторую. И вот картина: он идёт через крошечное озерцо, и ступни его едва касаются воды. Уна смотрит на него без удивления. Она понимает, кто перед ней. Понимает, чьей любви она удостоилась.

Джереми не скажет Уне, что она переживёт его всего на несколько месяцев. Собственно, он не расскажет ей и о своей смерти. Джереми хочет, чтобы Уне было хорошо, чтобы она не думала о будущих бедах, а лишь о счастливом настоящем. Он идёт по воде — бессмысленно, для демонстрации, из хвастовства. Из-за камней за ним наблюдает охранник. Когда Джереми делает первый шаг, этот человек прикрывает глаза и садится на песок. Он не верит тому, что видит.

Джереми разворачивается, и от его пяток по воде расходятся круги. Он широко улыбается Уне и протягивает к ней руку: «Иди ко мне». Уна поднимается и делает первый шаг. Воду она не чувствует. Её ноги парят в миллиметре над поверхностью озера. Джереми улыбается и смотрит на неё. Уна делает первый шаг, затем второй, и неожиданно обретает уверенность в себе. Она двигается легко, как водомерка, и её рука встречает руку Мессии. Он целует её в губы, и они возвращаются на берег рука об руку. Она смеётся, и он тоже, и им, по сути, никогда не было так хорошо, как сейчас.

Развлекательные прогулки по воде, новый аттракцион для избранных. Агент немедленно передаёт информацию в Ватикан. Спирокки думает о том, что можно было бы сделать очень хорошее шоу: Джереми Л. Смит идёт прямо по воде и спасает от гибели какой-нибудь рыболовецкий траулер или сейнер. Собственно, Спирокки уже видел это представление — в бассейне, перед поездкой в Африку. Но тогда кардиналу было не до развлечений. Перед ним стояли первоочередные задачи.

Впрочем, никакого шоу не будет и теперь.

Есть и другие чудеса. Например, хлеба и рыбы. Война — это одно, а голод — совсем другое, хотя они и связаны неразрывно. «Тогда велел народу возлечь на землю; и, взяв семь хлебов и воздав благодарение, преломил и дал ученикам Своим, чтобы они раздали; и они раздали народу». Евангелие от Марка, 8:6.

Это происходит в Афганистане. Там снова начинается война, снова исламские фанатики и ненавистники Джереми Л. Смита жгут деревни и поля. Снова начинается голод. Грязные дети на полуразрушенных улицах вымерших городов. Бомбы, падающие днём и ночью. Бородатые люди с автоматами в руках. Женщины в грязных одеждах. Это арабский мир. Он никогда не менялся и никогда не изменится, во что бы они ни верили.

Вы не могли не видеть эту телетрансляцию. Джереми стоит на возвышении, вокруг него — толпы народа, несколько тысяч человек, женщины и дети. И все они голодны, все они оборваны и лишены крова. Спирокки в этот момент торжествует. Каждое чудо, совершаемое Джереми Л. Смитом по библейскому образцу на глазах у миллионов, работает на него, кардинала. Работает на Рим, на Ватикан.

Джереми опускает руку в контейнер с едой. Он всего один — там хлеб, сухая колбаса, галеты и армейские пайки в индивидуальных упаковках. Тысячи людей выстроились в очередь, а Джереми всё достаёт и достаёт еду из бездонного источника. И люди уходят, унося её в руках, мешках и подолах. У Джереми устают руки, и он подаёт условленный знак. Подходит другой человек, афганец, и продолжает дело Джереми Л. Смита: армейские пайки, колбаса, хлеб. Телекамера заглядывает в контейнер: он почти пуст, видно дно, осталось всего несколько порций. Но вот проходит ещё десяток человек, и ещё десяток, а еда всё не заканчивается.

Это стандартное библейское чудо, обыденный шаблон.

И, конечно же, исцеления. Джереми, накладывая руки, прекращает кровотечения, рассасывает катаракты, уничтожает лишаи, излечивает сифилис и СПИД. Это рабочая поездка — Джереми пашет, как заводная машина. Как заводной апельсин.

Чудо следует за чудом. Джереми Л. Смит совмещает в себе возможности Иисуса и всех ветхозаветных старцев — всех до единого. Джереми всемогущ.

Живот Уны увеличивается. Она уже не может выходить к народу, как прежде. Чтобы избежать пересудов, о беременности нужно заявить официально. Спичрайтеры строчат тексты. Объявление для простого народа: легенда о непорочном зачатии, часть вторая. Но, конечно, ребёнок — сын Мессии. Не Бога, а самого Джереми Л. Смита. Джереми вызывает Спирокки к себе и сообщает: «Моего сына будут звать Николас. Я объявлю об этом сам. Завтра, во время проповеди». Спирокки знает, что возражать бессмысленно. Никто не может противиться воле Мессии.