Петр Воробьев - Горм, сын Хёрдакнута

Вместо ответа, старый грамотник запустил руку в лежавший рядом с ним на скамье кошель, что-то из него вытащил, и протянул руку ярлу.

– Я вижу, добрая работа. Для чего это?

– Возьми болт, с нарезкой снаружи, надень на него дыркой гайку, и поверни.

– Какую?

– Любую!

– Здорово!

– А теперь сними эту гайку и наверни ее на другой болт.

– Ух ты!

Еще некоторое время Хёрдакнут играл с железками. Наконец, накрутив две гайки на один болт, он пришел к выводу:

– Они все одинаковые!

– Именно!

– Какой же искусный кузнец должен быть, чтоб сковать такую хитрость много раз один в один? Я думал, только Бельдану со Святогором такое под силу… или разве что еще зятю моему да Кнуру с Вайны. Кого ты в Хейдабир сманил?

– Никого. Все те же вольноотпущенники.

– Так как же..? – взгляд ярла снова упал на гайки с болтами.

– Они все кузнецы в лучшем случае средней руки, – охотно объяснил Виги. – Но что-нибудь одно каждый может насобачиться делать хорошо. Например, обкатывать прут, или осаживать головку болта. Вот один обкатывает, второй осаживает, третий резьбу накатывает…

– Погоди, так один болт с гайкой куют…

– Восемь кузнецов.

– Разве ж это дело? – удивился Йокуль.

– Сам видишь – дело. Один хороший кузнец может в день выковать с полдюжины болтов, а восемь посредственных – три дюжины. Выходит, наши вольноотпущенники скуют столько же, сколько шестеро первостепенных умельцев, каких и поодиночке днем с огнем не сыскать. Или вот еще…

Виги пустил по рукам кольчугу. Каждое кольцо было закалено, соединено с четырьмя соседними, и заклепано, плечи и локти укреплены стальными пластинами.

– Чья работа? – справился Ньолл. – Хороша кольчужка, только мне хошь как хошь, а маловата будет [129] С. Иванов. …

– Тебе не кольчуга нужна, а пивная бочка, – тут же поддел его Йокуль.

– Тоже хейдабирская.

– Что, еще десять кузнецов? – Йокуль явно не проникся мыслью о пользе разделения труда.

– Пластины один из восьмерых ковал, а доспех собирали женщины, – Виги не на шутку озадачил слушателей ответом.

– А кто еще, кроме наших, эту тайну знает? – Ньолл снова протянул руку к «кольчужке.»

– Какую тайну? – не понял Виги.

– Как одинаковые болты ковать!

– А тайны нет. В кузнечных цехах Бельдан да Святогор завели правило. Что тебе другой кузнец рассказал, используй, улучшай, и переделывай, как хочешь, только сам рассказывай другим кузнецам, что и как сделал.

– Ярл, ярл! – крикнул сверху Гирд. – Корабль к пристани идет!

– Что, опять Йормунреков? – Хёрдакнут состроил кислую рожу.

– Незнамо откуда, ярл!

– А ну, глянем! Гирд, вели камнеметчикам быть наготове! Снари, оставайся пока внизу!

– Но ярл…

– Нокать будешь, пиво с собой заберу!

Угроза подействовала. Снари нацедил себе кружку, взял ее в руку, просунул другую в кольцо колбасы, и приготовился таким образом коротать время. Прочие участники собрания поднялись в кухню по пристенной лестнице, Рагнхильд и Нидбьорг последними, чтоб кто ненароком не заглянул под юбки.

– Слушай, а чего это ты Снари в погребе спрятал? – несколько запоздало справилась Рагнхильд. – Он здесь вроде с конунгова ведома…

– И правда, а чего это я? Он там теперь всю колбасу сожрет. Откуда напасть принесла в круг земной этого Йормунрека с его дроттарами, из-за них от собственной тени шарахаюсь…

– А заврался-то как… Никак не меньше пол-аршина снега нам на зиму приврал. Как нашим бедным капелькам на чужбине должно икаться от такого вранья, – жена с укором посмотрела на ярла.

Хёрдакнут вполголоса возмутился:

– Наоборот, я Фьольниру не загнул ни слова. Что он не те выводы сделал, вина не моя.

– «Не те выводы?» Ты ему только в красках не нарисовал, как бедный Хельги собственную сестру увозом свез! – на глаза Рагнхильд навернулись слезы. – Иди сам смотри на свой корабль. Пошли отсюда, Нидбьорг.

Рагнхильд решительно развернулась, зашелестев густо расшитым серебряными нитями подолом темно-красного платья из тонкой шерсти, и отправилась обратно к замку, мельничихина дочка в поводу. Хёрдакнут опять засопел. Жёнины слезы неизменно побуждали его к немедленному действию, чтоб устранить их поводы, несмотря на то, что это не всегда оказывалось возможным. Сейчас, например, один повод, по крайней мере с точки зрения ярла, существовал только в воображении Рагнхильд, а со вторым – долгим отсутствием вестей от младших детей – ничего нельзя было поделать. Разве что отправиться на их поиски? Куда лучше, чем сидеть дома да поджимать мотню от каждого вороньего карканья…

Вслед за Хёрдакнутом, карлы поднялись на воротную башню внешней стены с видом на Слиен. Корабль выглядел не совсем так, словно пришел незнамо откуда. Найдись бухта, до которой от незнамо откуда идти еще примерно на тысячу рёст на восток от солнца и затем столько же на запад от луны, вот из этой бухты он, похоже, и вышел. Парус, не сотканный из шерсти, и даже не спряденный из льна по южному образцу, судя по пятнам и швам, был сшит из лошадиных шкур и расписан в три краски. Черным, красным, и белым по его пегому и вспученному ветром пузу плясали медведь, бочонок с лапками (пришельцы вряд ли встречали Ньолла, так что это, наверное, была черепаха), то ли лайка, то ли волк, длинноносая птица, полностью неопределимый зверь на задних лапах, и хитровыгнутое морское животное. Еще чуднее, обшивка самого корабля серебрилась коротким и густым тюленьим мехом наружу, а за каждый борт на двух поперечинах был вынесен поплавок, напоминавший тюленя и очертаниями. Впрочем, на относительно понятном резном форштевне под добротно вырезанными и броско раскрашенными выпученными глазами и оскалом медвежьей морды висел белый щит.

– Что камнеметчикам говорить? – спросил Гирд.

Ярл так и сяк пытался разглядеть гребцов и кормчего в зрительную трубу, но перевернутый вверх тормашками мутный вид дергался, показывая полную несуразицу – оскаленные морды, разноцветные лица, железные колеса с тонкими, как проволока, спицами, меха несуществующих в природе животных… Наконец, он сунул трубу Гирду и попытался уже невооруженным глазом взять в толк происходившее. Гнутый зверь на парусе что-то напоминал. Будь он не черно-белым, а серо-блестящим… Хёрдакнут поднес к носу болтавшегося у него на шее Сигвартова змея с телом из платины двергов, зубами из кусочков мамонтового клыка, и тироновыми [130] Камень под названием «тирон» упоминается в некоторых древнерусских источниках. глазами. Игрушка была непомерно тяжелой для своего крошечного размера. Ярл сравнил родовое животное с тварью, нарисованной на конских шкурах, и решил:

– Камнеметчикам отбой. Вот уж не знаю, как, но это родня.